Война с Западом - Дуглас Мюррей
Однако этот факт, наряду с другими, свидетельствует о том, что история рабства гораздо более универсальна с точки зрения морали, чем это готовы признать участники нынешней дискуссии. Ведь если сейчас внимание историков привлекает почти исключительно одно направление рабства, то на протяжении последнего тысячелетия (как и на протяжении всей истории) ужас распространялся во все стороны. И хотя в последние годы огромное внимание уделяется торговле рабами, которая шла на запад, очень мало внимания уделяется торговле, которая шла на восток. Настолько мало, что оценки количества африканских рабов, попавших в арабскую работорговлю, даже шире (а также выше), чем трансатлантическая торговля. Самые достоверные данные, предложенные такими учеными, как профессор Ральф Остин из Чикагского университета, гласят, что в рамках арабской работорговли на восток было продано от одиннадцати до семнадцати миллионов африканцев. Одна из причин, по которой эти цифры так трудно определить, заключается в том, что, в отличие от трансатлантической торговли, рабы, которыми торговали арабы, после доставки из Африки подвергались систематической кастрации. Это, конечно, гарантировало, что не было ни второго поколения рабов, ни каких-либо других потомков. Почему этой торговле уделяется так мало внимания? Ученый Тидиан Н'Диайе - один из тех, кто поставил это под сомнение в своей работе "Завуалированный геноцид" (Le Genocide Voilé, 2008). Он считает, что арабы явно хотят преуменьшить значение своей тринадцативековой непрерывной торговли людьми из Африки к югу от Сахары. Он также предполагает, что они игнорируют это, потому что арабские страны предпочли бы сохранить давление на Запад, продолжая поощрять фокус на трансатлантической торговле. Интересно, что почти все исследования в этой области сегодня ведутся французскими или франкоязычными историками и антропологами. Англоязычные страны, похоже, не проявляют интереса к этому вопросу.
Другим областям уделяется почти так же мало внимания. Например, при современном интересе к рабству очень мало внимания уделяется тому факту, что в XVI-XIX веках барбарийские пираты (то есть пираты-мусульмане, в основном из Северной Африки) совершали постоянные набеги не только на европейские корабли, но и на прибрежные города и поселки по всей Европе. В эти годы барбарийские пираты совершали набеги и угоняли жителей стран, расположенных на северной стороне Средиземного моря, в том числе Италии, Испании, Португалии и Франции. Но они также похищали людей из таких далеких стран, как Британия и Нидерланды. Захваченные люди - все белые европейцы - затем либо использовались для выкупа, либо продавались в рабство. Считается, что за годы деятельности барбарийских пиратов они похитили из своих домов до четверти миллиона европейцев.
Разумеется, ни о каком возмещении ущерба тем людям или их потомкам не может быть и речи, и ни один европеец всерьез не пытался выяснить, куда следует направить счет на компенсацию. В той мере, в какой о нем известно сегодня, оно признается лишь одним из многих кровавых и жестоких явлений, имевших место в предшествующие нашему времени века. Для людей, страдавших от него, оно было хуже, чем другие формы рабства, но само по себе не лучше и не хуже с моральной точки зрения. Если согласиться с тем, что в прошлом все поступали плохо, то можно жить дальше и даже пережить это. Кто захочет судиться или пересматривать прошлое, в котором ничьи предки не были святыми?
Некоторые люди так и делают, и они решили, что могут сделать это, переосмыслив историю рабства через свою собственную антизападную призму. Например, Ибрам X. Кенди пишет о рабстве. В своей самой известной работе он отрывисто признает, что другие общества, кроме Америки и европейских стран, также занимались рабством. Но затем он создает новую стратификацию на плохое рабство и еще худшее рабство. В книге "Как стать антирасистом" он пишет: "Досовременные исламские работорговцы, как и их христианские коллеги в досовременной Италии, не проводили расистской политики - они порабощали тех, кого мы сейчас считаем африканцами, арабами и европейцами в равной степени. На заре современного мира португальцы начали торговать исключительно африканскими телами".
Даже здесь для Кенди вопрос разнообразия имеет первостепенное значение. Форма рабства, предполагающая порабощение одной расовой группы, - худшая из форм рабства. В то время как форма рабства, в основе которой лежит разнообразие, в каком-то смысле является лучшим рабством.
Дело не только в том, что это странный стандарт для применения; это еще и моральная модернизация. Кенди применяет современное отношение к прошлому, чтобы вписать его в повествование о постоянном, в остальном повсеместно не встречающемся западном расизме.
Другие примеры подобных недобросовестных аргументов можно найти повсюду в современных дебатах о рабстве и империи. Например, сейчас часто можно услышать, как атлантическую работорговлю описывают так, будто она была актом геноцида. Хотя по своей сути это бессмысленный аргумент. Как бы ужасно это ни было, трансатлантическая работорговля была направлена на то, чтобы вывезти как можно больше живых людей из Африки в Новый Свет. Хотя многие люди умирали по дороге, целью этого мероприятия было не убить рабов, а доставить их в Америку живыми, чтобы их можно было использовать для работы. Это само по себе большое злодеяние. Но это далеко не намеренная попытка уничтожить народ. Если бы американцы или европейцы когда-либо захотели предпринять подобную попытку, они могли бы взять листок из книги арабских торговцев и кастрировать всех своих рабов. Если бы они так поступили, то в Америке не было бы потомков рабов, так же как сегодня их нет на Ближнем Востоке.
Подобная гипербола касается всех аспектов империи и колониализма. В последние десятилетия все чаще говорят о европейских поселениях в Австралии, Новой Зеландии, Канаде и Америке так, будто они были связаны с намеренным геноцидом местного коренного населения. Чаще всего при этом ссылаются на то, что коренное население было уничтожено или значительно сократилось в результате преднамеренного распространения болезней. Это тоже основано на искажении событий.
Но в какой-то момент кто-то другой должен был открыть Новый Свет. И кто бы это ни был - европейцы, - он, скорее всего, пришел с таким уровнем иммунитета к болезням, которого не было у
