Марсель Гране - Китайская цивилизация
Отметив, что сын царя Ю царь Пин (770–720) был вынужден перенести свою столицу на Восток, для того чтобы избавить ее от набегов варваров Запада, жунов, Сымя Цянь добавляет, что в его царствование «царский дом пришел в упадок и ослабел. Знать использовала свою силу для угнетения слабых. Принялись расти Ци, Чу, Цинь и Цзинь; власть принадлежала тому, кто в собственном крае обладал гегемонией («фанбо»)». Ци, Чу, Цинь и Цзинь наряду с Сун – это края, каждый из которых выдвинул одного из Пяти гегемонов, признанных традицией. Сыма Цянь в другом месте пишет: «В то время (при царе Хуэе, 676–652) дом Чжоу пришел в упадок. Могущественными были только уделы Ци, Чу, Цинь и Цзинь. Одно время Цзинь (область Шаньси) начало принимать участие в собраниях гегемонов, но после смерти герцога (маркиза) Сянь страдало от внутренних беспорядков. Герцог (виконт) My из Цинь (область Шэньси) был в стороне, удален: он не участвовал в собраниях и съездах Китайской конфедерации («Чжун го»). Царь (титул был незаконно присвоен) Чэн из Чу (область Хэбэй) приступил к набору мань, варваров Юга, из области Гун и начал ими управлять… Оставалось лишь княжество Ци из области Шаньдун, способное созывать и проводить собрания и съезды уделов Китайской конфедерации. А поскольку князь Хуань из удела Ци явил доказательства своей добродетели, на проводимых им собраниях присутствовали гостями и другие владыки».
Князь Хуань из Ци (683–643) – первый из Пяти гегемонов, признанных традицией. Самый прославленный – князь Вэнь из Цзинь (636–628). Хуань из Ци мог претендовать на титул «боцзю» (гегемон-дядя с материнской стороны). Он вел свое происхождение от мудреца Тайгуна, бывшего помощником основателей династии Чжоу, а его дочь вышла замуж за царя У. Считалось, что Тайгун получил особый мандат: «Вы, князья пяти ступеней и начальники девяти провинций, обладайте же над ними правом наказания, с тем чтобы поддерживать и помогать дому Чжоу!» Князь Вэнь из Цзинь имел то же фамильное имя, что и Чжоу. История утверждает, что он действительно был введен в должность с титулом «бофу» (гегемон, дядя с отцовской стороны): «О, мой дядя… знаменитыми были цари Вэнь и У; они сумели возвысить свою блистательную Добродетель до высей, к Небу, а их известность распространилась и в глубинах! Вот почему Всевышний дозволил преуспеть мандату царей Вэня и У.
Имейте жалость к моей особе! Сделайте так, чтобы я, Человек Единственный, продолжил (моих предков) и чтобы мы (я и мои близкие) постоянно оставались на троне!» Но никакая семейная традиция, никакая инвеститура не оправдывает наделение гегемонией трех других князей. Князь Сян из удела Сун (область Хэнань) (650–637) был отпрыском династии Инь. Его честолюбие было неуместно, ибо «Великое Счастье не посещает дважды». Сыма Цянь вообще не упоминает Сун в перечне княжеств, осуществлявших гегемонию. История, однако, сообщает как факт, что герцог Сян председательствовал на княжеских встречах. На них не председательствовали ни князь My из Цинь (659–621), ни царь Чжуан из Чу (613–591). Правда, что позлее дом Чу едва не основал империи, а дом Цинь ее основал.
Гегемонами являются князья, не обладавшие в совершенстве духом царя-основателя. Самый прославленный среди них, князь Вэнь из Цзинь, прежде чем добился успеха, пережил все испытания бродячего существования. Его одиссея изобилует эпическими чертами. Будучи младшим сыном, он получил удел у границы, где сумел завоевать сердца обитателей. Не столько для того, чтобы избежать подосланных убийц, сколько из нежелания восставать против отца, он, однако, бежал и укрылся в краю своей матери, которая была из варваров. Там он нашел жену. Окружавший его престиж был таким, что после смерти отца жители Цзинь пришли к нему с предложением занять трон. Он его отверг, опять-таки не столько потому, что его час еще не наступил, а из-за того, что не чувствовал себя вправе наследовать отцу, в погребальных церемониях по которому не участвовал. Тем не менее он предпринял поездку по наиболее могущественным уделам. Это путешествие еще больше его прославило. Он терпеливо выслушивал оскорбления тех, кто его не признавал. Когда в ответ на просьбу дать поесть он видел, что ему протягивали комок земли, умел сдержать первую вспышку гнева и принимал этот комок земли как символ выдвижения. Тем же, кто верил в его добродетель и в подносимом рисе прятал нефритовую пластину, знак командования, он возвращал нефрит, но оставался признателен. Его хорошо приняли в Ци. Он получил там жену. Рядом с ней он решил жить и умереть. Он отказывался искушать Судьбу. Именно его жена, заботившаяся о его славе, заставила его продолжить путь. Хотя в Чу его подстерегала опасность, он отказался играть будущими судьбами своей страны, давая опрометчивые обещания. Предугадывавший в нем соперника князь Чу так и не решился отдать приказ об его убийстве. «Кто мог бы устранить того, кого Небо решило вознести? Сопротивляться Небу – значит определенно навлекать на себя несчастья!» Говоря о князе Вэнь, повсюду повторяли: «Ничто не может поразить того, перед кем Небо открыло (путь)». Спутники его, мудрецы, преданно следовали за ним. Один из них в особенно тяжелый день отрезал от себя часть бедра, чтобы его накормить. Он никогда не хвалился своим поступком: он считал, что князь должен лишь Небу, которое открывает перед ним путь. Под угрозой смерти отец отказался отозвать своих сыновей, служивших будущему гегемону. Наконец, князь Вэнь двинулся в Цинь. Там он получил пять жен. Войска Цинь с победой доставили его в родной край. «Тогда он распространил свои благодеяния на Сто семейств». Он вознаградил «тех, кто направлял его своей добротой и своей справедливостью, подкрепленной их добродетелью и их благодеяниями», затем и тех, кто оказывал ему только материальную помощь. Он добивался гегемонии, но только ради того, чтобы воздать почести Чжоу. Он побудил царя Сяна (635) вернуться в свою столицу. А после победы над князем из Чу, который к тому же опасался напасть на него («Небо открыло перед ним путь, я не смею ему противиться»), он отпраздновал свой триумф (632), передав свой трофей в знак почтения царю. Тогда-то вместе с бесценными дарами он получил от царя и титул гегемона. Он совсем не возгордился своими успехами. Вздыхая, словно пораженный болезнью, он сказал: «Я узнал, что единственно мудрец может найти покой после победы на поле битвы». Хотя на войне он и был удачлив, удостоился прозвания «Вэнь», «цивилизатор», а не «У», «воин».
