Михаил Полторанин - Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса

Близнецы регулируют, чтобы квалифицированное большин­ство в парламенте непременно было у ТТРЧ — Товарищество Тай­но Разбогатевших Чиновников под легальным названием «Единая Лапута». На вопрос Гулливера, чем занимается ТТРЧ, его члены полушепотом отвечают: «Воруем с позволения Близнецов. И об их карманах не забываем. Так и живем в Единстве». Губернато­ры и мэры сами приписаны к товариществу, а кроме того полу­чают задания с летучего острова: сколько процентов голосов они должны отписать «Единой Лапуте». Выборы, конечно, проходят, но только для вида, для потехи тандема. Другие затеи ему прие­лись давно. Как голосуют граждане и какой получается резуль­тат— разница между вином и мочой.

Чиновники в губерниях строго выполняют задания ареопага, иначе их погонят по одному месту метелкой. А это большие по­тери. Каждый мэр или губернатор заплатил за свою должность серьезные деньги обитателям летучего острова, и отбить их на­мерен стократно.

Была у чиновников очень грамотная идея, чтобы «Единая Лапута» получала на каждых выборах 120 процентов голосов. Она трансформирует в законы желания и замыслы сиамских близ­нецов, тем самым подтверждалась бы всякий раз сверхгениаль­ность тандема. Но ареопаг заморского пиратского государст­ва, которому предшественник близнецов подчинил доброволь­но свою страну и с которым сами братья, сросшиеся карманами, согласовывают каждый свой шаг, запретил. Пираты любят играть в демократию, даже грабят и убивают с веселыми криками: «Мы несем вам свободу!» Они сказали, что для приличия парламент надо разбавлять небольшой группкой беззубых фрондеров. По­годы там фрондеры не делают, зато всюду говорят, не переставая, о равных возможностях всех разнообразных товариществ. И да­же оппозиции.

Оппозицию сиамские близнецы делят на системную и вне­системную. Внесистемная — это известные лапутяне с острыми зубами. Их держат в холодных загонах вместе с плебсом. А те, кто выдрал себе зубы по собственной воле и подпилил язык, стано­вятся системной оппозицией. Их иногда подпускают к системе. Системой здесь зовут корыто с добротной пищей, которую делят между активными восхвалителями близнецов.

Обустройством страны в Лапуте не занимаются с давних пор. Все ветшает, всюду трущобы. За эти трущобы тандем с друзьями приморского города заставляет граждан платить с каждым меся­цем больше и больше — нужны деньги на строительство себе но­вых дворцов, на прислугу, на многочисленную охрану, на нена­сытных любовниц.

И губернаторы с мэрами за ними тянутся изо всех сил. Тоже дворцы, прислуга... Тоже ключи от подземных хранилищ, до коих не дошли пока руки тандема. Тоже реформы хоть и на местном уровне, но с плотным туманом. Поскольку заниматься своей ра­ботой, то есть обслуживать лапутян, у чиновников стало считаться дурным тоном, а свободного времени навалом, градоначальники с губернаторами ударились в изобретательство. За это их называ­ют учеными, академиками. И даже к названию страны предлага­ют добавить новое имя: Лапута-Большая Академия. Одни губерна­торы — академики придумывают, как загрязнять воду отходами жизнедеятельности ареопага, другие — как очищать ее при по­мощи верхнего белья спикера нижней палаты парламента.

Наиболее плодовитым среди изобретателей-академиков счи­тается мэр столичного города. Он ходит в кожаной кепке, в кото­рую встроено что-то вроде антенны для ловли идей. Как только чья-то идея коснулась антенны, он торопится к себе в кабинет со­ставлять заявку на изобретение. Правда, это связано с немалым риском для здоровья. Потому что бежать приходится по улицам, которые постоянно проваливаются, и по руинам домов.

Одни считают самым удачным изобретением академика-мэра улей с новой формой летка-отверстия, куда пчелы должны заползать не передом, а задом. Очень эстетично: так удаляются в глубинку сцены артисты от благодарной публики. Другие отда­ют предпочтение революционному открытию мэра при выпечке расстегаев и пирожков. У пирожка-ретрограда «всего шесть за­щипов», а изобретатель увеличил их «до восьми».

А еще...

