Михаил Делягин - Россия для россиян

И даже когда речь сначала идет не об эмиграции, а просто о покупке домика или квартиры в теплой уютной стране — это правильно для отдельного человека и нормально для спокойного стабильного общества, но очень опасно для общества, еще не определившего свою судьбу.

Потому что «в случае чего» наиболее цивилизованная его часть не будет бороться за приведение его в соответствие со своими идеалами, а плюнет и уедет туда, где эти идеалы уже реализованы, — хотя бы в части хорошей погоды.

Оставив свою страну самому глупому и подлому из того, что накопилось в ней за долгие десятилетия потрясений и беспощадного отрицательного отбора.

При этом важно понимать, что наша эмиграция в силу своего цивилизованного, европейского, культурного, а не этнического характера обречена на отрыв от страны и ассимиляцию, хотя бы и постепенную. Ситуацию усугубляет потребность оправдать свое бегство хотя бы в собственных глазах, что ведет не просто к утрате связей, но и к отстранению от своей Родины и ускоряет культурное размывание эмиграции. Впрочем, даже китайцам не удается в полной мере «унести Родину на подошвах сапог».

Поэтому ни в Черногории, ни в Испании, ни в Лондоне, ни тем более в Германии «Новороссия» возникнуть не сможет.

Не сможет она возникнуть и в Средней Азии и Закавказье — из-за жесточайшего давления, которому подвергаются там оставшиеся русские. На Украине слишком сильно национальное и, главное, политическое возрождение, которое может, хотя это и маловероятно, привести к распаду страны, но делает невозможным появление альтернативной России. В Крыму слишком сильно давление татарской общины, которое также будет отбрасывать русских к союзу либо с украинским, либо с российским государством, но в любом случае не к формированию собственной идентичности.

Однако уже Прибалтика является местом формирования альтернативной русской субкультуры.

Давно отмечено, что русские из Латвии, в заметных количествах работающие в России, существенно отличаются от значительной части наших сограждан такими «прибалтийскими» чертами, как организованность и дисциплинированность. Теоретически формирование новой русской идентичности может начаться на северо-востоке Эстонии, превращенной в гетто для неэстонского населения, но даже при рациональной политике российского государства этот регион будет, как и Крым, ориентироваться на Россию, а не создавать собственную идентичность.

Единственное место, где теоретически может сложиться «альтернативная Россия», — Белоруссия. Неспособность российской бюрократии выстроить с ней конструктивные отношения способна придать ей специфическую ценность в глазах Запада и привести к реализации проекта по созданию своего рода «Европейской России», несмотря даже на курс Лукашенко по развитию национально белорусской культуры как государственнообразующей.

Это слишком сложный проект для современных западных бюрократий, склонных к применению простых и демонстративных методов, однако теоретически в нем нет ничего невозможного. И тогда такая «Евророссия», высосав из нашей страны наиболее цивилизованную часть общества, не просто сама станет естественной наследницей и новым воплощением «русскости», но и отбросит нас уже даже не в Азию, а в новое Средневековье, весьма внятно описанное М. Юрьевым и В. Сорокиным («День опричника»).

Того, кто смотрит назад, жизнь всегда тащит «не в ту сторону».

Ресурс нельзя сделать своим, просто захватив его, — это поняли даже самые отмороженные российские олигархи. «Что ты отнял, то пропало, — что ты отдал, то твое», как писал классик русской литературы (чему не помешало незнание им русского языка) и казначей царицы Тамары грузин Шота Руставели.

Чтобы ресурс стал вашей частью, неотъемлемой и не поддающейся оспариванию, его мало и, строго говоря, не нужно захватывать и «приватизировать», — его надо преобразовать в соответствии со своими склонностями и потребностями.

Это относится и к русскости.

Бесчисленные, как тараканы, и столь же разнообразные фофудьеносцы (среди которых, как это ни ужасно, много искренних и глубоко порядочных людей) пытаются тупо захватить ресурс «русскости», не понимая, что тем самым уничтожают его и превращая слово «русский» в синоним хотя и не слова «фашист», но слова «идиот».

Столь характерная для них попытка возродить единство нации на основе православия — не только вполне мракобесное желание вернуть свою страну на 600 лет назад, не только вполне здоровое стремление всласть наиздевать— ся над правящими бюрократами, превратив их в «жующие сопли подсвечники», но и главная из всех существующих сегодня угроз распада нашей страны.

Потому что формирование нации на основе православия немедленно приведет к расколу, форсировав уже идущее обособление исламского, иудейского и сравнительно незначительного буддийского сегментов. И атеистам, которых уже сейчас тошнит от разнообразных проповедников, между прочим, тоже куда-то придется деваться.

То, что 600 лет назад создало страну, сегодня может ее разрушить.

Чтобы сохранить страну, надо ее преобразить. Чтобы стать наследниками русскости, надо ее переосмыслить. Ключом здесь, думаю, будет понимание того, что русские — симбиотический народ, живущий в симбиозе с государством. Отсюда этническая мягкость и культурная восприимчивость: стержень нации находится извне, как стержень личности у глубоко верующего человека.

Восстановление государства и решение примитивнейших, простейших насущных задач сразу же, само по себе даст старт необходимому преображению России и переосмыслению русскости, а тем самым — и формированию новой идентичности.

Как и позднесоветская, она должна быть наднациональной, надрелигиозной, надклассовой.

Сегодня твердо видно лишь одно — ни в коем случае нельзя забывать о системе образования, создающей народ. Как и российское, как и советское, в противовес нынешнему реформаторскому оно должно учить думать, воспитывать творческого и нравственного человека, гордящегося своей историей.

Последнее особо важно.

Переписывание истории, омерзительное с точки зрения науки, является важнейшим инструментом созидания нации, ибо коллективное осмысление прошлого программирует будущее.

В этом смысле строчка в татарском учебнике истории о том, что в битве на Калке была одержана выдающаяся победа над русскими, опасней любого теракта и чревата большим числом жертв, чем Спитак и Чернобыль.

Без великих историков не бывает великих народов, потому что именно историки создают народы.

Жизнь — это бег на значительно более длинную дистанцию, чем кажется всем нам. Поэтому, когда после оздоровления государства и восстановления государственности мы возьмемся наконец за решение наиболее наболевших проблем, мы должны помнить о цели этого процесса — о преображении России.

Да, был культ, — но была и личность.