Сергей Переслегин - Опасная бритва Оккама

Что же касается антиутопий, то можно с уверенность сказать, что бояться нам уже нечего: структура земного ада также исчерпана Текущей Реальностью.

Число человеческих страхов ограничено; они сводятся к страху физической смерти, психической смерти (безумия) и социальной смерти (изгнанию из трибы). Все это давно реализовано в виде социальных систем, которые данные страхи материализуют и, более того, становятся их метафорой.

Итак, познавать «реальное будущее» скучно или страшно, да и знание это принципиально невостребуемо; исследование же «описываемого будущего» методами фантастики и футурологии потеряло смысл, поскольку и земной рай, и земной ад оказались предметом изучения социологии, если не истории наций, народностей и государств.

Промышленная революция пусть с некоторыми шероховатостями, но в целом решила витальные (жизнеобеспечивающие) проблемы человечества, и тот, кто готов это осознать, живет в обеспеченном, динамичном и интересном мире. Нам уже не нужно воспринимать конструкции земного рая (и ада) художественными приемами — утопии и антиутопии существуют вокруг нас как Текущая Реальность. Потому бесполезно искать новые фантастические идеи в рамках прежних моделей. Зато в ближайшие годы фантастика, наверное, коснется нового круга проблем, как строить иное и как вписать это иное в свою прежнюю жизнь, выменяв себе ощущение успеха на страшилки перед неизвестным. А «Декларация прав Будущего–в–Настоящем» станет документом этой выгодной сделки.

1. Эффективнее конструировать живое будущее, т. е. будущее инноваций, чем мертвое, механическое будущее, которое строится и без нашего участия.

Механическое будущее — по сути дела это улучшенное или же ухудшенное — «сегодня», воспринимаемое через стереотипный набор грядущих катастроф и кризисов (войны, перенаселенность, голод, СПИД, загрязнение среды, истощение ресурсов, оледенение, таяние льдов Антарктиды, падение метеоритов, комет, астероидов и лун — зачеркнуть ненужное, вписать недостающее).

Мы полагаем, однако, что первый (футурологический) принцип бесполезен, второй (эсхатологический) — вреден, и оба они вводят в заблуждение, поскольку описывают живой и даже одушевленный объект, каким является ноосфера, в терминах «мертвого времени». Приведем отдаленную, но, по крайней мере, понятную аналогию: пусть в качестве системы выбран двухлетний ребенок. Тогда футурологический анализ, продолженный на двадцать лет вперед, предложит в качестве модели ползающее четырех–пятиметровое существо, способное к примитивному общению. Эсхатологический анализ сведется к материализации детских страхов (потеряться, описаться при гостях, оказаться в темноте..) Ни в том, ни в другом варианте не будет построена модель хотя бы подростка, не говоря уже о взрослом.

2. У России есть реальный шанс использовать в интересах «живого будущего» ресурсы развитых стран.

В настоящее время развитые страны, население которых удовлетворено собой и довольно своей жизнью, тяготеют к концепции «мертвого будущего», к остановке реального исторического процесса.

Речь здесь идет об очень простых вещах. Настоящее как система стремится продлить себя «из вечности в вечность» и щедро платит за это, предоставляя своим адептам необходимые финансовые, информационные, духовные ресурсы. Будущее стремится к статусу Текущей Реальности и тоже готово платить за это. Пытаясь остановить развитие, США и западноевропейские страны накапливают огромную потенциальную энергию отсроченных изменений. Эту энергию могут использовать в своих целях другие страны, и прежде всего Китай и Россия. Когда–то именно таким способом третьеразрядные Северо — Американские Соединенные Штаты превратились в мировую державу.

Представьте себе на минутку, что некоторые открытия будущего уже сделаны, но из благородного беспокойства за спокойствие граждан энной страны запрещены. Люди, способные работать на перспективу, в энной стране имеются, но по недоразумению все заключены в тюрьму. И наконец, куда двигаться уже понятно, но генеральный курс энским Президентом еще не одобрен.

Ну и как такое остановить? При информационной–то связности стран! Не на Западе, так в России, в Африке или в Индонезии все эти ответы на вопросы: «куда развиваться?», «как действовать?» и «кто это начнет?» Найдут свой дом — там и будет построено живое будущее, Подобно шампиньонам, которые, вырастая, иногда корежат асфальт, но в целом от этого никто не умирает.

