Джаред Даймонд - Мир позавчера. Чему нас могут научить люди, до сих пор живущие в каменном веке
Особенно сложный набор пищевых табу был зафиксирован у аборигенов аранда (или арунта), живущих в центрально-австралийской пустыне поблизости от Элис-Спрингс. Лучшая еда предназначается старикам, особенно мужчинам; старики предрекают тяжелые последствия для молодежи, если та по глупости съест запретную пищу. Считается, что, съев самку бандикута, молодой человек истечет кровью при обрезании; жир эму вызывает неправильное развитие пениса; в результате поедания попугая на макушке и на подбородке образуются дыры; мясо дикой кошки вызывает болезненные и зловонные нарывы на голове и на шее. Молодых женщин предупреждают особо: мясо самки бандикута способствует длительному менструальному кровотечению, поедание хвоста кенгуру приводит к преждевременной старости и облысению, мясо перепелки не позволяет развиться груди, а мясо бурого сокола вызывает, наоборот, опухание грудей и отсутствие молока.
Другой объект, который благодаря табу для молодежи монополизируется для себя стариками, — молодые женщины. Правила требуют, чтобы старики женились на гораздо более молодых женщинах и имели многочисленных жен, в то время как молодой мужчина не может рассчитывать жениться до 40 лет или старше. Длинный список традиционных сообществ, где действуют такие правила, включает акамба из Восточной Африки, индейцев араукан из Южной Америки, баконг из Западной Африки, жителей островов Бэнкс, берберов из Северной Африки, чукчей из Сибири, ибан с Борнео, лабрадорских инуитов из Канады, ксхоса из Южной Африки и многие племена австралийских аборигенов. Я столкнулся с таким случаем в одном из племен на равнине Новой Гвинеи: хромой старик по имени Утено показал мне на девочку, которой было на вид не больше десяти лет, и сказал, что она “отмечена” как его будущая жена. Он внес часть платы за нее, когда она родилась, и с тех пор периодически совершает выплаты ее родителям, рассчитывая жениться, как только у нее нальются груди и начнутся менструации.
Как и в случае с пищевыми табу и другими привилегиями для престарелых, хочется спросить: почему молодежь соглашается с такими правилами и уступает авторитету стариков? Отчасти причина заключается в том, что молодые поступают так, ожидая, что когда-то придет и их черед. Тем временем они слоняются вокруг лагерного костра и высматривают возможность сексуального контакта с чьей-нибудь молодой женой в отсутствие старого мужа.
Эти два набора правил, благодаря которым престарелые во многих традиционных сообществах обеспечивают себе уход — то есть в результате пищевых табу и жесткого резервирования молодых жен для стариков, — не действуют в современных развитых государствах. Поэтому мы и удивляемся тому, что молодежь у традиционных народностей их терпит. Остающийся набор правил окажется гораздо более знакомым читателям этой книги: речь идет о сохранении пожилыми права собственности. Сегодня в современных обществах, как и в традиционных, старики по большей части передают владение собственностью только через наследование после их смерти. Таким образом скрытая угроза изменить завещание усиливает мотивацию молодых ухаживать за престарелыми.
В мягкой форме этот феномен имеет место в группах !кунг, в среде которых права на землю, как предполагается, принадлежат старейшим членам группы, а не всей группе в целом. Более жесткие примеры почти повсеместны в сообществах скотоводов и земледельцев: старшее поколение, обычно в лице мужчины-патриарха, продолжает владеть землей, скотом, всей ценной собственностью до самой своей смерти. В результате патриарх обладает властью и пользуется ею для того, чтобы принудить своих детей позволить ему жить и далее в фамильном жилище и заботиться о себе. Например, Ветхий Завет рассказывает, что Авраам и другие еврейские патриархи владели в старости большими стадами. Старики чукчи владеют северными оленями, старики монголы — лошадьми, старики навахо — лошадьми, овцами, коровами и козами; старики казахи — теми же четырьмя видами скота плюс верблюдами. Благодаря контролю над стадами, пахотными землями, а теперь и над другой собственностью и финансами пожилые люди имеют сильное средство воздействия на молодое поколение.
