Двери восприятия. Рай и Ад. Вечная философия. Возвращение в дивный новый мир - Олдос Хаксли
Томас Траэрн
В прообразе же это только естественно: тут душа есть Бог! И здесь она наслаждается всеми вещами и правит ими как Бог! Здесь душа не принимает больше ничего ни от Бога, ни от творений. Ибо она есть сама то, что содержит, и берет все лишь из своего собственного. Здесь душа и Бог – одно. Здесь, наконец, нашла она, что Царствие Божие – она сама![330]
Майстер Экхарт
Учение о том, что Бог присутствует в мире повсеместно, имеет одно важное практическое следствие, а именно: Природа священна, а самоуверенные попытки человека стать ее повелителем греховны и нелепы, ибо нам назначено быть ее благоразумно-покорными сподвижниками. К живым существам, не достигшим человеческого развития, и даже к вещам необходимо относиться с уважением и пониманием; не следует грубо их угнетать ради достижения наших целей.
Владыкой Южного Океана был Быстрый, владыкой Северного Океана был Внезапный, а владыкой середины земли был Хаос. Быстрый и Внезапный время от времени встречались во владениях Хаоса, а тот принимал их на редкость радушно. Быстрый и Внезапный захотели отблагодарить Хаос за его доброту. «Все люди имеют семь отверстий, благодаря которым они слышат, видят, едят и дышат, – сказали они. – Только у нашего Хаоса нет ни одного. Давайте-ка продолбим их в нем». Каждый день они проделывали одно отверстие, а на седьмой день Хаос умер[331].
Чжуан-цзы
В этой отчасти юмористической притче под Хаосом понимается Природа в состоянии wu wei – то есть равновесия или неподтверждения. Быстрый и Внезапный суть живые образы тех деятельных личностей, которые полагают, будто они способны улучшить Природу, превращая сухие степи в поля пшеницы и орошая пустыни; гордо объявляют о покорении воздуха, а затем обнаруживают, что разгромили цивилизацию; вырубают обширные леса, чтобы делать бумагу, необходимую для торжества всеобщей грамотности и победы демократии и разума во всем мире, а вместо того получают эрозию почвы повсюду, потоки бульварного чтива и органы фашистской, коммунистической, капиталистической и националистической пропаганды. Короче говоря, Быстрый и Внезапный – ярые поборники апокалиптической религии неостановимого прогресса; их кредо таково: Царство Небесное находится вовне человека и лежит в неопределенно далеком будущем. А вот Чжуан-цзы, подобно любому ревностному даосу, отказывается принуждать Природу к подчинению преходящим людским целям, вдобавок плохо понимаемым, которые полностью противоречат главной задаче человека, сформулированной в Вечной Философии. Он желает сотрудничать с Природой, создавать материальные и социальные условия, в которых отдельные индивидуумы смогут осознать Дао на всех уровнях – от физиологического до духовного.
Если сравнивать с даосами и дальневосточными буддистами, христиане относятся к Природе на удивление бесчувственно, зачастую снисходительно и откровенно пытаются ее покорить насильственными методами. Отталкиваясь от неудачного выражения из книги Бытия[332], католические моралисты взялись рассматривать животных как неодушевленные предметы, которые человек имеет право эксплуатировать ради собственных целей. Подобно искусству пейзажной живописи, гуманитарное движение в Европе оказалось почти полностью светским делом, тогда как на Дальнем Востоке все до известной степени проникнуто религией.
Греки верили, что за гордыней (hubris) неизбежно придет возмездие (nemesis); тот, кто заходит слишком далеко, получает удар по голове, напоминающий, что боги не потерпят дерзости от смертных. В области человеческих отношений современный разум признает понятие «гордыни» и считает его в основном обоснованным. Мы хотим, чтобы гордыня была посрамлена, и нередко это действительно происходит.
Того, у кого чересчур много власти над своими собратьями или переизбыток богатства, кто лелеет чрезмерно честолюбивые планы или непомерно склонен к насилию, – того ожидает наказание, и мы знаем, что когда-нибудь это наказание однажды непременно его постигнет. Но греки на этом не остановились. В силу того, что Природа для них была отчасти божественным явлением, они считали, что ее следует уважать, и были убеждены, что высокомерное отношение к Природе повлечет за собой кару (тот самый немесис). В «Персах» Эсхил перечисляет причины – предельные, метафизические причины – поражения варваров. Ксеркс был наказан за два прегрешения: за высокомерную империалистическую политику в отношении Афин и за высокомерный империализм по отношению к Природе. Он пытался поработить своих собратьев и вздумал покорить море, построив мост через Геллеспонт.
ТОССА
Мост навел, чтоб через волны Геллы посуху пройти.
ТЕНЬ ДАРИЯ
Неужели умудрился Боспор мощный запереть?
АТОССА
Умудрился. Демон, видно, дело сделать пособил.
ТЕНЬ ДАРИЯ
И могуч же этот демон, если свел с ума царя![333]
В наше время мы осознаем опасность первого вида империализма и всецело его осуждаем, но большинство из нас игнорирует существование и даже саму возможность существования второго вида империализма. Правда, автор «Едгина»[334] вовсе не был глупцом, и сейчас, когда мы платим ужасную цену за воспетое нами «покорение Природы», его книга кажется насущнее, чем когда-либо ранее.
В девятнадцатом столетии далеко не только Батлер скептически относился к идее неостановимого прогресса. За поколение до него или чуть раньше Альфред де Виньи писал о новом технологическом чуде того времени – паровом двигателе, и тон этих отзывов значительно отличался от восторженных возгласов его великого современника, Виктора Гюго.
Sur le taureau de fèr, qui fume, souffle et beugle,
L’homme est monté trap tôt. Nul ne connaît encor
Quels orages en lui porte ce rude aveugle,
Et le gat voyageur lui livre son trésor[335].
Далее в том же стихотворении читаем:
Tous se sont dit: «Allons», mais aucun n’est le maître
D’un dragon mugissant qu’un savant a fait naître.
Nous nous sommes joués à plus fort que nous tous[336].
Оглядываясь на плоды резни и опустошения, мы видим, что Виньи был совершенно прав. Никто из тех веселых путников, о которых с таким восторгом писал Виктор Гюго[337], не имел ни малейшего представления о том, куда их везет первый локомотив, смешной маленький «Пыхтящий Билли»[338]. Вернее, у них вполне ясное представление, вот только оно оказалось совершенно ошибочным. Они-то были уверены, что локомотив на полной скорости мчит их к миру во всем мире и братству всех людей, а газеты, которые эти люди с гордостью почитывали, пока поезд несся в сторону утопии, до которой, чудилось, всего около полувека пути, служили гарантией того, что разум и свобода вскоре восторжествуют повсеместно. Между тем «Пыхтящий Билли» с годами вырос в четырехмоторный бомбардировщик, загруженный мощной взрывчаткой и белым фосфором, а свободная пресса