Итак, хотелось бы использовать потенциальную энергию Будущего (накопленную прежде всего в «остановившихся» развитых странах), преобразовать ее из информационной формы в финансовые потоки и производственную деятельность и тем самым создать плацдарм, через который Будущее проникнет в Настоящее.

3. Мы рассматриваем конструирование Буду, щего как последовательное осуществление ряда проектов — от региональных до национальных и международных, каждый из которых привносит ту или иную инновацию, но ни в коем случае ничего не зачеркивает в мире существующем.

Речь ни в коем случае не идет о переустройстве общества/государства/человека. До сих пор все попытки совершить это — от раннехристианских до постиндустриальных — либо не приводили вообще ни к какому осмысленному результату, либо — оборачивались Реальностью, не вполне согласующейся с замыслами разработчиков. На наш взгляд, это было связано с претензией революционеров знать и понимать Вселенную целиком, во всем ее бесконечном многообразии. Поскольку человеческий мозг ограничен в своих возможностях, они были вынуждены предельно упрощать Будущее и добивались реализации весьма экзотических и примитивных его вариантов. Примечательно, что почти все эти проекты семантически строились на понятиях «вернуться» и «отказаться».

Напротив, иными словами, мы не собираемся бороться за «семью без абортов», «школу без «чурок»», общество без мусульман» или «мир без ядерного орудия». Сама постановка задачи в таком виде абсурдна — будущее не может оказаться беднее настоящего, потому следует стремиться не к сокращению, а к расширению индивидуального пространства решений каждого гражданина России. То, что на Западе сейчас возобладала противоположная тенденция, есть для нас весьма позитивное обстоятельство.

Говоря о Будущем как о проекте, мы исходим из того, что любая реалия, без которой ныне невозможно представить себе Ойкумену — мир обитаемый, когда–то существовала лишь в виде проекта, плана, надежды, желания. Преосуществляя воображаемое в действительное, человек, нация или государство творили историю, превращали застывшее время в живое и создавали в Настоящем элементы Будущего.

Возможно, паровая машина была бы изобретена без Уатта (хотя, наверное, и позднее), но очень сомнительно, чтобы олимпийское движение появилось бы без Пьера де Кубертена. Один из лучших музеев Парижа — музей Д'Орсе — был создан творчеством великих художников–импрессионистов и организаторским талантом президента страны Ж. Помпиду, который сумел найти финансовые и юридические возможности, чтобы превратить в постоянно действующий выставочный зал старое здание вокзала, предназначенное к сносу. Умолчим здесь о Василии Третьякове, Альфреде Нобеле и Махатме Ганди… или о Петре Первом, который собственноручно выстроил почти все государственные, культурные и научные институты Империи; ими Россия пользуется вот уже триста лет.

Наверное, не появись эти люди — было бы создано что–то иное. Но Олимпийских игр, Третьяковской галереи, Нобелевских премий, принципа ненасильственности в политике — всего этого не возникло бы никогда, и мы сейчас жили бы в совершенно ином Настоящем, в мире с другими нравственными ценностями и жизненными ориентирами.

Таким проектом может быть выпуск книг, строительство школ и парков неизвестных до сегодня приключений и развлечений, организация новых форм массовых мероприятии, преобразование больших систем, таких как шоу–бизнес, например, в социальные институты, альтернативные собственно государству. Это может быть любое научное исследование любых динамик, любых систем.

Вряд ли стоит тешить себя иллюзиями, что все эти малые и большие дела и сногсшибательные научные или социальные открытия сразу дадут Вам место в парламенте, «деньги, дом, Чикаго, много женщин и машин…» Важно другое — когда и если инновации станут оптовым товаром, российский деловой мир, как бы консервативен он ни был, примет их за норму жизни. «Ну право слово, это есть уже у всех моих соседей». И в «таком разе» — создание нового будет частью любого процесса, не потому, что так выдумали умники, а потому, что за другое особых денег–то не получишь. Важно, чтобы будущее в России стало модным. Если это не национальная идея — ну хотя бы молодежь делом займется!