Скептические эссе - Бертран Рассел
Общие интересы человечества многочисленны и весомы, но наши современные политические механизмы скрывают их в тумане борьбы за власть между разными странами и разными партиями. Другие механизмы, не слишком сложные в создании и не требующие ни законодательных, ни конституционных изменений, подорвали бы могущество национальных и партийных страстей и сфокусировали внимание на тех мерах, которые полезны для всех, а не на тех, которые вредны врагам. Я полагаю, что именно этим путем, а не через партийное правительство внутри страны и внешнеполитическую дипломатию за ее пределами, следует решать проблемы, которые угрожают сегодня цивилизации. Существуют знания, и существует добрая воля; но и то и другое остается бессильным в отсутствие структур, необходимых для того, чтобы их услышали.
Глава XII. Свобода мысли и официальная пропаганда[22]
Монкур Конвей, в память которого мы собрались сегодня, посвятил свою жизнь двум великим целям: свободе мысли и свободе личности. И в той и в другой сферах с тех пор кое-что было достигнуто, но кое-что и утрачено. Новые опасности, несколько иные по форме, чем опасности прошедшей эпохи, угрожают обеим свободам, и если на их защиту не встанет энергичное и бдительное общественное мнение, через сотню лет они окажутся гораздо более ограниченными, чем сейчас. Цель моего эссе в том, чтобы определить эти новые опасности и рассмотреть, как с ними можно бороться.
Для начала давайте попытаемся прояснить, что мы имеем в виду под словосочетанием «свобода мысли». У него два значения. В более узком смысле оно означает мышление, не приемлющее догм традиционной религии. В этом смысле человек является «свободомыслящим», если он не христианин, не мусульманин, не буддист, не синтоист и не принадлежит ни к какой другой группе людей, проповедующей унаследованное ортодоксальное верование. В христианских странах человека называют «вольнодумцем», если он не верит однозначно в существование Бога, хотя в буддистском государстве этого было бы недостаточно, чтобы сделать человека «вольнодумцем».
Мне вовсе не хочется преуменьшать важность свободы мысли в этом значении. Я сам являюсь противником всех известных религий и надеюсь, что все до единого религиозные верования однажды вымрут. Мне не кажется, что религиозные верования в целом принесли миру пользу. Хоть я и готов признать, что в конкретные периоды и в конкретных местах вера имела кое-какие благоприятные последствия, но рассматриваю ее как свойство младенческой поры человеческого разума и стадии развития, которую мы сейчас уже перерастаем.
Однако существует и более широкое определение «свободы мысли», которое, по моему мнению, еще важнее первого. В самом деле, вред, нанесенный обществу традиционными религиями, пожалуй, по большей части заключается в том, что они стоят на пути свободы мышления в этом более широком значении. Сформулировать его не так просто, как более узкое, и будет полезно потратить некоторое время на прояснение его сущности.
Если мы назовем что-то «свободным», наша мысль не будет до конца ясна, пока мы не уточним, от чего оно свободно. То, что «свободно», и тот, кто «свободен», не подвержены некоему внешнему принуждению, и для абсолютной точности следует упомянуть, что это за принуждение. Таким образом, мышление «свободно», когда оно свободно от некоего часто присутствующего внешнего контроля. Некоторые из видов контроля, которые должны отсутствовать, чтобы мысль была «свободной», очевидны, однако иные более тонки и неуловимы.
Начнем с самого очевидного: мышление не «свободно», если, придерживаясь или не придерживаясь неких мнений или выражая свои убеждения или отсутствие таковых по неким вопросам, можно навлечь на себя юридическое наказание. Даже эта элементарная свобода пока отсутствует в абсолютном большинстве стран мира. В Англии, согласно законам о богохульстве, запрещено выражать неверие в христианскую религию, хотя на практике этот закон не применяется против людей состоятельных[23]. Также незаконно проповедовать то, чему учил Христос на тему непротивления. Таким образом, человеку, не желающему преступить закон, следует заявлять, что он согласен с учением Христа, при этом избегая упоминаний о том, в чем это учение заключается. В Америке ни один человек не может въехать в страну без торжественной клятвы в том, что не верит в анархизм и многоженство; а уже перебравшись через границу, ему придется отказаться еще и от веры в коммунизм. В Японии запрещено выражать неверие в божественность Микадо. Таким образом, кругосветное путешествие, как выясняется, – это полное опасностей приключение. Магометанин, толстовец, большевик или христианин не сумеет предпринять его, не став в какой-то момент преступником или не умолчав о том, что считает важными истинами. Это, конечно, относится только к пассажирам третьего класса; пассажирам в салоне первого класса разрешается верить во что угодно, при условии, что они воздержатся от оскорбительной назойливости.
Ясно, что самым элементарным условием, необходимым для свободы мысли, является отсутствие юридических наказаний за выражение своего мнения. Ни одна могущественная держава еще не достигла этого уровня, хотя почти все они полагают, что достигли. Мнения, которые по-прежнему преследуются, кажутся большинству настолько чудовищными и аморальными, что к ним невозможно применять общий принцип терпимости. Но это совершенно та же точка зрения, которая сделала возможными пытки инквизиции. Было время, когда протестантизм казался таким же злом, каким сейчас кажется большевизм. Пожалуйста, не делайте из этого замечания вывод, будто я протестант или большевик.
В современном мире, однако, юридические наказания – это наименьшее из препятствий на пути свободы мысли. Двумя же главными являются экономические санкции и искажение доказательств. Очевидно, что мысль не свободна, если человек, который высказывает определенное мнение, не может из-за этого заработать себе на жизнь. Также очевидно, что мысль не свободна, если все аргументы одной стороны в споре неизменно выставляются в как можно более привлекательном свете, в то время как аргументы другой можно обнаружить лишь после тщательных поисков. Оба эти препятствия встречаются во всех известных мне крупных государствах, за исключением Китая, который остается (или оставался) последним прибежищем свободы. Именно эти препятствия мне хотелось бы обсудить – их сегодняшние масштабы, вероятность укрепления и возможность ослабления.
Мы можем сказать, что мысль свободна, когда она находится в состоянии свободной конкуренции с другими убеждениями, то есть когда у всех сторон есть возможность изложить свою точку зрения и убеждения не связаны ни с какими правовыми
