Двери восприятия. Рай и Ад. Вечная философия. Возвращение в дивный новый мир - Олдос Хаксли
Генрих Сузо[284]
… Господь неба и земли и всей твари, кто за него умер и кто может и хочет дать ему вечное спасение. В каком бы образе или под каким бы именем ни представлял он себе Бога, как Господа всей твари, это всегда благо. Возьмет ли он какое-нибудь божественное лицо и в нем сущность и могущество божественной природы, это – благо; будет ли смотреть на Бога, как на спасителя, избавителя, творца, властителя, блаженство, могущество, мудрость, истину, доброту, и на все это – в том же самом и бесконечном разуме божественной природы, это – благо.
Рейсбрук Удивительный
Господь, в Своей простой субстанции в одинаковой степени присутствующий повсюду, в разумных созданиях действует не так, как в неразумных, а в благих разумных созданиях – не так, как в неблагих. Неразумным созданиям не дано Его постичь. Однако всем разумным дано постичь Его посредством обретения знания. Но только праведные могут постичь Его также посредством любви.
Святой Бернард
Потому человек и блаженнее куска дерева, что он познает Бога и знает, насколько Тот близок ему. И чем более сознает он это, тем блаженней, а чем менее понимает, тем менее блажен[285].
Майстер Экхарт
Существует четыре вида сосредоточения (Дхьяны):
– Дхьяна, постигаемая невеждами;
– Дхьяна, посвященная познанию смысла;
– Дхьяна с Таковостью/Татхатой для ее объекта;
И – Дхьяна Татхагат.
Дхьяне, постигаемой невеждами, посвящают себя подражающие ученикам и мастерам, но не понимающие ее цели и потому становящиеся «недвижимо-сидящими» с пустыми умами. Этой Дхьяне предаются также презирающие тело, воспринимающие его как призрак или некую оболочку, наполненную страданиями и нечистотами, а также все цепляющиеся за представление о самости, стремящиеся достигнуть освобождения простой остановкой мысли.
Дхьяне, посвященной познанию смысла, посвящают себя сознающие несостоятельность таких понятий, как «я», «другой» и «два», следующие философам и пребывающие вне двойной бессамостности. [Они] предаются Дхьяне для постижения сути бессамостности и различения уровней Бодхисаттв.
Дхьяне с Татхатой, Таковостью, Единостью или Божественным Именованием для ее объекта предаются прилежные ученики и мастера, полностью осознавшие двойную бессамостность, а также безóбразность Татхаты, но все еще цепляющиеся за представление об окончательной Татхате.
Дхьяна Татхагат – это Дхьяна достигших уровня Таковости или Татхагатости, тех, кто, будучи объят тройным блаженством, сопутствующим самовыявлению Благородной Мудрости, для блага всех существ посвящает себя выполнению необъятной работы по их освобождению. Это – подлинная Дхьяна Татхагат.
«Ланкаватара-сутра»
Последователи Дао!
Если вы хотите достичь состояния Будды, не идите вслед за десятью тысячами вещей.
Когда рождается сознание, возникают всевозможные Дхармы.
Когда угасает сознание, угасают и всевозможные Дхармы.
Пока не рождается сознание, десять тысяч Дхарм не знают никаких изъянов.
В мире, как и вне мира, нет ни Будды, ни Дхармы. Они и не проявляют себя, и не были когда бы то ни было утрачены.
Если бы такие вещи существовали, то лишь как слова, главы, фразы, чтобы привлекать малых детей, как фиктивное лекарство от болезней, выставка слов и фраз.
Более того, слова и фразы суть не сами по себе слова и фразы. Это вы, сейчас передо мной так ярко и живо смотрящие, чувствующие, слушающие, знающие, ярко освещающие [все], создаете названия и фразы.
Почтеннейшие!
Только создавая карму пяти непрерывных деяний, вы достигаете освобождения от уз.
Хуанбо Сиюнь
Любое индивидуальное существо, от атома вплоть до наиболее сложно организованного живого тела и самого возвышенного из смертных разумов, следует воспринимать, по выражению Рене Генона[286], как точку, в которой луч изначальной Божественности встречается с иной, тварной эманацией творящей энергии того же Божества. Как и положено твари, создание может сильно отличаться от Бога в том смысле, что ему недостает разумности постичь божественную Основу сущего. Но по своей вечной сути любое создание, в котором встречаются сотворенность и изначальная Божественность, есть одна из бесконечного множества точек, где божественная Реальность присутствует вечно и во всей полноте. Поэтому рациональные существа способны прийти к объединяющему познанию божественной Основы, а нерациональные и неодушевленные существа могут открыть существам рациональным полноту Божественного присутствия в своих материальных формах. Прозрение поэтом или художником божественного в природе, осознание верующим святости причастия, символа или образа, – это далеко не субъективное мнение. Такое восприятие, конечно, недоступно каждому без исключения, ведь знание есть функция бытия; но то, что познается, не зависит от настроения и природы знающего. Поэт и художник видят и стараются донести до нас то, что на самом деле присутствует в мире – и ждет, когда оно будет осознанно кем-то, кто обладает соответствующими способностями. Точно так же в священном образе или предмете божественная Основа присутствует во всей полноте. Вера и благочестие готовят разум верующего к восприятию луча Божества в точке его пересечения с конкретным фрагментом материи. Время от времени такой символ, будучи предметом поклонения, становится центром энергетического поля. Желания, эмоции и фантазии поколений, преклонявших и преклоняющих колени перед сотворенной святыней, как бы порождают круговорот психической энергии, и в итоге образ начинает жить вторичной божественной жизнью (более низшего порядка), спроецированной на него верующими, наряду с изначальной божественной жизнью, которая, как и жизнь всех одушевленных и неодушевленных существ, связана с божественной Основой. Религиозный опыт верующих в причастие и поклоняющихся образу может быть сколь угодно подлинным и объективным, но не всегда это обязательно опыт восприятия Бога или Божественного. Нередко возможно (и в большинстве случаев так и есть) получать опыт взаимодействия с энергетическим полем, которое генерируется разумом верующих прошлого и настоящего и которое проецируется на священный предмет, тем самым словно обретая «вторичную объективность»; это поле ожидает нового разума, готового его воспринять. Об истинной пользе такого опыта будет сказано в другой главе, пока же достаточно отметить, что иконоборческое презрение по отношению к тем, кто
