Найджел Латта - Пока ваш подросток не свёл вас с ума
«Что твои родители думают об этом?»
«Они говорят, что это только хобби и я должна прилежно учиться, чтобы устроиться на настоящую работу — юристом или типа того».
«А ты не хочешь быть юристом или типа того?»
«Не-а».
«Что происходит, когда у тебя начинаются неприятности в школе из-за того, что ты ничего не делаешь?»
«Я выслушиваю длинную лекцию, а потом они отнимают у меня время игры на фортепиано».
«Как это работает?»
«Раньше фортепиано стояло в моей комнате, а теперь они перенесли его в гостиную и запретили играть, если у меня проблемы в школе».
«Сейчас действует запрет?»
Она кивнула.
«Сколько уже?»
«Около месяца».
«Как ты с этим справляешься?»
«Хожу к подруге. У ее брата есть синтезатор, и я играю на нем».
Умно.
«Так ты придумала всю эту ерунду с Таро, только чтобы их доводить?»
«Ага».
«И у тебя отлично получается, потому что они хотят сделать из тебя юриста или типа того?»
«Ага».
«Как называются триста юристов на дне океана?» — спросил я ее.
«Не знаю».
«Это называется — хорошее начало».
Когда всё пошло наперекосяк?Я уверен, что многие из тех, кто читает эту книгу, с радостью поменяли бы интересы своих подростков на увлечение Грэйс. На общем фоне игра на фортепиано может показаться прекрасной, особенно по сравнению с гоночными машинами или видеоиграми. Вам нужно просто отойти назад и рассматривать не детали, а картину в целом, потому что в данном случае мы видим классический пример мнения родителей: они лучше знают, что нужно их ребенку. Возможно, это правильно, когда ему шесть лет, но теперь он стал старше, и всё уже не так просто.
Родители Грэйс желают ей лучшего, как и большинство родителей, но есть огромная разница между тем, чтобы желать самого лучшего и быть уверенным в том, что для нее лучше. Я понимал их волнение, ведь очень немногие пианисты зарабатывают на жизнь своим ремеслом. Если бы Грэйс была прилежной ученицей, я уверен, ее родители были бы куда спокойнее. Что еще хуже, Грэйс была очень умной девочкой с огромным потенциалом и могла стать кем угодно. Она должна была лопатой грести награды, но вместо этого едва использовала свои способности.
Но на самом деле всё пошло наперекосяк не тут. Баланс нарушился тогда, когда ее родители позволили страху встать у штурвала. Когда это произошло, они начали отчаиваться и отобрали у Грэйс единственную хорошую вещь, которая была в ее жизни: музыку. Помните, в разделе о наказаниях я написал, что эффективные наказания заставляют остановиться и задуматься? Так вот, всё, чего добились Мелинда и Брайан, — это ожесточенного сопротивления.
Чем-то это было похоже на бомбардировку Лондона во время Второй мировой войны. Самолеты люфтваффе хотели сломить дух Британии, а вместо этого пробудили в англичанах несокрушимую волю держаться до последнего.
Как можно улучшить ситуацию?На первый взгляд всё было просто: Брайан и Мелинда хотели, чтобы Грэйс усерднее занималась в школе, а Грэйс хотела, чтобы ей вернули фортепиано. Но нужно было копнуть глубже, чтобы увидеть их настоящие цели: родители хотели, чтобы дочь была счастлива и защищена, а Грэйс хотела личного пространства, чтобы формировать собственную личность.
Все это — прекрасные и здоровые желания, но они требовали небольшой настройки.
Как добиться желаемого?Итак, какие три пункта вы выберете для Мелинды и Брайана?
I. О3 — Д.
II. Помните о сумасшедшем дядюшке Джеке.
III. He будьте Большой Джесси.
IV. Не слишком свободно и не слишком тесно.
V. Находите точки соприкосновения.
VI. Пунктуация — это всё.
VII. Будьте скалой, а не морем.
VIII. Не превращайте их проблемы в свои.
IX. Продолжайте принимать решения.
X. Жизнь — это страдание.
И вновь, главная ценность базовых принципов в том, что они помогают задать направление «что-делать-дальше». Когда вы начинаете думать о принципах, вы больше не можете думать ни о чем другом, кроме как «что делать».
В нашем случае родителям нужно было понять, что они не могут знать, что лучше для Грэйс. Они могут желать ей лучшего, но не могут быть уверены, что именно для нее лучше. Это известно только Грэйс. Позвольте мне кое-что прояснить: я не говорю, что нужно слепо принимать любое поведение. Например, дети могут сказать, что хотят целыми днями курить травку и играть в видеоигры, но это будет плохой идеей.
