Сергей Кургинян - Россия: власть и оппозиция
«День», № 1, 1993
Александр Проханов
2.2. Если хотим победить
Можно было бы любезно отклонить статью Кургиняна, к чему побуждали меня друзья. Можно было бы дождаться ее появления в другом издании и полемизировать с ней в контексте чужой, враждебной идеологии. Но я публикую ее в «Дне», где не раз появлялись блистательные работы Кургиняна, которого мы считаем своим автором, ценим его интеллект и бесстрашие, что позволяет нам надеяться на продолжение отношении, каким бы жестким ни показался ему мой ответ.
Статья «Если хотим жить» состоит из нескольких компонентов, включенных в логическую и эмоциональную последовательность. Кургинян страстно и многократно отсекает себя от либерального направления, стремясь показать, что его суждения никак не соотносятся с либерально-демократическими чувствованиями, добытыми им, Кургиняном, исключительно из личного опыта. Этот личный опыт увенчан потрясающим, ошеломившим его открытием: черная сперма фашизма оплодотворила русскую патриотику. Русский народ, ведомый национально-патриотическими лидерами, беременен фашизмом. Далее следует определение фашизма, сквозь несколько светофильтров это понятие рассматривается, и ему дается в конце концов метафизическое определение, которое, по мнению автора, и будет с этой минуты, хрестоматийным понятием. Следом упоминаются весьма известные национально-патриотические публицисты и политики разных толков — «левые», «правые», «центристы» У которых, по ощущению Кургиняна, появились признаки фашистской экземы. После этого автор статьи требует от таких политиков и публицистов публичных разъяснений и, если этих разъяснений не последует или они не удовлетворят Кургиняна, он предлагает чистку движения, иссечения из движения тлетворных фрагментов, утверждая, что насущен, необходим и благотворен раскол. В случае же, заключает автор, если это иссечение не состоится, если раскол не охватит весь контур пораженного движения, Кургинян готов остаться в одиночестве, давая понять, что сам, в сверхусилии, сотворит и оформит универсальную идеологию русского национального движения, иммунно защищенную от странных вирусов.
Такова конструкция статьи. Такова последовательность утверждений, заставляющая меня в моем ответе придерживаться той же последовательности.
Статья Кургиняна появилась в роковой для русской патриот к и миг, когда вся демократическая, антирусская пропаганда осуществляет отвратительную, изнурительную для нас доктрину «русского фашизма», согласно которой все формы русского национального возрождения, включая и православие, ассоциируются или вплотную именуются фашизмом. Именно термин «красно-коричневые» оправдал в минувшем феврале гнусное избиение омоновцами патриотической демонстрации ветеранов. Именно этот термин гонит сегодня в тюрьму патриотов, возвестивших о сионистской опасности. Именно жупел «русского фашизма» демонизирует целые слои ручкой общественности, русские патриотические организации и. инициативы — Союз писателей России, Фронт национального спасения, газеты, журналы, чья идеология — русский национализм. Эта гнусная доктрина, рожденная в лаборатории Александра Яковлева, подхваченная сотней искушенных пропагандистов, таких, как Цветов, Киселев, Нуйкин, Жванецкий, должна связать в сознании общества трагедию минувшей войны, истребившей цвет нации, и нынешнюю русскую патриотику! Ибо фашизм для русского человека — непреодолимая кровавая категория, отрицаемая на бессознательном уровне. В этом гениальность парапсихологической находки Яковлева. В этом мерзость идеологического удара демократов. Мы живем с топором в груди, всеми силами стараясь выдавить из себя это лезвие. Статья Кургиняна загоняет этот топор еще глубже. Бьет по обуху этого топора с той же стороны, с той же силой. Оттого, наверное, столь энергично стремится Кургинян отмежеваться от демократов, отвести от себя упреки в своей с ними связи. Но удар оттуда, топор их и и боль, которую мы испытываем, навсегда узнаваемы. Это боль за убитых в 20-х и 30-х годах «русских фашистов», поэтов Васильева, Клюева, Ганина, за убитых в 90-х Осташвили, Талькова, и пусть не изумляется близкий к патриотическим кругам Кургинян, если из среды русских националистов в его адрес раздадутся обвинения в либерально-демократических пристрастиях в их самых неприглядных формах.
