Хью Томас - Золотой век Испанской империи

Глава 8

Альварадо и Гватемала: завоевания четырех братьев

Я снова снарядил Альварадо и отправил его из нашего города [Мехико] шестого декабря 1523 года. Он взял с собой 120 всадников, а вместе с заводными лошадьми всего вышло 160 лошадей; с ними было 300 пехотинцев, 130 из которых – арбалетчики и аркебузиры.

Горячие теологические споры казались чем-то очень далеким от практических вопросов политики Новой Испании. Ибо Кортес снарядил новую замечательную экспедицию, которую возглавил блестящий, жестокий, непредсказуемый, восхитительный и бесстрашный Педро де Альварадо, эстремадурец из Бадахоса – ей предстояло выступить к перешейку Теуантепек, а затем в Гватемалу.

Какой бы далекой ни казалась Гватемала – эти испанцы были конкистадорами из Эстремадуры. В ноябре 1522 года Альварадо получил большую энкомьенду в болотистом Шочимилько, непосредственно к югу от Мехико-Теночтитлана, а затем еще одну в Тутутепеке, в Тласкале{308}. После взятия Мехико-Теночтитлана в августе 1521 года он выполнил для Кортеса несколько различных поручений – в Веракрусе, в связи с Кристобалем де Тапией, представителем короля (или бургосского епископа), посланного в декабре 1521 года в безуспешной попытке перехватить командование у Кортеса; затем в 1523 году в Пануко, когда ему пришлось разбираться с непредвиденным прибытием Франсиско де Гарая. Теперь же этот эстремадурец, человек сложный и как правило удачливый, хотел получить арену для собственных завоеваний.

Кортес всегда заботился о том, чтобы предоставлять своим близким друзьям возможности реализовать свои амбиции. С Альварадо он был особенно щедр, поскольку знал того со времен их детства, проведенного вместе в Эстремадуре, и потом на протяжении всего завоевания Мексики. Безоглядная доблесть Альварадо (который не щадил ни собственной жизни, ни жизней других) и его надменная гордость впечатляли Кортеса, который сам был благоразумен, осторожен, учтив и терпелив – так нас порой очаровывают наши противоположности.

Альварадо, которого туземные индейцы называли Тонатиу – «сын Солнца» (а иногда и просто «Солнце», «el Sol»), – за его светлые волосы, высокий рост, красивую внешность и голубые глаза, был наиболее популярной фигурой из множества храбрецов, имевшихся в армии Кортеса{309}. В декабре 1523 году Кортес поручил Альварадо задание – отправиться в Гватемалу и поглядеть, действительно ли там, как ему говорили, «множество богатых и прекрасных земель, населенных незнакомыми, не похожими на уже известные нам народами»{310}. Предположительно ему было также известно, что этот регион плодороден, что там произрастают хлопок и какао и что некогда именно оттуда произошли дикие предки таких культур, как маис, томаты, авокадо и батат. Диас дель Кастильо писал, что Кортес просил Альварадо «постараться склонить этих людей [население Гватемалы] к миру, не развязывая войны, и проповедовать им все, что касается нашей святой веры, при помощи переводчиков, которых он взял с собой»{311}. Пользуясь случаем, он тут же добавляет, что Альварадо был «очень хорошо сложен и подвижен, с приятными чертами лица и манерой держаться; и внешность, и речь его доставляли столько удовольствия, что казалось, будто он постоянно улыбается»{312}.

Он был превосходным наездником, любил богатую одежду и всегда носил на шее тонкую золотую цепочку, на которой висел драгоценный камень, а на пальце – кольцо с крупным бриллиантом. Отрицательными его чертами, по свидетельству Диаса дель Кастильо, было то, что он слишком много говорил и порою жульничал при игре в тотолок{313}. Другие впоследствии жаловались на его безразличие к чувствам индейцев, с которыми он обращался так, словно они недостойны даже презрения{314}. Несколько его солдат, участвовавших в экспедиции в Гватемалу, позднее свидетельствовали о его жестокости.

Альварадо выступил в путь. Расстояние было, несомненно, значительное. Даже сейчас сухопутный переход из Мексики в Гватемалу представляет собой нелегкую задачу. Олдос Хаксли с ужасом писал о путешествии из Оахаки в Чьяпас – а ведь он, чтобы увидеть своими глазами долгую линию тихоокеанского побережья, передвигался отнюдь не пешком или на лошади, как Альварадо со спутниками.

