Монтень. Выписки и комментарии. 1930-е годы - Михаил Александрович Лифшиц
С. 53 – страница рукописи Мих. Лифшица
«Монтень. Выписки и комментарии. 1930-е гг.», конец ХХ-ой, начало ХХI-ой главы.
Глава XXI
О силе воображения
Сила воображения позволяет нам как бы перевоплощаться, сочувствовать другим, страдать их страданиями, наделять их своим здоровьем и т. д. Галл Вибий до того изучил безумие, что «стал безумным от мудрости». Смерть от воображения. Поллюции. Метаморфозы (весьма несбыточные). Души простонародья более податливы – одна из основ старинной психологии; отсюда вера в чудеса и чары. Бессилие вследствие воображения. Чрезмерное напряжение переходит в слабость и наоборот. Забавные примеры и советы. Непроизвольность движений. Роль внушения и самовнушения, попутно Монтень высказывается о своём методе: те рассказы, которые я заимствую, я оставляю на совести тех, у которых их взял.
Рассуждения принадлежат мне и опираются на доказательства разума, а не на опыт; каждый может соединить с ними свои примеры; а у кого их нет, тот может поверить, что их имеется достаточно, ввиду обилия и разнообразия происшествий в мире. Если я не всё, что нужно, показываю на примере, пусть это сделает другой за меня.
К тому же при изучении наших нравов и поступков, которыми я занимаюсь, свидетельства ложные, если только они не переходят за границы возможного, служат делу так же хорошо, как и истинные: было или не было, в Риме или в Париже, с Иваном или с Петром, но, во всяком случае, перед нами то или другое свойство человеческой природы, которое я с пользою применю в этом изложении. Я его вижу, я его использую, – всё равно, находится ли оно в области теней или в телесном мире; из различных уроков, которые часто можно извлечь из рассказов, я беру для своих целей тот, который наиболее редок и поучителен. Есть авторы, задача которых – рассказать, что происходит; моя задача, если бы я был в силах её достигнуть, состояла бы в том, чтобы сказать, что может произойти. Схоластикам справедливо разрешается предполагать сходство, если они его не находят. Но я так не поступаю, и в этом отношении я превосхожу своей суеверной щепетильностью всякое историческое правдоподобие. В примерах, которые я заимствую здесь из того, что читал, слышал, делал или говорил, я не позволяю себе менять что бы то ни было, вплоть до самых маленьких и незначительных обстоятельств: сознательно не искажаю я ни йоты, а что я делаю бессознательно, того не ведаю. Я считаю менее рискованным описывать вещи прошедшие, чем настоящие; тем более, что писатель здесь должен дать отчёт только в той истине, которая им заимствована.
По многим причинам Монтень отказывается от того, чтобы писать современную историю.
Между прочим, и потому, что «свобода моя до такой степени чужда всяких стеснений, что я мог бы обнародовать, даже по собственному выбору и разумению, суждения неправомерные и наказуемые».
Глава XXII
Выгоды одного есть убыток другого
Глава заимствована почти целиком из Сенеки (Кост15), но чрезвычайно любопытна, как предварение Мандевилл и Канта. Идея положительной роли отрицательного начала взята у Монтеня ещё под углом зрения равенства эквивалентов, спокойного равновесия природы. Понятие абсолютного роста богатства отсутствует:
Демад16, афинянин, осуждал одного из своих сограждан, который занимался продажей вещей, необходимых для погребения, за то, что он требовал слишком много прибыли, и за то, что прибыль эта не могла ему доставаться иначе, как ценою смерти большого количества людей. Суждение это, по-видимому, плохо обдумано: ведь никто не может получить прибыль иначе, как от убытка, понесённого другими людьми, и с этой точки зрения следовало бы осудить всякого рода доходы. Купец успешно ведёт свои дела только при мотовстве молодёжи; земледелец – при дороговизне хлеба; архитектор – при разрушении домов; чиновники судебного ведомства – при тяжбах и распрях между людьми; даже служители религии своим почётом и своей деятельностью обязаны нашей смерти и нашим порокам. Никакой врач, говорит греческий комик, не радуется здоровью даже своих ближайших друзей; не радует и солдата мир его города; точно так же и все прочие. И, что ещё хуже, каждый, кто покопается в себе, найдёт, что наши внутренние желания по большей части зарождаются и питаются за счёт других. Когда я размышлял об этом, мне пришло в голову, что природа здесь не отступает от своей общей политики; ибо физики полагают, что рождение, питание и рост каждого существа совершается за счёт повреждения и разрушения другого:
Nam quodcunque suis mutatum finibus exit,
Continue hoc mors est illius, quod fuit ante17.
Глава XXIII
О привычке и о том, что не легко менять принятый закон
Сила привычки. Разнообразие и относительность привычек. Различие способа восприятия. «Наши кузнецы, мельники, оружейники не могли бы жить среди того шума, который их окружает, если бы они воспринимали его так же, как мы».
Роль воспитания: Я нахожу, что самые большие наши пороки упрочиваются в нас в самом нежном детском возрасте и что главными нашими воспитательницами являются кормилицы. Есть матери, которым забавно видеть, как ребёнок свёртывает шею цыплёнку и, резвясь, ранит собаку или кошку; бывают и отцы, имеющие глупость усматривать доброе предзнаменование воинственного духа в том, что их сын без всякого основания колотит крестьянина или лакея, которые не смеют защищаться, или остроумие в том, что сын одурачивает своего товарища, пуская в ход злостное вероломство. Меж тем это настоящие семена и корни жестокости, тиранства, предательства; здесь они зарождаются, а потом буйно разрастаются и укрепляются благодаря привычке. Надо приучать детей видеть в пороке «извращение природы», а не прощать им количественно незначительные проступки. Против лукавства и нечестности. Внутренний глаз.
Привычка наделяет нас самыми диковинными верованиями и смешными обычаями. Монтень пользуется примерами совершенно в духе XVIII века. Вследствие привычки мы не замечаем странности некоторых наших собственных обычаев:
Чудеса существуют в силу того неведения природы, в котором мы