Во многих обществах власть, которой обладает старшее поколение, так велика, что такой способ правления называют геронтократией — тиранией стариков. Примером служат опять же древние евреи, многие африканские скотоводческие сообщества, племена австралийских аборигенов и (ближе к дому для многих читателей) сельская Ирландия. Как пишет Дональд Каугилл,
здесь [в Ирландии] принято, чтобы старейший мужчина сохранял право собственности и контроль над семейной фермой до очень глубокой старости. Тем временем его сыновья продолжают работать на ферме как неоплачиваемые работники, полностью зависимые от фермера в плане экономической поддержки и не имеющие возможности жениться из-за отсутствия независимых средств на содержание семьи. В отсутствие определенной и недвусмысленной системы наследования отец может противопоставлять одного сына другому, используя будущее наследство как средство шантажа ради подчинения (30-40-летних детей) его воле. В конце концов старик может передать ферму сыну при условии, что за ним и его женой сохраняется “западная комната” — самая просторная и лучше всего обставленная, а также финансовая поддержка до конца их дней.
Поскольку мы на собственном опыте знакомы с властью, которой пользуются в нашем обществе пожилые в силу своих имущественных прав, нам нечего удивляться тому факту, что и в традиционных сообществах старики успешно навязывают молодым пищевые табу и свое право жениться на молодых женщинах. Когда я впервые узнал о таких обычаях, я задал себе вопрос: почему бы молодому члену племени просто не отобрать и не съесть лакомые кусочки вроде костного мозга и оленины и не жениться на молодой красотке, которая ему приглянулась, вместо того чтобы ждать до 40 лет? Ответ прост: он не делает этого по тем же причинам, по которым в нашем обществе молодые взрослые редко отнимают у родителей собственность против воли последних. Наши молодые соотечественники не делают этого, потому что столкнутся с противодействием не только своих слабых старых родителей, но и всего общества, которое устанавливает общепринятые правила. И почему бы всем молодым членам племени не восстать одновременно и не заявить: “Мы меняем правила, так что впредь молодые люди могут есть костный мозг”? Этого не происходит по тем же причинам, по которым все молодые американцы не устраивают революции и не меняют законы наследования: в любом обществе изменение основных правил игры — длительный и трудный процесс, старики обладают многочисленными средствами, чтобы противостоять переменам; подчинение и уважение к старшим не исчезают в мгновение ока.
Сегодня: — лучше или хуже?
Если сравнивать со статусом престарелых в традиционных сообществах, то что изменилось сегодня? Что-то очень сильно изменилось к лучшему, но многое другое — к худшему.
Хорошие новости заключаются в том, что в среднем пожилые люди живут гораздо дольше, имеют лучшее здоровье и больше возможностей для развлечений и много реже испытывают горе в связи со смертью своих детей, чем когда-либо за всю предыдущую историю человечества. Средняя ожидаемая продолжительность жизни в 26 развитых странах равняется 79 годам при самой высокой в Японии — 81 год: примерно вдвое больше, чем у народностей, ведущих традиционный образ жизни. Хорошо известны причины такого резкого роста продолжительности жизни — меры общественного здравоохранения (такие как снабжение чистой питьевой водой, появление сеток на окнах и всеобщая вакцинация) плюс современные медикаменты и более рациональное распределение пищевых ресурсов для борьбы с голодом (о чем будет идти речь в главах 8 и и). А также (хотите — верьте, хотите — нет, даже несмотря на две мировые войны) пропорциональное снижение военных потерь в государствах по сравнению с традиционными сообществами (глава 4). Благодаря современной медицине и возможности путешествовать качество жизни стариков теперь гораздо выше, чем раньше. Например, я недавно вернулся с сафари в Африке; 3 из 14 участников были в возрасте 86-90 лет и все еще были в силах выдерживать умеренную нагрузку. Гораздо больше престарелых теперь доживает до возможности увидеть своих правнуков — 57% американских мужчин и 68% американских женщин достигают возраста 80 лет и старше. Свыше 98% родившихся детей в развитых странах выживают в младенчестве и детстве по сравнению с 50% у народностей, ведущих традиционный образ жизни. В результате широко распространенное раньше горе в связи со смертью ребенка в странах Запада теперь приходится переживать гораздо реже.
Хорошие новости особенно заметны на фоне плохих, и некоторые из последних суть прямое следствие демографической ситуации. Численность стариков по отношению к детям и трудоспособным взрослым резко возросла в связи с падением рождаемости и увеличением продолжительности жизни. Таким образом, популяционная пирамида оказывается перевернутой: если раньше было много молодежи и мало стариков, то теперь много престарелых и все меньше детей. Современному поколению не может служить утешением то, что лет через 88 ситуация будет не такой плохой: современная «уменьшающаяся когорта детей станет уменьшающейся когортой пожилых. Например, в беднейших странах мира лиц старице 65 лет всего 2%, а в развитых странах — в десять раз больше. Никогда еще человечеству не приходилось иметь дела с таким большим процентом стариков.