Альварадо взял с собой около 330 человек, из которых 120 были конными, а остальные пехотинцами. У него было четыре пушки, которые согласились тащить индейцы{315}, а также сильный отряд арбалетчиков и мушкетеров. Эта экспедиция с самого начала носила семейный характер: вместе с Педро ехали его братья Хорхе, Гонсало и Гомес – все они сопутствовали Кортесу в его волнующих путешествиях, – а также двое его племянников, Диего и Эрнандо де Альварадо, и его будущий зять Франсиско де ла Куэва. При нем имелся капеллан в виде фрая Бартоломе де Ольмедо – мерседария, который прежде путешествовал с Кортесом и делом рук которого были 2500 обращенных, считая до его смерти в конце 1524 года{316}. Все они благоговели перед Педро де Альварадо.

Помимо прочего, у Альварадо имелось значительное количество «туземцев» из центральной части Мексики – около 6 или 7 тысяч человек, согласно расследованию (pesquisa), проведенному Антонио де Луна в 1570 году. Среди которых, по всей видимости, были и мешики, и жители Тласкалы – главные союзники испанцев. Очевидно, имелось и некоторое количество черных африканских рабов{317}.

У Альварадо ушел месяц на то, чтобы добраться до Соконуско – территории, широко известной своим шоколадом, а также, как и сейчас, своими прекрасными пышными женщинами. Педро Альварадо отдал это место в энкомьенду своему брату Хорхе (до этого оно год или два принадлежало самому Кортесу){318}. Мешики окончательно покорили эти земли лишь в начале текущего столетия, во времена правления Монтесумы – но еще за сорок лет до этого здешние племена раз в полгода посылали мешикам дань в Теночтитлан{319}. Известность этой стране принесли, кроме всего прочего, прекрасные зеленые перья птички кецаль (квезаль). Возможно, что плюмаж знаменитого головного убора, что хранится в Вене, сделан из перьев здешних птиц.

Братья Альварадо были готовы вот-вот вступить на земли современной Гватемалы. В те времена их населяли три основных племени: народы киче, какчикелей и цутухилей. Все они не отличались по социальной структуре от мешиков, и их жрецы говорили, что они и их вожди изначально пришли из Толлана и Теотиуакана. За ними располагалось воинственное племя под названием «мам». Археологи доказывают, что сюда было три волны вторжений с севера. Именно эти северные завоеватели принесли с собой идею кремации, сменившей погребение в земле; для молитв они использовали пещеры, куда прятали своих божеств; у них был культ войны; они обладали развитой традицией обработки металлов; они пробовали внедрять систему правления, при которой страной управляли два вождя, как в Риме или Спарте; они предпочитали тортильи, а не тамалес; и они поддерживали регулярные торговые взаимоотношения с Теночтитланом.

В бою они использовали глиняные гранаты, которые наполняли углями, осами или шершнями; они обезглавливали своих пленников; они писали на свитках коры свои иллюстрированные генеалогические книги. Эти люди носили хлопчатую одежду – женщины ходили в юбках наподобие саронгов, мужчины – в набедренных повязках. Они принесли с собой из старого Мехико бога дождя Тлалока и нескольких его собратьев из пантеона мексиканских божеств – таких как Шопетотек, устрашающий бог плодородия с содранной кожей, и Шолотль, бог вечерней звезды, брат-близнец Кецалькоатля. Их календарь, как и теночтитланский, был основан на священном цикле из пятидесяти двух лет. Человеческие жертвоприношения, которые они устраивали, были далеки от того масштаба, какой практиковали мешики в XVI столетии, – отсюда можно заключить, что утверждения о том, что эта практика значительно расширилась лишь за последние неколько поколений перед прибытием испанцев, скорее всего соответствуют истине. Единственными, кого убивали согласно ритуалу, были противники в борьбе за власть{320}.

Хотя киче и какчикели были явно связаны друг с другом, они вели многолетние войны за обладание плантациями какао и хлопка. Это было их основной национальной особенностью. Если бы не приход испанцев, этот регион скорее всего в конце концов был бы завоеван мешиками{321}.

Эти земли, как докладывал Альварадо своему командиру Кортесу, были населены столь густо, что «людей здесь больше, чем когда-либо находилось под властью вашего превосходительства»{322}. Подобно всем заявлениям того времени относительно населения или размера армий, это было преувеличением. Однако археологи нашли пирамидальные могильные курганы старой Гватемалы, в которых обнаружили пятнадцать миллионов обломков – составлявших, по всей видимости, более 500 тысяч сосудов. Судя по ним, эти захоронения были созданы в раннехристианскую эру трудом 10–12 тысяч рабочих.