Михаил Заборов - История крестовых походов в документах и материалах
112. И, отплыв оттуда, они прибыли на Корфу и нашли там войско, расположившееся возле города[546]; крестоносцы раскинули палатки и шатры, и вывели коней из юисье, чтобы они попаслись. И когда они услышали, что в гавань прибыл сын императора константинопольского, видели бы вы, как множество добрых рыцарей и множество добрых оруженосцев вышли ему навстречу, ведя множество прекрасных коней. Так приняли они его с великой радостью и великими почестями[547]. И он приказал поставить свою палатку посреди войска; а совсем рядом была раскинута палатка маркиза Монферратского, под чье покровительство отдаться советовал ему король Филипп, женатый на его сестре.
113. Крестоносцы оставались три недели на этом острове[548], который был весьма богат и покрыт [щедрой] растительностью. И во время этого пребывания с ними приключилась беда, огорчительная и тяжкая; а именно, большая часть тех, кто хотел, чтобы войско распалось, и тех, кто в свое время воспротивился этому, заявили все вместе, что им это дело кажется слишком долгим и чересчур опасным, и что они останутся на острове, а войско пусть отплывает; и что с помощью жителей Корфу они пошлют к графу Готье Бриеннскому, который владел тогда Брандисом, чтобы он прислал им корабли, на которых они могли бы отправиться в Брандис[549].
114. Я не могу назвать вам всех тех, кто споспешествовал этому делу, но перечислю вам только часть наиболее видных предводителей (следует перечень 14 баронов)... И многие другие втайне обещали принять их сторону, не решаясь из чувства стыда сказать об этом открыто. Книга [эта] свидетельствует, что более половины войска было в согласии с ними.
115. И когда об этом услышали маркиз Монферратский и граф Бодуэн Фландрский, и граф Луи, и граф Сен-Поль, и бароны, находившиеся заодно с ними, они были в сильном смятении и сказали: «Сеньоры, дела наши плохи. Если эти люди уедут от нас, последовав за теми, которые уже многажды от нас отделялись, то наше войско будет погублено и мы не сумеем произвести никаких завоеваний. Так пойдем же к ним и припадем к их стопам и возопим к ним о милосердии; пусть они бога ради сжалятся над собой и над нами, и пусть не обесчестят себя, и пусть не лишат нас [возможности добиться] освобождения Заморской земли».
116. Так решено было устроить совет; и они отправились все вместе в некую долину, где те собрались на свою сходку, и привели с собой сына императора константинопольского и всех епископов, и всех аббатов войска. И когда они пришли туда, то слезли с коней. А те, увидев их, [тоже] сошли со своих коней и двинулись им навстречу. И бароны припали к их стопам и сильно восплакали; и сказали, что не сойдут с места, пока остальные не дадут обещания не покидать их.
117. И когда те это увидели, они прониклись великой жалостью, и разрыдались, узрев своих сеньоров, и родичей своих, и своих друзей припавшими к их стопам. И они сказали, что посоветуются, и отошли в сторону, и посовещались между собою. А результат их совета был таков, что они останутся еще вместе с крестоносцами до праздника св. Михаила[550] при условии, что им законно поклянутся на Евангелии, что, начиная с этого времени, им предоставят — в любое время, как только они того потребуют, и без обмана, — в течение 15 дней флот, на котором они смогли бы отплыть в Сирию.
118. Так было постановлено и скреплено клятвой; и тогда во всем войске разлилось великое ликование. И крестоносцы взошли на корабли, а кони были введены в юисье.
119. Так отплыли они из гавани Корфу накануне Троицы[551] 1203 года от воплощения господа нашего Иисуса Христа. Там были все нефы, и все юисье, и все галеры войска, и довольно торговых кораблей, которые держали путь вместе с ними. И стоял ясный день, и дул тихий и добрый ветер; и они подставили ветру паруса.
120. Жоффруа, маршал Шампанский, который продиктовал это произведение (и который ни разу ни словом не солгал с умыслом, а это был человек, присутствовавший на всех советах), свидетельствует вам, что никогда не было видано столь прекрасного зрелища. Казалось, что этот флот должен непременно завоевать землю; ибо насколько далеко схватывал взгляд, только и виднелись паруса нефов и кораблей, так что сердца людей были преисполнены радости.
В последующих главах рассказано о дальнейшем пути крестоносного флота, прошедшего через острова Негропонте и Андрос и затем по рукаву св. Георгия (Дарданеллы) — к Константинополю, который крестоносцы впервые увидели 23 июня 1203 г., когда корабли бросили якорь в гавани св. Стефана, что в трех лье от византийской столицы.
