Экзистенциализм. Возраст зрелости - Петр Владимирович Рябов
Очень коротко охарактеризую, что это значит. Как вы понимаете, Я-Оно – это картезианская парадигма. Кто только не пытался преодолеть это! Вспомните рациовитализм Ортеги-и-Гассета, вспомните Хайдеггера и других философов. То есть отношение «Я-Оно» – это отношение отчуждения, манипуляции, властвования, использования, обладания, дистанцирования, монолога. В общем, субъектно-объектное отношение. «Я-Оно» раскалывает мир, отделяет меня от него, порабощает его мне. «Я-Оно» никогда не может быть целостным. В «Я-Оно» я всегда выделяю в вещах: полезное – неполезное, съедобное – несъедобное и так далее. То есть отношения «Я-Оно» это отношения доминирования, властвования, манипуляции, использования, в общем, субъект-объектные отношения.
С другой стороны, «Я-Ты» – это, как вы понимаете, не противопоставление, а встреча, связь, диалог. «Я-Ты» всегда целостно, «Я-Ты» – это всегда открытость. «Я-Ты» – это всегда неутилитарность. Вот два способа фундаментального отношения человека к миру: утилитарный и неутилитарный, открытый и закрытый, целостный и расколотый, манипулятивный и бескорыстно принимающий. «Я-Ты» – это риск.
И это во всем. «Я-Ты» и «Я-Оно» относятся к Богу, к миру, к людям, к вещам.
Давайте посмотрим, например, что это значит. Вот, к примеру, – растение, дерево. Вы пришли с компанией друзей в лес и видите дерево. Что будет здесь отношением к нему «Я-Оно»? Меня интересует это дерево с утилитарной точки зрения. Сухое оно или влажное, тонкое или толстое, хорошо или плохо горит. Я хочу нарубить дрова, разжечь костер, я подхожу и срубаю его. Меня дерево интересует исключительно как вещь для костра.
А что значит «Я-Ты»? Я даю дереву высказаться, пусть довербально, но я воспринимаю его целостно. Я любуюсь им, прикасаюсь к его коре, я обнимаю его и ощущаю его жизнь и дыхание. Я воспринимаю его целиком, в его особости, уважительно и бескорыстно. Оно мне ни для чего не нужно; оно мне интересно само по себе, а не как объект использования и обладания. Я даю дереву высказаться так, как оно высказывается, на языке листьев, коры, веток. Вот встреча с деревом и, наоборот, манипуляция деревом. Или с животным, неважно.
То же самое с людьми, то же самое с Богом. Поскольку Бубер прежде всего – религиозный мистический философ, то он говорит такую фразу, которую мог бы высказать и Марсель по поводу Бога. Бубер говорит следующее, цитирую: «Если верить в Бога – говорить о Боге в третьем лице, то я не верю в Бога. Если верить в Бога – это говорить с Богом, то я верю в Бога». То есть Бог как абсолютное «Ты» – это не то, о чем или о ком говорят, а тот, с кем говорят. Тут вы, конечно, вспоминаете знаменитую цитату Марии Цветаевой, у нее есть очень похожее и очень верное высказывание, я очень люблю эту мысль. Помните? «Что мы можем сказать о Боге? Ничего. Что мы можем сказать Богу? Только все». Это совершенно в духе Бубера и Марселя: о Боге мы не можем сказать ничего, Богу – все. Бог – как абсолютное Ты и нечто абсолютно необъективируемое, неманипулируемое. А можно, как римляне, помните: даю, чтоб Ты дал. Ты – мне, я – тебе. Это пример отношения сделки с Богом, манипуляции.
«Я-Ты» и «Я-Оно» пронизывают все. Бубер иллюстрирует эти отношения примерами. Пример абсолютного «Я-Ты» – это диалог Сократа. Сократ не обменивается информацией, ему ничего не нужно от собеседника. Сократу нужно пробудить в другом человеке его личность. Вступая в диалог, он взывает к «Ты». Его диалог – это абсолютный отказ от манипуляции и абсолютный призыв к пробуждению в собеседнике личности. Другой пример «Я-Ты», приводимый Бубером, – это проповедь Христа. Комментарии не нужны, все представляют себе, о чем идет речь. Также он приводит в пример отношение Гёте к природе.
Пример «Я-Оно» очень интересный, хотя и очевидный. Это Наполеон, скорее даже не реальный, а мифологический Наполеон. Для него все люди – это пешки, миллионом больше, миллионом меньше, орудия для большой игры. Вы знаете, что Наполеон был большим шахматистом. Помните, как у Пушкина: «Мы все глядим в Наполеоны: двуногих тварей миллионы для нас орудие одно; нам чувство дико и смешно». Как раз «Я-Оно» предельное – это Наполеон Бонапарт. Отношение к людям как к объектам для манипуляции, как к пешкам в шахматной игре.
Любовь, подлинная любовь, это всегда, конечно, «Я-Ты». Потому что очень важно, как я уже сказал в «Я-Ты» – это бескорыстие, самораскрытие, нерасчлененность, целостность. Нелепо же сказать: я люблю тебя за то-то и то-то. У тебя есть пять достоинств, и за них-то я тебя люблю. Согласитесь, это смешно. Наоборот, я вижу, что у тебя двадцать пять недостатков, но я все равно тебя люблю, потому что я принимаю тебя, какой ты есть, целиком. То есть подлинная любовь – это всегда целостная встреча с риском, с принятием. А когда я расчленяю и говорю: вот, у тебя шестнадцать достоинств, и ты мне ими полезен, это уже – «Я-Оно».
Хотите, я вам получше объясню, что такое «Я-Оно»? Тогда вот слушайте. Много лет назад (лет десять – пятнадцать назад) я тесно сотрудничал с Энциклопедией для детей издательства «Аванта+». Я писал статьи для многих томов: по философии, истории, культуре. И вот однажды я принес редактору пачку очередных статей. А она была еще и редактором тома «Наши домашние питомцы». И вот я увидел на ее столе статью, название которой меня потрясло: «Для чего нужна собака?» Я чуть не ахнул! Представляете? Собаке не дают быть просто собакой: бегать, лаять, резвиться! Она выступает для нас исключительно как наш объект, утилизируется и редуцируется! Почему бы нам не отстать от собаки, не проявить к ней хоть какое-то уважение? В мире, где все расчетливо объективируется и оценивается, становятся неизбежными и Холокост и Голодомор (два главных преступления ХХ века), и хладнокровная утилизация рынком и человека и природы!
В свое время Хайдеггер, развивая мысль Ницше о нигилизме как