И все же Небо не одарило его совершенной Добродетелью Основателя. Если он и обнаружил многочисленные черты смирения, у него в душе сохранялась та вызывающая грубость, что мешает всякому истинному возвышению. Он, вассал, осмелился потребовать у царя, чтобы тот присутствовал на каком-то из собраний. «Читая исторические записки, Конфуций, дойдя до истории князя Вэня, сказал: «Князьям не пристало вызывать к себе царя». «Чунь цю» пишет: «Царь совершил инспекционную поездку в Хэян», для того чтобы умолчать об этом факте. Царской привилегией было сооружать подземный проход к могиле, и князь Вэнь, приказав проложить такой путь к своей могиле, нагло узурпировал чужое право. Другие гегемоны проявляли еще большее высокомерие. Напав на Чу в 656 г., князь Хуань из Ци ссылался на удачный предлог: упрекнув их в том, что они больше не отправляют дому Чжоу дань в виде свертков пырея, нужного для царских жертвоприношений. На самом деле Хуань сам намеревался, словно был царем, совершить жертвоприношение на главной горе Востока Тайшань. В 611 г. гегемон из удела Чу имел наглость потребовать от царя магические треножники, унаследованные Чжоу от Инь и Ся. Эти творения основателя царства Юя Великого были царскими талисманами, и их вес был слишком тяжел для всех тех, чья добродетель была недостаточной. Опьяненный своей победой, гегемон княжества Цинь имел намерение принести в жертву Всевышнему пленного князя, хотя только царь мог почтить Всевышнего подобным жертвоприношением. В его могилу за ним последовали многочисленные человеческие жертвы. Мудрецы говорили: «Князь My из удела Цинь увеличил свою территорию и приумножил свое государство;…однако он не председательствовал на собраниях знати: именно это и должно было случиться, ибо он приказал после своей смерти принести ему в жертву лучших из собственного народа… Так стало известно, что Цинь больше не сможет править на Востоке».
Во время периода, описанного в «Чунь цю», Китай не мог наслаждаться миром, ибо ни один царь в столице, ни один князь в крупных государствах не обладал соответствующей Небесному порядку Добродетелью. Однако же, несмотря на насильственные захваты скромных уделов, несмотря на войны между крупными государствами, несмотря на постоянную враждебность Цзинь к Цинь и к Ци, а особенно к Чу, это время познало своеобразное внутреннее согласие. Его поддерживал обычай проведения съездов и заключения межкняжеских договоров. На этих собраниях и при заключении этих договоров почти всегда председательствовали князья Цзинь, удела самого прославленного из гегемонов, к тому же носившие то же фамильное имя, что и Чжоу. Знать добивалась того, чтобы поддерживалось определенное равновесие, основывавшееся на уважении царских прав, на сохранении уже достигнутого положения и некоторой подчиненности князьям Цзинь. Славен договор 562 г.: «Мы все клянемся на этом договоре («мэн»), что мы не будем собирать урожаи, не будем захватывать прибыли («ли»), не будем защищать виновных, не станем укрывать зачинщиков беспорядков; мы придем на помощь тем, кто пострадает от природных бедствий или катастроф, мы проявим сочувствие к тем, кто в беде или несчастии. У нас будут одни и те же друзья и одни и те же враги. Мы поможем царскому дому. Если кто-нибудь нарушит это постановление, то пусть Покровители истинного, Покровители договоров, Достопочтенные горы, Достопочтенные реки, все Боги (гор и холмов), все Боги домов (и городов), все усопшие Цари, все усопшие князья, Предки Семи Семейств и Двенадцати Уделов, пусть эти Боги того уничтожат! пусть покинет того его народ! пусть утратит он (Небесный) мандат, пусть погибнет его род! пусть будет низвергнут его удел!»
