Гарет Паттерсон - Львы в наследство
За месяц моего отсутствия Кора изменилась. После дождей земля под крылом самолета выглядела так, будто некий художник щедро раскрасил ее изумрудно-зеленой краской. Дожди дали жизнь иссохшей почве – там, где еще недавно она была покрыта только пылью, пробивалась трава; деревья преобразились, одетые свежей листвой. На посадочной полосе меня встречали не только Додди, приехавшая за мной на машине, но и командующий патрульными войсками Джулиус, который сообщил мне новости, усилившие мое благоприятное впечатление от Коры. Он рассказал о своей работе за прошедший месяц. Все сомалийцы вместе со стадами были изгнаны с территории заповедника на соседние земли. Теперь, добавил он, главная задача – выявить по-прежнему скрывающихся в потаенных уголках бандитов из шифты. Представьте, как радостно было мне, переполненному любовью к этой земле, услышать столь оптимистичные известия.
Приехав в лагерь, я застал Джорджа в превосходном настроении. Он был безмерно рад видеть меня вновь. Три львенка, которые успели заметно подрасти, тоже обрадовались. Джордж с гордостью рассказывал, как каждое утро берет их с собой на прогулку, приучая к картинам, звукам и запахам дикой природы – это было начало самой ответственной стадии подготовки к возвращению зверят в родную стихию.
В первые дни после приезда мне было радостно наблюдать, как Джордж каждое утро готовил ружье, бинокль, всяческие принадлежности для своего егеря Абди, выпускал львят из загона и шел с ними гулять. Львята уже не были прежними несмышленышами – это были подрастающие львы, источник бодрости для Джорджа; ей-богу, я никогда не видел его более счастливым, чем во время этих утренних прогулок.
По возвращении я уже готов был взяться за поиски Люцифера при помощи звукового оборудования, да вышла незадача – пришлось срочно вылететь в Найроби для медицинского обследования. У меня развился очень болезненный абсцесс в прямой кишке, так что пришлось пробыть в разлуке с Корой десять дней.
Вернувшись, я узнал, что в лагерь прибыл профессор Брахмачари из Калькутты. Брам, как мы дружески называли его, оказался одним из самых обаятельных и интересных людей, с которыми я имел счастье встречаться. Это был низенький человечек с манерами пламенного оратора – отвечая на вопросы о своей работе, он торопливо ходил туда-сюда, подчеркивая важность того или иного момента неожиданным движением руки.
В первый раз Брам побывал в гостях у Джорджа семь лет назад. Тогда предметом его исследований были, помимо прочего, содержимое и состав слоновьего навоза. На сей раз он планировал провести в Коре три месяца, изучая восприятие мира крупными представителями семейства кошачьих при помощи органов чувств, а также нюансы в поведении трех детенышей. Это явилось бы ценным дополнением к его сравнительному изучению тигров и леопардов в Индии. Это был его второй визит в Кору за семь лет – чаще приезжать не позволяли средства. Я подумал: не стыдно ли, что такие блестящие специалисты, способные раскрывать тайны окружающего мира и добывать информацию, которая, в свою очередь, могла бы быть использована для сохранения дикой природы и ее обитателей, вынуждены страдать из-за недостатка денег!
Мы с Брамом быстро нашли общий язык, но вместе наверняка представляли диковинное зрелище для окружающих. Вообразите себе такую картину – два исследователя оживленно изучают анальные железы у львов; один высокий, белобрысый и без рубашки, а другой низенький, чернявый, в элегантном костюме цвета сафари!
В это время в Коре также находился с визитом писатель из Англии Робин Пейдж, у которого в Найроби были общие со мной знакомые – семейство Чеффинг. Робин прибыл в Кору, чтобы писать о Джордже и об убийстве слонов в Кении. Он тоже оказался очень интересным и дружелюбным человеком.
Вечерами мы отводили душу, рассказывая всяческие истории, – у каждого была своя манера повествования, и наши стили, соревнуясь между собой, дополняли друг друга. Брам часто подсказывал Джорджу, какие истории хотел бы от него услышать, нередко подбадривая и поправляя его, если тот забывал какие-то подробности, имена или названия мест.
В один из таких вечеров присутствие Брама напомнило Джорджу еще об одном ученом – докторе Адриане Кортландте из Амстердама, и он поведал нам связанную с этим историю. Доктор Кортландт особенно интересовался эволюцией человека и его предшественников и испросил у Джорджа позволения в очередной раз приехать в Кору, чтобы поставить опыты с целью выяснения, как первобытный человек защищался от крупных представителей семейства кошачьих, в том числе от саблезубых тигров. Он привез с собой работающий от батарей пропеллер. К его лопастям привязывались ветки необычного терновника, который он специально тащил из Найроби, чтобы можно было производить особый пугающий свист. Он прибыл в Кампи-иа-Симба не на лендровере, а в небольшом уютном седане и, как ни странно, добрался вполне благополучно.
