Экзистенциализм. Возраст зрелости - Петр Владимирович Рябов
Но есть периоды, говорит Бубер, когда мир рушится, когда человек оказывается один, подставлен всем ветрам. Такой великой эпохой была эпоха крушения Античности, и она породила великого Августина. Прямо по Сартру, голый человек на голой земле, – это как о Сартре, так и об Августине. То есть все стало проблематично. Как сказал святой Августин, «тайна великая есть человек». Старый мир рухнул, новый не появился, и вот Августин вопрошает: «А кто я? А зачем я? Откуда я взялся?» Это экзистенциалист за полторы тысячи лет до экзистенциалистов.
Такая же эпоха бездомности, говорит Бубер, наступает с Паскалем. Он очень много пишет здесь о Паскале, о его ужасе перед молчанием бесконечных пространств… И Бубер констатирует, что эпоха экзистенциальной бездомности наступила и в XX веке. Он очень подробно разбирает три темы, связанные с крушением органических основ общества, когда рухнуло традиционное общество – большая семья, традиционная мораль и религия, органические связи между людьми, община. Он говорит о демонизме техники, демонизме экономики и демонизме бюрократии. Три огромные силы: экономика, рынок, техника, вышедшие из-под контроля, и государство, бюрократия – манипулируют беззащитным человеком. Старые структуры, в которых человек был укоренен, рухнули. Возникают какие-то эрзацы – партии, профсоюзы, – но они не могут заменить человеку того, чем была для него большая семья или община. И человек оказался под вопросом. Вот это первая очень красивая и очень важная буберовская мысль об эпохе обустроенности и эпохе бездомности. Он разбирает в ней Августина, Фейербаха, Паскаля, Спинозу, также очень подробно – двух современных ему философов и их разрешение проблемы человека – Макса Шелера и Мартина Хайдеггера.
Предпоследнее, что я хочу об этой книге сказать. В связи с XX веком Бубер говорит о двух стратегиях решения проблемы человека, и обе они, по Буберу, негодные. Это то, от чего он отталкивается. Одну он называет индивидуализм, а вторую – коллективизм. Вот антитеза индивидуализм – коллективизм. Индивидуализм, по Буберу, обособляет человека, отделяет его от всего остального. Человек рассматривается в своей атомизированности. Но человек-атом – это не весь человек. Фактически, индивидуализм берет только часть человека. И, говорит Бубер, если индивидуализм рассматривает не целостного человека, а только его часть, то коллективизм рассматривает человека как часть чего-то большего. Коллективизм не видит проблемы человека, он глух к экзистенциальным запросам личности, он растворяет человека в социуме, например в массах. То есть индивидуализм обособляет человека, а коллективизм растворяет его, и оба промахиваются мимо человека.
А что же тогда такое человек для Бубера, если он не атом, не частица и не функция общества? Тут Бубер ухватывается за одну мысль одного, прямо скажем, не самого блестящего и оригинального философа XIX века, которого еще по инерции, так как Маркс на него опирался, проходят до сих пор в наших (пост)советских институтах, но, я думаю, рано или поздно выбросят, так как это наследие и пережиток марксизма. Философ не самый великий, но заслуживающий быть упомянутым – Людвиг Фейербах. Все, я думаю, о нем слышали, все что-то о нем знают. И у Фейербаха есть одна блестящая мысль. Он даже сам не понял, насколько он глубокую мысль высказал. А Бубер за нее ухватился. Фейербах написал: человек это всегда не «Я», а «Я плюс Ты». Человек не может быть понят в обособленности, он всегда нуждается в другом. Через это, как вы знаете, Фейербах строит свою концепцию религии. Он считает, что «Ты» – это как раз Бог, абсолютный собеседник. У Фейербаха эта мысль о Я и Ты не развита, она у него просто так брошена, как жемчужина, а Бубер из нее сделал все далекоидущие выводы.
То есть предварительно можно сказать, что, по Буберу, человек – не функция общества, не атом, а человек есть связь. Человек может быть понят через свое соотнесение с чем-то. Это очень важно. Человек всегда: Я плюс Ты. И через это мы с вами выходим на, собственно, главную работу Бубера, о которой я обещался говорить. Это «Я и Ты».
Здесь я буду говорить очень быстро и скорее указывать на то, о чем мы говорили на сегодняшней первой паре. Поэтому я буду сверхкраток. Несколько основных тезисов и примеров.
В чем одна из главных особенностей человека? И сила, и слабость. Я не раз уже говорил в нашем курсе, что это можно понимать как трагедию, а можно понимать как удачу. Природа гармонична, а человек негармоничен. Природа самотождественна, человек несамотождествен – то, что Сартр обозначил формулой: «существование предшествует сущности». Человек не есть то, что он есть, и так далее. Так вот, что очень важно. Животные, говорит Бубер, никогда не отделяют себя от своих состояний, от своих поступков. Это как раз и есть часть гармонии животных. Кошка – это прыжок кошки. Собака – это любовь собаки к ее хозяину. То есть животное все целиком, самотождественно и гармонично, присутствует в своих действиях. А человек, говорит Бубер (и не он один! Макс Шелер еще говорил и другие!), способен к дистанцированию, он может дистанцировать себя от своих состояний. Это огромная возможность, но это и огромная опасность. То есть я могу отделить какие-то свои аспекты, свои состояния, свои поступки, свои отношения от самого себя. Я могу дистанцироваться от ситуации. Кошка не может, собака не может, дерево не может – а я могу. Это позволяет, сами понимаете, очень многое, делает меня хозяином мира. Но это же чревато отчуждением. Это дисгармония.
По Буберу, человек в своей жизни «произносит два основных слова», как он это поэтически называет. Оглядываясь все время на предыдущую лекцию о Марселе, можно сказать, что есть два модуса человеческого существования или два основополагающих слова, по Буберу. Первое – это «Я-Ты», и второе – это «Я-Оно». Обратите внимание, Бубер говорит, что никогда нельзя просто быть «Я»! Человек всегда находится в связи, он всегда связь: или «Я-Оно» или «Я-Ты». Не может быть «Я» отдельно от «Оно» или от «Ты». На самом деле, когда Бубер говорит о двух словах
