Алексей Кунгуров - Как делать революцию. Инструкции для любителей и профессионалов

Мне в этой связи почему-то вспоминается Альфред Нобель, учредитель престижной премии своего имени. Он был одним из богатейших людей Европы, однако деньги его практически не интересовали. Почти все время он проводил в лаборатории, оставив в наследство человечеству более трех сотен изобретений. После его смерти в 1896 г., юристы, разбирая документы из его стола в поисках завещания, обнаружили лишь клочек бумаги, на котором покойный выразил желание все свое состояние употребить на поощрение тех, кто «в течение предшествующего года принес наибольшую пользу человечеству». Законники долго спорили, являются ли эти несколько строчек, написанные за восемь лет до смерти, действительным выражением воли Альфреда Нобеля, который так и не оставил юридически оформленного завещания. Против учреждения нобелевской премии высказались совершенно все, начиная от шведского правительства и русского царя, и заканчивая многочисленными наследниками изобретателя динамита. Решающее слово сказал его племянник Эммануэль Нобель — единственный наследник нефтяной империи Нобелей в России. Он признал волю покойного и обязался выплатить принадлежавшую тому долю в российском товариществе «Братья Нобель», хотя она составляла примерно треть всего капитала крупнейшей нефтятной компании мира. Это чуть было не привело к краху предприятие, банки отказались выдать кредит под такие обязательства, но Эммануэль Нобель все же выполнил обещание. А ведь мог просто отказаться без каких бы то ни было юридических последствий. В конце концов, он сам был наследником. Это — капиталист, буржуй и эксплуататор? Нет, в этом поступке виден настоящий человек, и так же поступают все истинные люди вне зависимости от своего социального статуса.

Разве Валерий Чкалов мучился оттого, что хотя у него была возможность ездить на шикарном авто, он не имел роскошной прогулочной яхты? Нет! Зато точно известно, что доставляло ему громадные страдания — то, что Сталин не отпустил его на войну в Испанию летчиком-истребителем. Видимо, Чкалов так этим тяготился, что даже, как пишут некоторые его биографы, строил планы бегства в Испанию. Не могу с уверенностью это утверждать, но то, что Чкалов был настоящим человеком, сомнению не подлежит. Да, кто-то, возможно, стремился на войну, чтобы ускорить свою карьеру, получить орден, просто самоутвердится, но Чкалов и так уже был героем из героев, имел самые высшие награды, и всемирную славу. И еще Чкалов мог легко пользоваться всеми мыслимыми материальными благами — иметь дачи, кутить в ресторанах, отдыхать в санаториях для членов политбюро, и т. д. С ним почитали за честь познакомиться сильные мира сего, самые маститые художники встали бы в очередь, намекни он о желании позировать для портрета, лучшие кинорежиссеры готовы были снять о нем фильм. Он имел все, о чем только может мечтать скот, но ему это было не нужно. Культ героического летчика создавался для других, это был стимул для обывателя к тому, чтобы посвятить себя служению обществу.

Разве Константин Рокоссовский страдал от того, что он, прославленный фронтовой маршал (воевал с первого до последнего дня за исключением «отдыха» в госпитале после тяжелого ранения), проведший самые блистательные наступательные операции Второй мировой войны, имел меньше звезд Героя чем тупой и жестокий военный бюрократ Жуков, бездарно проваливший многие операции и отиравшийся большую часть войны в тылах? Нет, зато Константин Константинович как личное оскорбление воспринимал, когда его подчиненные не получали заслуженных наград.

Может быть, старший сержант Михаил Калашников переживал от того, что он так и вышел на пенсию старшим сержантом, в то время как многие его подчиненные смогли выслужить себе генеральские лампасы? Вряд ли, но можно быть уверенным — он счастливый человек, поскольку ему удалось доказать, что автомат его конструкции являлся лучшим, чем у многих именитых оружейников. И когда он тачал в железнодорожных мастерских свой первый пистолет-пулемет, разве он мечтал о звездах, премиях и почестях? Вероятно, он вообще не думал об этом. Ведь за первое свое изобретение, имеющее большую ценность — счетчик моторесурса танкового двигателя, он получил всего лишь часы и благодарность командования, объявленную перед строем. Для человека нет большего счастья, чем чувствовать свою полезность обществу, а награды нужны для того, чтобы создать образ героя, заставив обывателя подражать ему.

