Идея справедливости и право (на примере европейской традиции) - Абрам Бенцианович Соломоник
Тем не менее, в некоторых исторических сдвигах можно различить связь тех или иных подходов между собой. Такая связь наблюдается, например, между вавилонским кодексом Хаммурапи и древнееврейским правом, что объясняется географической близостью их территорий и фактическим знанием вавилонского судебника для его имитации и продолжения в странах Ближнего и Среднего Востока. Такого рода связь присутствует также в европейских правовых системах: от греческих законов Солона к римскому праву, а от него к средневековым европейским кодексам и далее к современным юридическим школам в Европе, Северной Америке и по всему миру. Именно такой подход объясняет, почему я рассматриваю древнееврейское право сразу после кодекса Хаммурапи, а также и дальнейшую последовательность глав в этой работе.
Тот факт, что древние евреи знали кодекс Хаммурапи, подтверждается в Торе — основном памятнике еврейской религиозной мысли, заимствованным в Святом Писании христиан и названным в русском варианте Древним Заветом: «Отметим, что Тора во многих случаях соответствует системе законов, принятой на древнем Ближнем востоке, прежде всего законам Хаммурапи. Там, где есть отличие, Тора на это специально указывает».[6] Цитируемый ниже кодекс помещен в Торе в главах 21–23, где ее можно прочитать в любом издании этой священной книги. Его основными особенностями являются, по моему мнению, следующие черты:
1) Тексты законов в большей мере имеют характер религиозного, нежели юридического документа, пропагандируя приверженность евреев единому Богу Израиля и четко описывая, что надо делать для Его прославления и распространения истинной веры. Если в кодексе Хаммурапи прославление богов выделялось в обрамляющие практическую часть введение и заключение, то в Торе данный акцент присутствует в самом корпусе юридических установлений и пронизывает весь документ. Когда читаешь «Мишпатим», то создается впечатление, что Бог проговаривает нормы права древним евреям, и, наверняка, они это так и понимали, а религиозные евреи понимают этот текст дословно и по сей день.
В 22-й главе Торы (строки 21–23) звучат гневные слова:
«Никакой вдовы, ни сироты не притесняйте. Если кого-либо из них ты притеснишь, то когда возопиет ко Мне, услышу Я вопль его. И возгорится гнев Мой, и убью вас мечом, и будут жены ваши вдовами, и дети ваши сиротами». [В этом отрывке даже наказание за преступление было от Бога, а не от судьи]
Всего в «Мишпатим» насчитывается по религиозной классификации 53 заповеди, 23 предписания и 30 запретов. Из них 28 заповедей касаются веры в единого Бога.
Например, в главе 22, стих 19 гласит:
«Жертвующий богам, кроме одного Господа, да будет истреблен».
В главе 23 (стихи 14–15): «Три раза празднуй Мне в году. Праздник опресноков соблюдай; семь дней ешь опресноки (мацу), как Я повелел тебе в назначенное время месяца Авива, ибо в оном вышел ты из Египта; и пусть не являются перед лицо Моё с пустыми руками».
2) По количеству юридических норм «Мишпатим» значительно уступают кодексу Хаммурапи, но зато каждая статья четко выделена по своему функциональному назначению и получает достаточное толкование. Самое главное в данном случае — это допущение комментариев для разъяснения правовых норм, причем разрешалось помещать текст комментариев рядом с основным текстом. Некоторые комментарии, например, комментарии Раши (раби Шломо Ицхаки, XI век н. э.) были канонизированы и переписывались вместе с текстом статьи. На протяжении двухтысячелетней истории Торы[7] евреи постоянно комментировали все её положения. Эта традиция была воспроизведена во многих странах; я по университету и по адвокатской практике вспоминаю с благодарностью о комментариях к разным кодексам. Они помогали разобраться в кратком изложении того или иного состава деликта, приводили прецеденты по аналогичным делам, словом, были весьма кстати.
Но главное в них — их историческое назначение. Если на протяжении длительного промежутка времени обращаться к одному и тому же материалу и толковать его заново, это приспосабливает первоначальный текст к новым условиям существования. Как бы ни старались комментаторы Торы убедить читателей в том, что они строго следуют первичному содержанию (ведь оно от Бога!), пользуясь старыми формулировками в новом обрамлении, они непременно их модернизируют, приобщая к «духу неизбежных перемен». Слова как знаки, в отличие от цифр, имеют изменчивую природу — они многослойны, и каждый слой в них включает что-то новое. Переключая прежний слой на новое смысловое содержание, комментаторы Торы сохраняют в целостности их прежнюю форму, но придают им новое значение. Иначе эти нормы были бы неизбежно отброшены из-за полного несоответствия прежних текстов новым правилам общежития людей. Сегодня комментарии к тексту Торы появляются на экране компьютера одним щелчком по обозначенному цветом или как-то иначе слову или словосочетанию — проще некуда.
Приведу несколько примеров толкования юридических понятий из интересующего нас текста. Принцип наказания в виде «ока за око» получил в юриспруденции название lex talion. Если вы помните, он многократно упоминался в кодексе Хаммурапи. Мы вновь встречаемся с ним и в «Мишпатим». В стихах 24–25 мы читаем:
«Око за око, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу».
«Обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб».
Казалось бы ясно — принцип «талиона» применяется в самом прямом его толковании, да так его и понимали древние евреи. Но как согласиться с ним по прошествии веков, когда нравы людей значительно смягчились? Вот как он толкуется в комментариях Раши:
«Глаз за глаз. (Человек), ослепивший глаз ближнего своего, дает ему возмещение за глаз — насколько уменьшилась бы цена (пострадавшего, если бы его) продавали (в рабство). И так во всех (перечисленных случаях), но не лишение органа как такового, — как разъясняли наши мудрецы в разделе „Тот, кто нанес увечье“»[8].
Или в самом начале текста, стих 2:
«Если купишь раба Еврея, шесть лет пусть служит он, а в седьмой пусть выйдет на волю даром».
Сама по себе норма кажется весьма прогрессивной — раб отслужил шесть лет и выходит на волю, как бы отработав свое и рассчитавшись с хозяином. Но как так: «раб еврей?»; его можно покупать и продавать, а, кроме того, на шесть лет он лишается всех прав свободного гражданина. Да еще:
«Если господин его даст ему жену, и она родит ему сынов или дочерей, то жена и дети ее останутся у господина ее, а он выйдет один» (стих 4).
Начинается казуистика в комментариях; их сотни и все они разные. Наиболее снисходительные сводятся к тому,
