Происхождение партократии - Авторханов Абдурахман
Как фантастично и наивно звучат эти утверждения Ленина по отношению к существующей беспрецедентной в истории бюрократической машине правления в СССР и системе вознаграждения труда в стране! СССР — единственная цивилизованная держава в мире, где рядовым гражданам не положено знать, сколько же получают их правители.
Видно, правители имеют основания скрывать размер своих доходов в стране «социализма».
3. В программе партии 1919 года Ленин писал: «что лишение политических прав и какие бы то ни было ограничения свободы необходимы исключительно в качестве временных мер борьбы… По мере того, как будет исчезать объективная возможность эксплуатации человека человеком, будет исчезать и необходимость в этих временных мерах, и партия будет стремиться к их сужению и к полной их отмене» («КПСС в резолюциях», ч. I, стр. 414; выделено мною. — А. А.). Пятьдесят два года партолигархия в СССР управляет страной при помощи этих «временных мер», хотя партийные идеологи утверждают, что в СССР давно ликвидирована «объективная возможность эксплуатации человека человеком».
Однако величайшей из всех утопий марксизма-ленинизма надо считать основу основ этого учения — теорию строительства социализма.
Более чем полувековой опыт СССР доказал, что ультимативная альтернатива Маркса и Ленина — неизбежность перехода от капитализма к социализму — лишь одна фантазия. Вместо одной старой классовой структуры, с ее привилегиями имущих классов, в СССР создали новую советскую классовую структуру с ее привилегиями господствующих классов.
Раньше богатство давало власть, а теперь власть дает богатство. Ленин любил повторять, что старой Россией управляло 130 тысяч помещиков, но вот теперь новой советской Россией управляют около пяти миллионов высших и средних бюрократов.
От роста числа управляющих народу легче не стало. Во всяком случае, это не тот социализм, при котором, по Ленину, министр не должен получать больше, чем рабочий.
Этот список несбывшихся пророчеств Ленина можно было бы продолжить, но и приведенных примеров достаточно, чтобы сказать: перед судом истории Ленин выдержал лишь один экзамен — экзамен могильщика демократии и архитектора монопартийной диктатуры, в логическом конце которой должна была стоять сталинская тирания.
Первый съезд партии после смерти Ленина — XIII съезд — происходил 23–31 мая 1924 г. На нем присутствовали 748 делегатов с решающим голосом и 416 с совещательным, представлявших 735 881 члена и кандидата партии (одних кандидатов, завербованных в партию в ответ на смерть Ленина — «ленинский призыв» — было 241 591 человек). Съезд открыл Каменев краткой речью, посвященной памяти Ленина. Он сказал, что «нашим знаменем будет Ленин, нашей программой — ленинизм». Съезд посетил могилу Ленина, где был устроен парад юных пионеров («юных ленинцев»). На параде с речами выступили Каменев (протокол: «продолжительные аплодисменты»), Бухарин («продолжительные аплодисменты»), Рыков («аплодисменты»), Троцкий («долго не смолкающие аплодисменты»). Троцкий сказал юным пионерам: «Помните, Ленины рождаются веками. Лениным никто стать не может. Но ленинцем может стать всякий» («Тринадцатый съезд РКП(б). Стенографический отчет», 1963, стр. 707–709). Съезд утвердил следующую повестку дня:
Политический отчет ЦК — Зиновьев.
Организационный отчет ЦК — Сталин.
Отчет Центральной Ревизионной комиссии — Курский.
Отчет ЦКК — Куйбышев.
Отчет Коминтерна — Бухарин.
Торговля и кооперация — Каменев, Кржижановский, Андреев.
О работе в деревне — Калинин, Крупская.
О работе среди молодежи — Бухарин.
Партийно-организационные вопросы — Молотов.
10. Сообщения Рязанова о рукописях Маркса и Энгельса и Каменева об открытии Института Ленина.
