Дмитрий Волкогонов - Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2.

Ленин, например, не несет ответственности за чудовищ­ный расстрел тысяч поляков в 1940 году по решению Полит­бюро. Мне говорил один большевистский старец, что Сталин не мог простить постыдного для Советской России Рижского мира с Польшей и, мол, это злодейское решение несет печать мести за позор поражения в 1920 году. А затем, уничтожив несчастных в Катыни, попытались все свалить на фашистов.

Но разве Ленин не давал в августе 1920 года поручения Склянскому, Дзержинскому „вешать кулаков, попов и поме­щиков", имея в виду „свалить эти преступления на находив­шиеся в Польше части Булах-Балаховича". Разве эта мето­дология насилия и лжи была забыта?

Ленин не несет, разумеется, ответственности за „подго­товку и организацию террористического акта против Тито с использованием агента-нелегала Макса. Задание в Москве было сформулировано весьма ясно: „Поручите Максу (совет­ский агент Григулевич имел статус дипломата третьей стра­ны) добиться личной аудиенции у Тито, во время которой он должен будет из замаскированного в одежде бесшумно дей­ствующего механизма выпустить дозу бактерий легочной чумы, что гарантирует заражение и смерть Тито и присут­ствующих в помещении лиц. Сам Макс не будет знать о существе применяемого препарата. В целях сохранения жиз­ни Максу ему будет предварительно привита противочумная сыворотка".

Конечно, Ленин и здесь ни при чем, когда мы читаем о подобных бериевских методах. Но еще в 1920 году Ленин поучал своих руководителей в связи с конкретными события­ми: „Тайно подготовить террор: необходимо и срочно". Дол­го размышляя над истоками и сущностью ленинской жесто­кости, закамуфлированной под внешнее добродушие, я при­шел к выводу о ее особом типе. Это не криминальная, политическая или национальная черта, а жестокость всего ленинского мировоззрения, жестокость его философии. Ле­нин настолько подчиняет себя цели, что все остальное, даже социально значимое, теряет свою ценность. Этому способ­ствует и верховенство его воли над собственным интеллек­том.

Конечно, Ленин не может нести ответственность за под­готовку интервенции в Польшу в 1980 году. В документе, подписанном М.А.Сусловым, А.А.Громыко, Ю.В.Андроповым,

Д.Ф.Устиновым и К.У.Черненко, перед ЦК КПСС ставится вопрос о приведении ряда соединений нескольких округов в полную боевую готовность, а также о разрешении дополни­тельно „призвать из народного хозяйства до 100 тысяч воен­нообязанных и 15 тысяч автомобилей…".

Впрочем, здесь стоит вспомнить об одном теперь уже известном факте, который рельефно характеризует ленин­ское мышление советских руководителей.

В мае 1960 года посол в ПНР Пономаренко сообщил в Москву, что после XX съезда КПСС в рядах Польской рабо­чей партии идет „бурление". Хрущев, Микоян, Булганин, Мо­лотов и Каганович решили лететь в Варшаву накануне плену­ма ЦК ПОРП. Охаб, Гомулка и другие польские руководите­ли запротестовали. Тогда Хрущев с соратниками прилетели без приглашения.

Во дворце Бельведера, как явствует из стенографической записи, которую вел Микоян, после пленума состоялся бурный разговор. Гомулка и другие польские руководители хо­тели лишь одного — невмешательства во внутренние дела ПОРП, определения статуса советских войск в Польше, со­кращения советских советников, отзыва маршала Рокоссов­ского с поста министра обороны в Варшаве.

Хрущев, Булганин, Молотов вели себя воинственно, кри­чали:„Вы хотите повернуться к Западу лицом, а к нам спи­ной…", „Вы забыли, что в Германии находится наша огромная армия…". Страсти накалялись.

„Во время этой беседы кто-то из польских товарищей передал Гомулке записку. Тот, обращаясь к Хрущеву, гово­рит: „Мне сообщили, что ваши части, находящиеся в запад­ном районе Польши, движутся сейчас с танками на Варшаву". Гомулка попросил вернуть их в места своей дислокации. Мы переглянулись, и Хрущев дал указание Коневу (Главнокоман­дующий войсками Варшавского Договора. —Д.В.) остановить движение танков и вернуть их в места своего расположе­ния".

Таковы были аргументы советских лидеров в перегово­рах даже со своими союзниками. „Танковое" мышление…

Давно ушедший Ленин здесь ни при чем. Но по указанию вождя в свое время вводились войска в Грузию, рассматрива­лись варианты и готовились конкретные акции по иницииро­ванию и поддержке революционных выступлений в Китае, Индии, Венгрии, Германии, Персии, других странах. Порой предлагал вождь акции и помельче „Наказать Латвию и Эстляндию военным образом". Как? Путем обычных бандитских „экспедиций" через границу.