Однажды, когда львы Джорджа пожаловали в лагерь, профессор решил проверить свою теорию на практике. Для этого он разбросал близ лопастей куски мяса, и когда одна из львиц изготовилась прыгнуть за приманкой, включил пропеллер. Ветки терновника дико засвистели, львы отпрянули и в течение нескольких минут изучали сие непонятное явление.
А пока наш профессор делал записи в блокнот и наговаривал на диктофон свои наблюдения, львица незаметно для него шагнула вперед и схватила лакомство. Джордж уверял, что, когда впоследствии читал статью доктора Кортландта о данном эксперименте, он не нашел там ни слова об этом эпизоде…
Еще одна история – типичная для репертуара Джорджа, из тех, о которых говорят: И смех и грех, – приключилась с преклонных лет поваром Хамисси, издавна служившим у Джорджа. Этот высокочтимый джентльмен, видимо, ценил чувство собственного достоинства куда выше чувства юмора, но в тот момент ему было и впрямь не до смеха.
Однажды утром Хамисси пожаловался Джорджу на жуткую головную боль и ломоту во всем теле. Тот дал ему пару пилюль из пузырька с надписью Валиум и отправился на поиски львов. Когда Джордж вернулся несколько часов спустя, к нему бросился весь лагерь с известием, что Хамисси при смерти. Испуганный Джордж побежал к повару и увидел, что старик действительно в коме и вот-вот отдаст концы. Он тут же приказал водителю отвезти Хамисси в деревню – если уж ему суждено умереть, то хоть на руках у родных.
Через несколько дней в лагерь прибыл доктор Андреас Мейерхольд, и в разговоре с ним Джордж упомянул о странном случае с Хамисси. Андреас спросил, чем Джордж лечил повара, и тот показал ему флакончик. Доктор пришел в ужас – это оказался сильнейший транквилизатор для львов! Одной таблетки было достаточно, чтобы усыпить 400-фунтового льва!
К счастью, Хамисси, беспробудно проспав несколько суток (в течение которых семья пребывала в страшном волнении), пришел в себя и как ни в чем не бывало вернулся в лагерь. Трудно было поверить, что он возвратился чуть ли не с того света – так великолепно он выглядел. Теперь на пузырьке сделали четкую надпись:
ТОЛЬКО ДЛЯ ЛЬВОВ!!!
Когда в лагере появился Робин, часто заходили разговоры о долгом и взаимовыгодном сотрудничестве Джорджа с Вирджинией Маккенна и Биллом Трэверсом, создателями бессмертного фильма Рожденная свободной. В 1984 году ими был создан фонд проверки деятельности зоопарков – Zoo Check. Одним из событий, подтолкнувших на создание столь необходимой организации, была отчаянная борьба за спасение слонихи Поул-Поул.
В конце 60-х годов Билл и Вирджиния вернулись в Кению для съемок фильма Слон по кличке Слоули (An Elefant Called Slowly). Одной из героинь картины была Поул-Поул. Кенийское правительство подарило ее Лондонскому зоопарку, и по завершении съемок она поселилась в Риджентс-парке. Билл отправился посмотреть, как прижилась слониха на новом месте, но когда та узнала его, тут же впала в грусть. Билл решил больше не навещать ее – у нее должна сложиться новая жизнь.
…Пятнадцать лет спустя Биллу и Вирджинии сообщили, что слониха в тяжелейшем состоянии. Она уже более года жила в зоопарке одна-одинешенька, и стрессовая ситуация все больше травмировала ее – она часто билась головой о стены своего узилища. Кончилось тем, что однажды она сломала бивень, а другой вырвала с корнем.
Билл и Вирджиния тут же скооперировались с Джорджем и Дафной Шелдрик в надежде переправить слониху из неволи на родину. Когда о горе Поул-Поул раструбила пресса, потоком полились пожертвования.
Однако в Лондоне не согласились с предложенной схемой и решили перевести слониху в более просторный зоопарк Уипснейд. Но и этому не суждено было сбыться. За какие-нибудь двенадцать часов до переезда слониха рухнула на пол клетки. Ее вытащили наружу, и она прохромала вокруг своего жилища еще неделю, пока ее ногу не осмотрели под наркозом. Когда слониха очнулась, она уже не могла встать и в зоопарке поняли, что спасти ее невозможно.