Geoffroi de Villehardouin. Op. cit., t. 1, p. 110—129.
VII. Захват Константинополя крестоносцами в 1203 г.
Из мемуаров Жоффруа Виллардуэна «Завоевание Константинополя»
128. Так вот, знайте, что они долго разглядывали Константинополь, те, кто его никогда не видел; ибо они не могли и вообразить себе, что где-либо на свете может существовать такой богатый город, когда увидели эти высокие стены и эти богатые башни, которыми весь кругом он был обнесен, и эти богатые дворцы, и эти высокие церкви, которых там было столько, что никто и представить себе не мог, если б не видел их собственными глазами[552], и длину и ширину города, который главенствовал между всеми городами. И знайте, что не было столь храброго человека, чье сердце не дрогнуло бы; и это не было чудом; ибо никогда и никаким народом не предпринималось столь огромное дело с тех пор, как сотворен мир...
Далее, в гл. 129—140, повествуется о том, как по совету дожа Дандоло решено было сперва в целях обеспечения войска хлебом и прочими припасами пристать к островам вблизи Константинополя, но 24 июня флот, пройдя мимо города, остановился у Халкедона, на азиатском берегу Босфора, а затем через несколько дней пристал к Скутари, близ императорского дворца; рассказывается также о первых стычках с отрядами Алексея III.
141. ...На другой день император Алексей [III] послал своего вестника к графам и баронам со своими грамотами[553]. Вестника этого звали Никола Ру[554], и он был уроженцем Ломбардии. Он нашел баронов в богатом дворце Скутари, где они держали совет, и приветствовал их от имени императора Алексея Константинопольского, и предъявил его грамоты маркизу Бонифацию Монферратскому; тот принял их. Грамоты были прочитаны перед всеми боронами. И в грамотах этих было столько обходительных слов, что [моей] книге этого не передать; а после всех других слов там были доверительные слова о том, чтобы верить тому, кто доставил эти грамоты и чье имя Никола Ру.
В гл. 142—144 рассказывается о переговорах баронов с послом Алексея III. Во время переговоров Конон Бетюнский, отличавшийся красноречием, выступил от имени баронов: он отверг предложения Алексея III, изъявившего готовность оказать крестоносцам помощь продовольствием на условии, что они тотчас отправятся в Святую Землю; бароны потребовали отречения Алексея III от престола в пользу законного государя. С тем императорский посол и возвратился в Константинополь.
145. На следующий день бароны, переговорив между собой, решили показать Алексея, сына императора константинопольского, жителям города[555]. Они собрали все галеры. На одну взошли дож Венеции и маркиз Монферратский; они взяли с собой Алексея, сына императора Исаака; на другие галеры сели рыцари и бароны, кто хотел.
146. Так они продефилировали совсем близко от стен Константинополя и показали юношу народу греков, говоря: «Вот ваш прирожденный сеньор; и знайте, что мы прибыли не для того, чтобы содеять вам зло; нет, мы прибыли, чтобы оградить и защитить вас, если вы сделаете то, что должны [сделать]. Ибо тот, кому вы повинуетесь как своему сеньору, правит над вами преступно и содеяв грех против бога и против разума. И вы хорошо знаете, как незаконно поступил он по отношению к своему сеньору и брату; он выколол ему глаза и отнял у него власть посредством преступления и прегрешения.
Вот настоящий наследник; если вы примете его сторону, вы сделаете то, что должны сделать; а если вы это не сделаете, мы сотворим вам самое худшее, что только сможем».
Ни один грек из города не дал понять, что он склоняется на его сторону[556], — из страха и боязни перед императором Алексеем. Так они вернулись в лагерь и каждый ушел в свою палатку.
147. На следующий день они [крестоносцы], отслушав обедню, собрались на совет: и совещались они, сидя верхом на конях посреди поля. Вы могли бы видеть там множество прекрасных скакунов и множество добрых всадников на них. А совет был о том, как построить боевые отряды, сколько и какие именно. Говорили также и о разных других делах; заключение же совета было таково, чтобы командование авангардом было предоставлено графу Бодуэну Фландрскому, потому что у него было большое число добрых воинов, и лучников, и арбалетчиков, больше, чем у кого-нибудь другого.
148. Потом было постановлено, что второй боевой отряд составят его брат Анри и Матье де Валанкур, и Бодуэн де Бовуар со множеством других добрых рыцарей из их земли и из их страны, что находились вместе с ними.