Разве Ленин ответствен за то, что высокое партийное руководство в республиках, краях и областях советского госу­дарства часто проворовывалось, коррумпировалось, разлага­лось? Нет, конечно. Все это знали, но говорили шепотом. Этих людей просто передвигали на другие должности. Обыч­но не менее весомые, чем те, от которых они отрешались.

Но и у Ленина были замашки прикрыть, спасти, защи­тить партийного руководителя. „Секретно. Тов. Орджоникид­зе. Т. Серго, получил сообщение, что Вы плюс командарм 14 пьянствовали и гуляли с бабами неделю. Формальная бу­мага… Скандал и позор. А я то Вас направо-налево всем нахваливал… Ответьте тотчас. Лучше дадим Вам отдых. Но подтянуться надо. Нельзя. Пример подаете дурной.

Привет. Ваш Ленин".

Кончилась долгая война в Афганистане, куда совет­ское руководство бездумно вмешалось. Ведь оно до самого 1991 года не освободилось от коминтерновсхого мышления. Министр обороны СССР Д.Т.Язов докладывает в Политбюро „итоги" десятилетнего „интернационального похода" в сосед­нюю страну. С декабря 1979-го по февраль 1989-го по гор­ным дорогам Афганистана прошло 546 255 советских воен­нослужащих. Сложили свои головы, выполняя „интернаци­ональный долг", 13 826 человек, из них 1977 офицеров. Аван­тюра стоила десятков миллиардов рублей21 .

При чем здесь Ленин? Но ведь он, пообещав мир народу в 1917 году, остался верен своему лозунгу превращения войны „империалистической в гражданскую", которая стоила России миллионов жизней. В мироощущении советских руко­водителей с тех ленинских времен жизнь человеческая не более чем статистическая единица. Сталин часто добавлял лично фразу к своим приказам в годы минувшей войны:"До­биться выполнения задачи, не считаясь с жертвами…"

Подобные сравнения и аналогии можно продолжать до бесконечности. Мертвый Ленин, повторю еще раз, не может нести прямой ответственности за деяния его последователей. Многого можно было бы не допустить, иного избежать. Это очевидно всем. Да и могут разве люди судить прошлое? Суд людей призрачен, суд Истории вечен. Она все и всех расстав­ляет по своим местам.

Никому еще не удавалось создать рай на Земле. Но подо­бие ада уже знакомо людям.

Ленинский максимализм и радикализм, помноженные на его волю и одержимость, безусловно сыграли решающую роль в формировании диктаторской системы, которая долгие годы жила по имманентно присущим ей ленинским законам. Даже после оттепели, последовавшей в 1956 году после XX съезда партии, система внутренне мало в чем изменилась. Внешне проявилась лишь одна особенность: политическая диктатура одной партии стала избегать физического насилия. Но насилие духовное сохранилось.

Ленинская система, исторически обреченная на пораже­ние, тем не менее оказалась исключительно живучей. И это объясняется не только социальной инерцией, монополией на власть и мысль одной политической силы, но и некими весь­ма привлекательными постулатами, которыми обладал ленин­ский „социализм".

На всех производило большое впечатление наличие ши­роких атрибутов элементарной социальной обеспеченности граждан: бесплатные образование, медицина, символическая плата за организованный отдых детей, граждан, за жилье. Отсутствие безработицы, обеспечение гарантированного ми­нимума жизнеобеспечения людей и другое. И многое из это­го заслуживает уважения. Лучшее из достигнутого важно сохранить. Это было бы разумно и естественно.

Разумеется, все это достигалось за счет сверхэксплуата­ции трудящихся и государственного перераспределения име­ющихся национальных ресурсов. Идея социальной справед­ливости, казалось, нашла свое материальное воплощение. Но при внимательном рассмотрении всего социального блока жизни советских людей сразу же бросаются в глаза куцые права и свободы, которыми они обладали, фактическое до­вольствование уровнем гарантированной бедности и тоталь­ной зависимости от идеологических постулатов единствен­ной господствующей партии. И все же… идеальных обществ не было в истории и, видимо, никогда не будет. При всей уродливости и тотальности ленинской системы ежа могла держаться столько лет не только в результате насилия или угрозы его применения.

Некоторые социальные завоевания, часто элементарного уровня, заслуживают, безусловно, того, чтобы они были со­хранены. Страна, идя по "ленинскому пути", не могла игнори­ровать не только научно-технический прогресс, но и полити­ческие, социальные реалии западных демократий.