На чем основано открытие Кургиняна, обнаружившего взбухающий в русском чреве фашистский эмбрион? Согласно статьи «Если хотим жить» — только на том, что в журнале «Элементы», чьи два номера уже вышли в свет, исследуются феномены СС и «Аненербе», приводятся мысли Эволы, портреты некоторых деятелей третьего рейха не в той клишированной, уныло пропагандистской манере, от которой у советских людей за четыре десятилетия оскомина, а в новой для нас, академической, энциклопедической форме, давно уже принятой в Европе и мире, где на всех книжных полках лежат «Майн кампф», монографии о Гитлере с его портретом, и эти издания не рассматриваются как рецидивы фашизма, а лишь как энциклопедические свидетельства крупнейших событий XX истекающего века, в котором действовали Сталин, Гитлер, Рузвельт, Муссолини, Черчиль, Чемберлен, Де Голль, Петен, Кальтенбруннер, Берия и множество известных нам лиц, чьи поступки, помноженные на мощь боевого и идеологического оружия, привели к катастрофе века. И если в музеях военной истории выставлены «мессершмитты», «аэрохобры» и «ЯКи», геральдика Красной Армии, стального шлема и английского экспедиционного корпуса, то в идеологической коллекции, открытой для нас, русских, нет почти ничего, даже «Краткого курса ВКП(б)», и робкое восполнение этой коллекции вызвало у Кургиняна несоразмерную реакцию. Эта реакция, по существу, служит все тому же табуированию тем и символов, которым занимались у нас 70 лет господствующие идеология и цензура. Ни одному же ему, в жреческом превосходстве, прикасаться к закрытым для нас источникам, сепарировать и трактовать явления загадочного XX века. Детабуирование загадок и фетишей, аббревиатур и имен — дело мучительное и опасное, и не следует, на мой взгляд; своими поспешными обвинениями увеличивать эту опасность. Поэтому-то нас, патриотов, не возмущают Табаков с его Шелленбергом, Григорий Бакланов, опубликовавший в «Знамени» дневники Геббельса. Поэтому-то нас и изумляет интервью Кургиняна, данное им израильской газете, где он возмущается помешенным в «Дне» портретом Гиммлера, которого никогда и не было на страницах «Дня», и лишь гипертрофированное, перевозбужденное воображение Кургиняна углядело этот портрет на наших страницах.
Мы и впредь будем посещать анатомический театр, где замороженные, покоятся трупы идеологией XX века, станем их изучать и рассматривать, пытаясь выяснить, какие из них были убиты, какие умерли сами, и в этой работе нам не помешают ни наши взвинченные друзья, ни наши рациональные, ненавидящие нас противники.
Так что же такое, по мнению Кургиняна, фашизм? Что есть это зло, возрастающее, как гриб, на теле русской патриотики?
Кургинян дает несколько определений фашизма, и, видит Бог, есть смысл их все рассмотреть.
«Фашизм и есть соединение современных возможностей технической цивилизации с дохристианскими отношениями в сфере иерархии, отношениями, базирующимися на расовой теории, согласно которой большинство людей не есть люди, а есть рабы, быдло» — таково первое, найденное нами определение.
Но неужели поверим, что дохристианские космогонии — мифы о Нибелунгах, изумительная «Старшая Эдда», пленительные элевзинские таинства, крито-микенская мистика, египетские культы Озириса — все это, помноженное на мощь танкового двигателя и ракетную технологию, и есть фашизм? Расовая теория в дохристианских текстах отчетливо сформулирована, пожалуй, лишь о ветхом еврейском завете, где избранность богоосененного народа постоянно подтверждается им в беспощадных истреблениях иноплеменных, что оправдывается религиозной антропологией и религиозной философией расы. Но ведь это то, что не совсем точно называют сегодня сионизмом, а в сочетании с ядерной технологией и новейшим военным строительством является основой государства Израиль. Какое отношение имеет это все к русскому патриотическому движению, к тем проявлениям фашизма, которые увидел Кургинян?
Второе определение оного Кургинян делает, ссылаясь на жестокость «Аненербе» и СС, на «садистские изощренные эксперименты», что «ставили аненербисты, СС над советскими военнопленными».
Кто не знает, что фашизму сопутствовала изуверская жестокость? Кто станет отрицать газовые камеры, Бабий Яр, Хатынь? Но ведь не менее жестокими были коммунисты, уничтожившие в 20-х годах четырех цветущих русских сословия. Не менее жестокими являются американские либералы, во время иракской войны с большой высоты ковровыми бомбежками истребившие в одночасье сто тысяч иракских детей и женщин. Все идеологии, воплощенные в государственность, омыты кровью. Даже христианство, пославшее конкисту на истребление великих цивилизаций Америки. И если в начале и середине века коммунистическая и фашистская идеи пролили океаны крови, то на закате века именно либеральная идеология стала виновницей колоссальной трагедии — разрушения СССР, порождающего непрерывное кровопролитие, которому не будет предела.