Вероятно, первая осмысленная попытка создать общество людей была предпринята Сталиным в СССР. Он, разумеется, отлично понимал, что истинных людей ничтожно мало, и потому громадное значение уделял именно созданию системы стимулов для развития в гражданах Советского Союза человеческих качеств. И это делалось отнюдь не усиленным насаждением марксистской идеологии. Нет, Сталин создавал, если можно так сказать, новую аристократию, имеющую существенные привилегии перед большинством. Но это была не партийная, не бюрократическая, а трудовая аристократия. Лучшие свои качества человек может проявить лишь в труде, поэтому самые выдающиеся трудящиеся получали неслыханный почет, осыпались наградами и материально поощрялись. Это было целенаправленным созданием социального неравенства, но это неравенство имело одну цель — стимулировать обывателя к развитию своих способностей.

Многие насмехаются над странным желанием Сталина сделать из простого работяги Стаханова министра угольной промышленности, считая это капризом тирана. Мол, Брежнев любил играть в машинки, а Коба играл людьми. Сталин действительно, фактически приказал Стаханову поступить в институт и лично проверял его конспекты. Но зачем он это делал? Только с одной целью — ему нужен был живой пример, символ, стимул для других. Если раньше реальный шанс пролезть в министерское кресло имел проворный бюрократ, знающий перед кем прогнуться, кому лизнуть и кого из способных подчиненных стоит «задвинуть», чтобы не обошли, то советский вождь хотел сформировать другие критерии успешного служебного роста. Министром в СССР должен становится не просто профессионал высшей пробы, но герой труда, выдающийся по своим моральным качествам человек. Правда, Стаханов, разработавший и применивший новаторский метод добычи угля, талантов в кабинетной работе не проявил, и в конце-концов вернулся на производство.

Зачем Сталин предложил пост наркома внутренних дел далекому от юриспруденции летчику Чкалову? Все по той же причине — министром должен быть не удачливый аппаратчик-лицемер, а человек чести, человек труда и высокой культуры. Это единственное дает гарантию от коррупции, и потому Иосиф Виссарионович, видя, как ежовское НКВД превращается в клоаку, попытался поставить во главе скотов настоящего человека. Чкалов отказался от министерского поста, и в этом тоже виден поступок. Берия же, хоть и тяготился работой в НКВД, все же вынужден был подчиниться, поскольку всякого человека характеризует еще одно яркое качество — чувство долга. Впрочем, как только появилась возможность, Лаврентий Павлович сразу же оставил пост главы самой могущественной спецслужбы мира ради работы в промышленности.

Многие же нынешние леваки зачастую проявляют революционный энтузиазм потому что свято верят, будто после победы революции им это зачтется и они займут пост, уж никак не ниже министерского. Многие вроде как, шутя, спрашивают: желаю ли я, принимая во внимание сферу своей деятельности, возглавить после революции министерство печати и пропаганды? Нет, не беспокойтесь, ребята, совершенно не хочу создавать вам конкуренцию на ниве телебалабольства. Если мне посчастливится дожить до победы революции, точно знаю, чем заняться — пойду работать в ЧК. Не обязательно председателем, меня устроит и скромный пост начальника какого-нибудь областного отдела по борьбе с коррупцией. И начну я вас, товарищи хитрожопые революционеры, безжалостно изводить, дабы вы, алчные негодяи, не создавали препятствий к тому, чтобы министерские посты занимали талантливые работяги вроде Рокоссовского, Стаханова, Чкалова, Калашникова и Берии. Вы, товарищи красные демагоги и марксистские бюрократы, даже представить себе не можете, насколько хорошо я буду к тому времени подготовлен профессионально. Нет, я не зубрю по ночам УПК и не коплю деньги на покупку диплома о высшем юридическом образовании. Я изучаю повадки бюрократии, образ мысли скотов, их способ делать карьеру, принципы организации бюрократических кланов. И не только изучаю, но и тренируюсь осложнять жизнь бюрократам медвепутского режима. Даже не имея красного мандата, внушающего страх, достигаю кое-каких успехов в этом деле, а уж когда мне дадут маузер. Что страшно? Ладно, расслабьтесь. Считайте, что я неуклюже пошутил.