Борис Никитин - Первые уроки естественного воспитания, или Детство без болезней
Вот, скажем, мнение наших педиатров: стул у малышей должен быть регулярный. Что это за болезнь нашего времени — все зажать в тиски регулярности: кормить по часам, укладывать спать по часам, на горшок сажать — тоже? Да еще и оправдывать это природными биоритмами. Но ведь не вяжется жесткий режим с природой! В первые дни у малыша стул иногда бывает и семь раз в день после каждой еды. И это нормально, хотя мама в тревоге — не понос ли у него? А иногда, наоборот, он пачкает пеленку только раз в два или три дня. Опять тревога: не запор ли это? Не делать ли клизму? Не вредна ли такая нерегулярность?
Оснований же для тревоги нет ни в первом, ни во втором случае. Если малыш питается только материнским молоком, которое переваривается в его желудочке почти полностью, то стул зависит от того, что ест мать, какое у нее настроение, ' какое время года, погода… Только с переходом на пищу взрослых, то есть на втором году жизни, малыш приближается к обычной, как у взрослого, регулярности, но и тогда делать из нее фетиш все равно неразумно. Следить надо за самочувствием и поведением ребенка, за внешним видом и запахом кала. Если малыш ест только мамино молоко, то стул обычно желтоватого или чуть зеленоватого цвета с кисленьким характерным запахом. Это признаки здоровья.
Чистота, но не стерильность!
Молоко матери необходимо и для того, чтобы у ребенка вырабатывался иммунитет и крепли защитные «механизмы» для жизни в обычной микрофлоре. Но затем необходимы… живые микробы.
В родильном доме № 15 Москвы, где мы встречались с педиатрами и акушерами в 1982 году, удивленные врачи нам задавали вопросы: «Вы даете новорожденному сырую воду? Не стерилизуете бутылки и соски? Пускаете ползать ребенка прямо на пол? Позволяете пробовать «на зуб» вещи и игрушки?»
И удивлялись, что малышу это, оказывается, никак не вредило. Мы мирно сосуществовали не только с «домашними» микробами, но не боялись и «посторонних». А обычную грязь можно было смыть водой и прополоскать рот, если туда попадал песок или камешек. Позже мы узнали, что слюна обладает бактерицидными свойствами, — недаром почти никто из наших ребят не испытывал желудочно–кишечных заболеваний. Только один раз нам пришлось встретиться с серьезной болезнью.
Мы пили обычно сырое молоко, принесенное в бидоне из сельского магазина, и… однажды все трое малышей заболели странной болезнью. Врачи поставили диагноз — стоматит (воспалились десны, слизистая оболочка рта), а в магазине появилось объявление: «Молоко обязательно кипятить!» Потом только узнали об эпизоотии ящура в Воронежской области. Может быть, и у нас был ящур? Жевать малыши ничего не могли, мама предлагала им жидкую еду: кисель, кефир, манную кашу, и они понемножку ели. А самая младшая, двухлетняя Оленька, совсем ничего не ела, а только пила воду (так делают иногда и заболевшие животные). Лекарств мы, как обычно, никаких не давали, но болезнь прошла быстро, особенно у Оли. Температура держалась вместо обычных для ящура трех недель одну неделю, а у Оли — четыре дня. Видимо, еда при этой болезни мешает выздоровлению, и мы с тех пор придерживаемся в семье правила: если заболевший малыш не хочет есть, значит, так будет лучше, и никогда не уговариваем и не принуждаем. Все силы, вся энергия организма идет в это время на борьбу с болезнью, а не отвлекается на переваривание пищи.
Второй вывод мы сделали такой: если дети выздоровели за срок в 3–5 раз более короткий, чем обычно, то это говорит о большой силе их общего иммунитета, что, конечно, приятно знать родителям. Позже мы узнали, что после заболевания ящуром вырабатывается пожизненный иммунитет к нему, так что встреча с вредными микробами может оказаться полезной. С той поры мы стали считать полезными и многие инфекционные детские болезни, а прививки против них отнесли к очередной медицинской ошибке, к пониманию которой теперь уже подходят ученые мира.
Самая лучшая одежда
Мы всегда поражались, что несколько дней научно безупречного ухода за ребенком в родильном доме приводят к тому, что на нем практически не остается здорового места. Потница, опрелости на коже — ни разу без этого мы не приносили младенца домой. Врачи прописывали лечение, но ни один не говорил (не знал?) действительную причину всего этого — лежание в согревающем компрессе из мокрых пеленок.
