Кризис - Генри Киссинджер
Д: Я ни капли не сомневаюсь, принимая Ваш совет. Поверьте мне.
К: Я должен увидеться с послом Германии сейчас и поскандалить с ним по поводу ваших кораблей [кораблей снабжения для Израиля, задержанных в Бремерхафене].
Д: Да. Хорошо. Я переговорю с премьер-министром и скажу ей, что это может быть.
К: Я думаю, у вас хорошая ситуация для переговоров, и я думаю, что вы сможете что-то за нее получить. Должен быть торг.
Д: Как мы это делаем?
К: По крайней мере, начав переговоры по этому узкому вопросу.
Д: О провианте?
К: Достаточно, что получено некоторое прекращение огня, чтобы они не впадали в такое сильное отчаяние, поскольку между вами не будет постоянных боевых действий.
Д: Наши люди говорят, что по крайней мере два-три дня еды и воды [для Третьей армии]. До нас доходят высказывания командующего – мол, через два-три дня ООН выведет нас отсюда. Такова ситуация там. Мы должны заключить какую-то сделку на основании всего этого.
К: Сделайте какое-нибудь предложение.
Д: Хорошо, это то, о чем я пытался Вас спросить. Я скажу премьер-министру, что если она не подумает…
К: Но сегодня до 21:00 сделайте предложение, чтобы запутать вопрос. Или вас осудят.
Д: Я поговорю с ней еще раз.
ПОСОЛ ДОБРЫНИН – КИССИНДЖЕР
Пятница, 26 октября 1973 года
До 18:30
К: Анатолий, пару часов назад нам сказали, что идет сообщение по горячей линии.
Д: Может быть. У меня нет информации. Обычно они проходят по горячей линии не более двух-трех минут.
К: Заседание Совета Безопасности начнется в 21:00.
Д: Вы получаете новости из вашего посольства?
К: Я не знаю, от кого мы получили информацию. Если это важно, какие бы суждения мы в конечном итоге ни вынесли по этому поводу, мы постараемся избежать нового [кризиса].
Д: Я знаю, что президент сегодня выступает с речью, а у меня только обычные телеграммы. У меня нет ни одной телеграммы по главному вопросу, кроме одного вопроса о социалистических странах в ООН [имеет в виду восточноевропейские государства-сателлиты]. Я не могу ответить на Ваш вопрос. Иногда они присылают мне «молнии».
К: Позвольте мне узнать, откуда мы получили информацию, и я Вам перезвоню.
ПРЕЗИДЕНТ – КИССИНДЖЕР
Пятница, 26 октября 1973 года
18:30
К: Господин президент.
Н: Есть ли какое-то новое развитие в делах с ООН или Генеральным секретарем, которые просили бы нас принять участие в…
К: Еще нет.
Н: В одном случае это миротворческие силы, а в другом – силы наблюдателей.
К: Мы ни при каких обстоятельствах не одобрим миротворческие силы. Это то, что заказал Совет Безопасности.
Н: Они согласились с этим…
К: Насчет сил наблюдателей нас еще не спрашивали, но мы можем сказать, что у нас есть основания полагать, что нас спросят.
Н: И Советы указывают, что они этого хотят. Они уже отправлены?
К: Они посылают семьдесят человек, но мы не должны хвалить их за это.
Н: Нет, нет. Хорошо, я попробую избежать этого.
ПОСОЛ ДОБРЫНИН – КИССИНДЖЕР
Пятница, 26 октября 1973 года
18:45
К: Анатолий, мы так понимаем, что о тревоге было оповещено с вашей стороны, просто по горячей линии.
Д: Возможно, потому, что в южной части Суэцкого канала идут бои. Это мое предположение.
К: Для Вашей информации, мы настоятельно призываем Израиль сделать какое-то предложение египтянам по этому поводу.
Д: Совет Безопасности уже заседает?
К: Нет, сегодня в 21:00.
Д: Если у нас что-нибудь будет, я, конечно, свяжусь с Вами.
К: Хорошо, я был бы признателен.
ДИРЕКТОР ЦРУ УИЛЬЯМ КОЛБИ – КИССИНДЖЕР
Пятница, 26 октября 1973 года
18:55
К: В течение двух часов нас предупреждали по горячей линии о поступлении сообщения, что является [довольно] странной процедурой. Мы становимся такими параноиками, что я просто задаюсь вопросом, является ли это признаком свершившегося факта. Вы что-нибудь подобрали?
Ко: Те, кто находился недалеко от Египта, очевидно, сменили позицию. Они действовали довольно тихо. Есть только один Садат. Он действительно очень огорчен. Вы видели его послание.
К: Вы имеете в виду его послание для меня?
Ко: Да, я его не виню. Это настоящая проблемка. Позвольте мне провести проверку и перезвонить Вам.
УИЛЬЯМ КОЛБИ – КИССИНДЖЕР
Пятница, 26 октября 1973 года
19:02
Ко: Мы не находим ничего особенного. Это были советские воздушные перевозки. […]
[…]
Ко: Нет, эти пушки слишком далеко, чтобы быть полезными в Александрии. Есть такая малая вероятность, чтобы они представляли собой какую-то угрозу.
К: Как Вы думаете, в среду мы излишне остро отреагировали на это письмо?
Ко: Я не думаю, что у Вас был какой-то выбор. У Советов, возможно, и не было намерения идти намного дальше, но все определенно выглядело именно так. Ваше письмо было откровенным и хорошим. Вы имеете в виду объявление тревоги?
К: Да.
Ко: Возможно, мы пошли немного дальше с оповещением по всему миру о мероприятиях по тревоге.
К: Мне просто интересно, какое это оказало влияние на них. Либо они…
Ко: По всему миру – это единственно правильное решение. Я думаю, Вы передали им важное сообщение.
К: Хорошо, спасибо.
…
Вечером 26 октября президент провел пресс-конференцию. Он пережил три недели необычайного напряжения: переговоры об отставке Агню и ее завершении, выбор нового вице-президента, начало войны на Ближнем Востоке, компромисс Стенниса, «субботняя ночная резня», начало процесса импичмента, письмо Брежнева и объявление о повышенной тревоге. Все это вместе дает несколько перегруженное описание, особенно при сравнении советского вызова, брошенного двумя сутками ранее, с кубинским ракетным кризисом, а также действия президента по отношению к Советскому Союзу, напоминающие минирование северовьетнамских портов.
История предлагает множество примеров кризисов, которые, казалось бы, были преодолены вновь, когда проигравшие заявляли о своей победе и устраивали переосмысление событий. Также было беспрецедентное уведомление о скором сообщении по горячей лини, которое, вопреки назначению горячей линии, а именно скорости, не было доставлено через два часа после того, как мы получили уведомление. Я выразил обеспокоенность Хейгу, который обсудил ее с Никсоном, в результате чего произошел следующий телефонный разговор.
ГЕНЕРАЛ ХЕЙГ – ПОСОЛ ДОБРЫНИН
Пятница, 26 октября 1973 года
20:04
…
Х: Послушайте, я только что вернулся от президента и сказал ему, что его сегодняшние высказывания были, по моему мнению, преувеличены и будут неправильно истолкованы.
Д: Ага.
Х: И я хотел, чтобы Вы знали, что он никоим образом не имел намерения рисовать ситуацию так резко, как у
