Скептические эссе - Бертран Рассел
Очевидно, что отказом от использования машин ситуацию не исправить. Такая мера была бы реакционной, и в любом случае она неосуществима. Единственный способ избежать бед, которые влечет за собой сегодня механизация, – это нарушать монотонность, всячески поощряя экстремальные приключения в перерывах. Многие люди перестали бы желать войны, если бы у них была возможность рискнуть жизнью, занявшись альпинизмом; один из самых способных и энергичных активистов пацифизма, которых я имел счастье знать, обычно проводил лето, взбираясь на опаснейшие вершины Альп. Если бы у каждого рабочего был месяц в году, когда он мог бы при желании научиться управлять самолетом, или поохотиться за сапфирами в Сахаре, или заняться еще каким-нибудь опасным и захватывающим занятием, требующим быстроты реакции и личной инициативы, всенародная любовь к войне стала бы уделом лишь женщин и нетрудоспособных. Признаюсь, мне неведомо, как побороть воинственность у этих слоев населения, но я убежден, что научная психология нашла бы способ, если бы взялась за задачу всерьез.
Машины изменили образ жизни человека, но его инстинкты остались прежними. Это повлекло за собой дезадаптацию. Вся психология эмоций и инстинктов находится еще в зачаточном состоянии; психоанализ положил ей начало – но лишь начало. Из психоанализа мы можем усвоить тот факт, что на практике человек способен преследовать цели, достижения которых сознательно не желает и которые будут сопровождаться набором крайне иррациональных убеждений, позволяющих преследовать эти цели, не зная об этом. Но ортодоксальный психоанализ неоправданно упростил наши бессознательные цели – а ведь они весьма многочисленны и разнятся у разных людей. Остается надеяться, что социальные и политические явления вскоре начнут анализироваться с этой точки зрения и, таким образом, прольется свет на природу среднестатистического человека.
Нравственный самоконтроль и налагаемый извне запрет на вредоносные действия не являются компетентными методами борьбы с анархическими инстинктами. Причина заключается в том, что эти инстинкты способны скрываться под таким же множеством личин, как Дьявол в средневековых легендах, и некоторые из этих личин обманывают даже избранных. Единственный разумный метод – это выяснить, каковы потребности нашей инстинктивной природы, а затем отыскать наименее вредоносный способ их удовлетворения. Поскольку самый сильный удар механизация наносит по спонтанности, единственное, что можно предоставить, – это возможность; то, как эта возможность используется, следует оставить на усмотрение индивида. Несомненно, это потребует значительных расходов, но их не сравнить с расходами на ведение войн. Фундаментом для всякого практического улучшения человеческой жизни должно служить понимание человеческой природы. Наука совершила чудеса в овладении законами физического мира, но наша собственная природа до сих пор изучена куда меньше, чем природа звезд и электронов. Понимание человеческой природы принесет в нашу жизнь счастье, которого пока не смогли подарить нам ни машины, ни физические науки.
Глава VII. Бихевиоризм и ценности
Как-то раз в одном американском научном журнале мне попалось утверждение, что в мире есть только один бихевиорист, а именно доктор Уотсон. Я бы сказал, их столько же, сколько есть прогрессивных людей. Это не значит ни что бихевиористов полно в университетах, ни что я сам бихевиорист – ибо с того самого года, когда увидел Россию и Китай, я осознал, что отстал от жизни. Объективная самокритика, однако, вынуждает меня признаться, что было бы лучше ее догнать. В этом эссе я хочу рассказать о затруднениях, которые испытывают люди вроде меня – те, кто в науке с готовностью принимает все новое, но никак не может освободиться от средневековых представлений о том, ради чего стоит жить. Я хочу поговорить не только о логическом влиянии бихевиоризма на ценности, но и о том, какой эффект он произведет на обычных мужчин и женщин, если, по необходимости упрощенный, получит широкое распространение. Вокруг него пока еще не поднялось такого ажиотажа, как вокруг психоанализа; но, если это когда-либо произойдет, популярный вариант, вне всякого сомнения, окажется весьма отличен от учения доктора Уотсона – не менее чем популярный фрейдизм отличается от учения Фрейда.
Мне представляется, что широко распространенная версия бихевиоризма будет выглядеть приблизительно вот как: в старые времена предполагалось, что существует такая штука, как разум, способная к трем видам деятельности: чувствованию, познанию и волеизъявлению. Сегодня же установлено, что такой вещи, как разум, нет, а есть только тело. Вся наша деятельность состоит из физиологических процессов. «Чувствование» связано с внутренними органами, и особенно с железами. «Познание» представляет собой движения гортани. «Волеизъявление» же состоит из всех других движений, за которые отвечают поперечно-полосатые мышцы. Когда недавно известный интеллектуал женился на известной танцовщице, некоторые выразили сомнение в том, насколько они друг другу подходят. Но с бихевиористской точки зрения такое сомнение неуместно: она развила мышцы ног и рук, он – мышцы гортани, так что оба стали цирковыми акробатами, хоть и принадлежат к разным отраслям профессии. Поскольку единственное, что мы можем, – это двигать телом, приверженцы популярного бихевиоризма, скорее всего, придут к выводу, что следует двигать им как можно больше. На этом этапе возникнут затруднения по поводу относительности. Должны ли различные части тела двигаться относительно друг друга? Или тело в целом должно двигаться относительно средства передвижения, в котором оно находится? Или же критерием добродетели следует считать движение относительно земли? С первой точки зрения идеальным человеком будет акробат; со второй – человек, который бежит вверх по эскалатору, едущему вниз; с третьей – человек, который всю жизнь проводит на борту самолета. Нелегко понять, по какому принципу будут разрешаться все вытекающие отсюда противоречия, но в целом я стою за воздухоплавателей.
Рассмотрев представления о человеческом совершенстве, господствующие в наиболее влиятельных слоях наиболее влиятельных стран, мы придем к выводу, что бихевиоризм просто дает теоретическое обоснование уже существующим убеждениям. Акробат будет идеалом для тех, кто верит в физическую культуру и считает, что мужественность нации зиждется на ее спортивных достижениях – такое мнение преобладает в британском правящем классе. Человек, который поднимается по едущему вниз эскалатору, будет образцом совершенства для подтянутых христиан, которые считают развитие мускулатуры высшим благом при условии, что из процесса должно быть исключено всякое удовольствие. Это точка зрения, которую Союз христианской молодежи пытается распространить в Китае и которую наши правители считают подходящей для всех подчиненных рас и классов. Воздухоплаватель представляет собой более аристократический идеал, отведенный тем, в чьих руках