Ни Троцкому, ни его сторонникам не дали делать доклады. Более того, съезд подтвердил резолюцию XIII партийной конференции с осуждением троцкистского «мелкобуржуазного уклона в партии», то есть еще раз осудил позицию Троцкого и его сторонников («платформа 46»), Обвинение это было, что называется, «вытянуто за уши», ибо Троцкий ничего другого не требовал, кроме выполнения ЦК решения сентябрьского пленума ЦК (1923) о развертывании и усилении внутрипартийной демократии.
Политический отчет ЦК Зиновьев начал со стихов поэта А. Безыменского, которые были посвящены данному съезду:
Медленно, грозно и веско
Кто-то шум прервал…
— В съездовской повестке…
Братцы, провал! Слово бредет, шатаясь
…
Видно, у мыслей
Дрогнули колени,
В омуте глаз
Заблудилась тоска.
Политотчет Цека…
Читает… читает
Не Ленин…
Судя по докладу Зиновьева и по его собственному же признанию (Зиновьев: «здесь, действительно, верно схвачен»), «провал» был очень глубоким. Но проделанную без Ленина работу Зиновьев все-таки оптимистически оценил, сказав: «без Ленина, без светильника, без самой гениальной головы на земле ЦК подводит итоги истекшего года с плюсом».
К несомненному «плюсу» последнего года, с точки зрения сохранения власти в руках «тройки», надо было отнести и смерть Ленина. «Завещание» Ленина, которое она прятала не только от партии, но и от ЦК, пока Ленин не умер и «тройка» окончательно не уселась в седле власти, не было ей теперь так страшно.
Все-таки «тройка» не решилась его огласить даже на этом XIII съезде партии. Его содержание было доведено частным порядком до сведения отдельных делегаций, но без права ознакомления с ним в оригинале, а тем более без права высказывания или обсуждения его. Было сказано, что Ленин дал в нем характеристики «отдельным членам ЦК» — кому, какие характеристики давались Лениным, осталось неизвестным, пока Сталин не начал, цитируя отрывок за отрывком «завещания», громить группу за группой своих соперников.
Зиновьев и Каменев тесно связали судьбу своей карьеры с сохранением Сталина на посту «генсека», как орудие борьбы с Троцким, и они хорошо понимали, что «бомба» Ленина против Сталина могла взорвать и всю «тройку». Поэтому письмо Ленина к XII съезду не было оглашено и не было принято к руководству и на XIII съезде.
Доклад Зиновьева, как обычно, был многословный, бессодержательный, без какого-либо проблеска оригинальных мыслей, хотя и не без дешевого сарказма. Но в нем есть некоторые места, на которых стоит остановиться. Зиновьев говорил о настроении русской интеллигенции со слов делегата на съезде инженеров в Ленинграде. Этот беспартийный инженер сказал: «Коммунисты, как материалисты, считают нужным дать людям в первую очередь предметы первой необходимости, а мы интеллигенты говорим, что в первую очередь нужны права человека… В этом вся сила. Сейчас мы этих прав человека не имеем, и пока мы их не получим, мы будем инертны… Интеллигент — это всякий человек, будь то крестьянин, будь то рабочий, будь то человек с дипломом, это человек, который ставит выше всего права человека, считает, что человек — высшая ценность в государстве». Зиновьев ответил ленинградским инженерам: «Совершенно ясно, что таких прав они, как своих ушей без зеркала, в нашей республике не увидят» («Тринадцатый съезд»…, стр. 103–104). Имея в виду бдительность, Зиновьев сказал съезду: «Помни о мелкобуржуазном обволакивании, которое проникает в уши, глаза, незаметно проникает в сердце и мозг». Обращаясь к оппозиции, Зиновьев предложил ей выйти на трибуну съезда и сказать: мы были неправы, а партия была права! Зиновьев не удержался, чтобы не подчеркнуть свою роль как главного вождя партии: «Нам говорили: на XII съезде, дескать, Зиновьев предсказывал, что 9/10 будет за большинство ЦК, и был прав, а на XIII съезде мы еще посмотрим. Так посмотрите же, товарищи (продолжительные аплодисменты)» (там же, стр. 106–107).