Поэтому в первый же день прихода мамы с новорожденным в семью мы топим самодельную баню и жена моет его под душем или купает в ванночке в самой приятной по температуре теплой водичке. А в комнате кладет его голеньким или в распашонке в кроватку на чистую пеленочку.
У нас в России почему–то традиционно укладывают младенца в колыбельку на спину, завернутого «полешком». Действительно, «полешком» — он же не может ни двигаться, ни шевелиться. Теперь стали класть и на бочок, так как в положении на спине при срыгивании можно захлебнуться (хотя я сам не верю в такую возможность). Американцы же укладывают малышей преимущественно на животик, не пользуются подушечками, постельки делают достаточно твердыми. Считается, что положение на спине — это положение мертвого, побежденного, слабого, больного. Говорят даже, что положение на спине начинает формировать рабские чувства, например подчиненности. Наверное, какой–то смысл в этом есть.
Сначала малышу даже голову трудно поднимать, но такое напряжение быстро укрепляет все мышцы.
Ребенок бывает голеньким или в одной распашонке все время, пока не спит или когда мама его кормит. Он свободно шевелит ручками, ножками, и мы не боимся, если пяточки у него посинеют. Илья Аркадьевич Аршавский говорит, что это первая термоадаптивная реакция малыша к холоду. Радуйтесь, родители, что она у него работает, — холодные ножки меньше отдают тепла, восстанавливается тепловой баланс организма.
В первые два–три дня малыш может иногда икать, но это тоже процесс привыкания к новому тепловому режиму. Икота проходит сама и прекращается, когда малыша заворачивают для сна в комнате в одну–две пеленки. Засыпать ему лучше с теплыми ножками. Для этого маме необходимо взять стопы в свои теплые руки или даже подышать на них. Тогда младенец будет спать лучше и просыпается всегда сухим, но маме после сна обязательно необходимо подержать его над тазиком.
Скоро Аня уже будет сидеть, так как ручонки у нее стали сильными.
В комнате стараемся поддерживать температуру 17–19 градусов. Если малыш находится в ней голеньким, то:
тонус мышц у него повышен, то есть они напряжены, чтобы больше вырабатывать тепла (видимо, это его главный способ согрева), и мышцы при этом развиваются;
прохлада всегда бодрит и делает движения особенно приятными;
пеленки и одежки не стесняют движения; терморегуляторы организма включаются в работу и переводят всю защитную систему на другой режим.
Важно только помнить:
ЕСЛИ МАЛЫШ ПЕРЕСТАЛ ДВИГАТЬСЯ, РАССЛАБИЛСЯ, ЗНАЧИТ, ЕГО НАДО ОДЕТЬ ИЛИ ЗАВЕРНУТЬ В ПЕЛЕНКУ — СОГРЕТЬ.
Сидеть с опорой на руки можно научиться рано, если одежки не мешают. (Анне 4 мес.)
Во время сна у ребенка под пеленкой температура плюс 32–34 градуса, выработка тепла падает до минимума, и организм отдыхает. Видимо, это естественно для многих теплокровных существ: одни для сна забираются в теплую нору или логово, сворачиваются в клубочек, другие прижимаются друг к другу — короче, для сна и отдыха необходим комфорт.
Когда же малыш просыпается и вылезает из пеленок, то температура в комнате на 10–15 градусов ниже — теперь ребенку придется больше вырабатывать тепла и меньше отдавать. Это уже другой режим и не на несколько минут, поэтому надо на него перестроиться. Так повторяется несколько раз в день. По многим наблюдениям, малыши, которых держат в комнате, а летом и во дворе голенькими (вот их лучшая одежда!), почти не подвержены простудным заболеваниям. Кожа у некоторых при таких переходах в прохладный режим иногда становится мраморовидной (с синими прожилками), но, возможно, это тоже своеобразная термоадаптивная реакция.
Детская одежда в старину
Не кутали новорожденных крестьяне и до революции в России. У Е. А. Покровского мы находим целую главу об одежде детей: «…куда бы судьба ни бросила русского человека, он всегда и везде твердо помнит обычаи своей страны и строго исполняет их. В силу этих обычаев, в громадном большинстве случаев, русские матери в первое время по рождении оставляют детей своих без всякой специальной одежды, а завертывают их лишь в одни пеленки. Через несколько дней и большею частью после крещения они надевают ребенку рубашку из того материала, какой позволяет состояние и которая составляет с того времени почти единственную одежду… Нередко приходится видеть, как ребенок, соскучившись своим одиночеством дома, зимой, в трескучий мороз, вьюгу и непогоду, по глубоким сугробам, в одной рубашонке и босой, перебирается из одной избы в другую, чтобы поиграть со своими сверстниками…»