Извините, читатель, я немного увлекся. Эту часть расска­за Гулливера Свифт, по всей видимости, сократил в романе при его редактировании. («Эта книга вышла бы, по крайне мере, в два раза объемистее, если б я не взял на себя смелость выкинуть бес­численное множество страниц». — Дж.Свифт «Путешествия Гулли­вера»). Нетерпеливая публика всегда хочет добраться до финала скорее, а переходный период реформ интересует ее меньше все­го. И чтобы не занимать у массового читателя драгоценное время, опытный романист переместил своего героя в Лапуту уже рефор­мированную сиамскими близнецами. Где Гулливер после долгого перерыва пообщался с изобретателями Большой Академии.

Результаты диковинного устройства власти и проведенных ею уникальных реформ определили, а точнее продиктовали те­матику исследовательских работ.

Первый посттандемский изобретатель, с которым встретил­ся герой Свифта, «восемь лет разрабатывал проект извлечения из огурцов солнечных лучей». Для обогрева помещений. Гулли­вер правда не сказал, что Лапута была вынуждена этим занять­ся после радикальной реформы единой энергетической системы. Но внимательному читателю все понятно без лишних слов. Зато Гулливер уточнил, что огурцы «были очень дороги». За годы прав­ления сиамских близнецов импортировать стали даже капусту и огурцы. Потому что в стране успешно осуществлялся «один из двух великих замыслов — обсеменение полей мякиной».

Рассказчик поведал нам, как обстановка вынудила лапутян начать «пахать землю свиньями» и выводить «породу голых овец» — из-за отсутствия металла на плуги и ножницы. И, нако­нец, путешественнику представили самого авторитетного изобре­тателя (не бывшего ли мэра столичного города?): «он занимался превращением человеческих экскрементов в те питательные вещества, из которых они образовались». (Все цитаты из романа Дж. Свифта «Путешествия Гулливера»). Голод не тетка: куда толкали народ реформами-растащиловками, там оказались и сами.

Владимир Путин в кабине военного самолета. Владимир Пу­тин в подводной лодке. Владимир Путин на палубе крейсера — в тельняшке и морской пилотке. Указывает, как надо расправляться с врагом. Крутой мачо, надежный защитник отечества. Эти кадры центральное телевидение без устали крутило днями и вечерами. Образ смелого заступника нации должен был впечататься в созна­ние каждого, особенно людям с погонами. Впечатался? Считают ли армейцы своего главноначальника примером для подражания?

О всех судить не берусь, сошлюсь на тех, с кем много при­ходилось общаться. За Путиным, признавались мне знакомые ко­мандиры, в офицерских кругах стойко закрепилась кличка «Мар­шал Петен». Я-то вначале подумал, что родилось это из-за созву­чия фамилий столь, казалось бы, непохожих политиков. Но ребята хорошо образованные, учились еще в советское время, сказали: нет, в кличке не схожесть фамилий, а историческая параллель. Пусть и не стопроцентно точная.

Напомню, в июле 40-го года Анри Петен согласился стать ма­рионеткой фашистских оккупантов, был ими провозглашен «гла­вой Французского государства» и наделен диктаторскими полно­мочиями. Он призвал нацию сотрудничать с Гитлером, пресекал любые попытки сопротивления, разоружая отряды. Вдвоем с пре­мьером-напарником Пьером Ловалем маршал Петен организовы­вал облавы и обеспечил принудительную отправку в Германию 750 тысяч французских рабочих. В 45-м Верховный суд пригово­рил Петена к расстрелу, но генерал де Голль учел заслуги марша­ла в Первую мировую войну (победа над немцами под Верденом) и заменил расстрел на пожизненное заключение. Напарник по тандему Пьер Ловаль скрывался от гнева народа в Испании, затем в Австрии, однако был пойман, осужден и расстрелян.

Сравнение казалось натянутым: не маловато ли правды зало­жено под него? Но это точка зрения постороннего, неинформи­рованного человека. А у военных, поживших в окопах и познав­ших предательство Кремля, полный охват проблемы, свои резо­ны. Нам, гражданским, полезно прислушиваться к этим резонам и чаще задаваться вопросом: а делает ли что-то нынешняя власть для укрепления безопасности страны от внешних угроз или настырно продолжает вести «вышистскую» капитулянтскую полити­ку Ельцина. Потому что когда начнет звонить колокол, то есть па­дать бомбы на голову неприкрытой России, он будет звонить по нам с вами, по нашим братьям, сестрам и детям.

Подстегивание ратификации Договора СНВ-2 и провоцирова­ние Великого Исхода из Армии офицеров, о чем уже говорилось, не было спонтанным движением Путина. Как показало время, это явилось только началом продуманных многоходовок, большой двойной игры со своей страной. Каждый новый шаг Владимира Владимировича все больше высвечивает его политическое лицо.