Но вместе с тем я действительно считаю, что мы должны поощрять страстные увлечения наших детей. Иметь какое-нибудь страстное увлечение замечательно. Страсть — то, что движет наиболее успешными деятелями искусства, бизнесменами и лидерами. Страсть — это огонь, который превращает воду в пар и заставляет двигатель работать. Если у вашего ребенка есть страстное увлечение, вы должны поддерживать его изо всех сил. Однако помните: страсть — хрупкая вещь. Можно перестараться и разбить ее. Если ваш ребенок любит теннис, а вы заставляете его круглосуточно тренироваться, скорее всего, эта любовь умрет. Если ваши сын или дочь обожают играть на флейте, а вы не даете им прохода, заставляя играть и играть, флейта сломается.
Страсть идет изнутри, ее нельзя навязать, но легко можно погасить. Относитесь к ней с уважением, потому что она сродни самому прекрасному волшебству.
Проблемы часто начинаются тогда, когда родители видят в увлечении врага, а не желанного гостя. Страсть Грэйс к фортепиано могла стать дверью, которая вела обратно в школу. Мелинде и Брайану следовало как можно сильнее поощрять ее увлечение, а не сдерживать. Учиться, учиться и еще раз учиться. Родители должны были больше всего хотеть, чтобы Грэйс поняла: учиться интересно и весело.
Я предложил вернуть ей фортепиано в тот же день и не использовать его как инструмент давления на переговорах. Я очень верил в Грэйс и полагал, что ее родители тоже, просто скрывают это за беспокойством. Им нужно поверить в ее способность самой разбираться с проблемами, а не ссориться с ней. Им следовало не угрожать ей дополнительной нагрузкой в школе, а вознаграждать за достижения, и если это было связано с ее любовью к музыке — тем лучше.
Думаю, если бы они перестали бояться и позволили Грэйс идти своей дорогой, всё было бы хорошо. Я считаю, что любой ребенок, обладающий таким умом, страстью и целеустремленностью, добьется очень хороших результатов.
Кстати, три главных базовых принципа для родителей Грэйс, которые выбрал бы я, — V, I и IV.
Исправление положенияМне пришлось довольно долго уговаривать их, но в конце концов Мелинда и Брайан согласились следовать моему плану. Грэйс получила фортепиано назад, и они договорились больше не использовать его для наказания. Кроме того, Мелинде и Грэйс пришла в голову замечательная идея. Если у Грэйс к концу семестра улучшатся результаты по четырем-пяти предметам, на летние каникулы они оплатят ей обучение и проживание в музыкальной школе.
Это оказалось решающим ударом. Грэйс улучшила свои оценки по всем пяти предметам. Ничего сногсшибательного, но дела определенно пошли в гору. Более того, в летней музыкальной школе она подружилась с целой оравой талантливых, неугомонных, не менее страстных подростков, большинство из которых понимали, насколько важна роль образования для воплощения их музыкальных планов. Грэйс вернулась другим человеком. Почти без возражений и споров она добилась отличных результатов по всем предметам, кроме математики, с которой, однако, тоже неплохо справилась. Она ненавидит математику и, наверное, всегда будет ненавидеть. Но кто осудит ее за это?
Когда я спросил, почему она прекратила ссориться с родителями и взялась за учебу, ее ответ был ясным и типичным для подростка: «Потому что я видела, как они стараются, и подумала, что мне тоже стоит».
Славно.
Когда все вовлечены в конфликт, иногда лучшее, что можно сделать, — первым умерить пыл. Это еще никому не повредило. Мелинда и Брайан умерили пыл первыми, и в результате все начали успокаиваться, и в доме воцарился лад.
«Я думаю, мы все начали лучше ладить друг с другом, потому что признали: Грэйс знает, чего хочет, — сказала Мелинда, — а она показала, что понимает всё, что мы хотим ей сказать».
«Что образование — это важно?» — спросил я.
«Совершенно верно».
«И вы больше не одержимы идеей, что она должна стать юристом?»
«Нам по-прежнему хочется, чтобы она получила диплом по какой-нибудь специальности вроде права или бухгалтерского учета, но мы уважаем ее выбор».
И вновь — славно.
«Эй, — сказал я, — как называются триста юристов на дне океана?»
Лицо Мелинды немного вытянулось.
