Михаил Заборов - История крестовых походов в документах и материалах

В четверг 16 сафара[263] они покинули город, направляясь в Куфр Таб.

Ibn al-Qualanisi. Op. cit., p. 136.

Из «Полного свода всеобщей истории» Ибн ал-Асира

...После всего этого франки направились к Мааррат ан-Нуман, остановились там и осадили город. Жители города упорно сражались с ними. Франки увидели их силу и стойкость и испытали их самоотверженность в сражении. Тогда франки сделали деревянную осадную башню, которая была вровень с городской стеной, и на ней шел бой, но большого урона мусульманам не причинили.

Когда наступила ночь, некоторые мусульмане испугались, и ими овладело чувство бессилия. Они подумали, что если укрепиться в больших зданиях, то им удастся отбиться. Они ушли со стен и оставили свободным место, которое должны были охранять. Другие увидели это и поступили так же, и их место на стене также оказалось лишенным защитников. И так одни следовали за другими, пока вся стена не опустела. Тогда франки по лестницам поднялись на стену, и когда они оказались на ней, мусульмане растерялись и разбежались по домам, а франки предали их мечу и избивали мусульман три дня, перебив более 100 тысяч, и захватили множество пленных. Овладев городом, они оставались там 40 дней, а потом пошли на Ирку и осаждали ее четыре месяца. Они пробили несколько брешей в городской стене, но не смогли взять город. Мункыз, правитель Шейзара, отправил к ним гонца и заключил мир. Тогда они направились в Химс и осадили город, но его правитель, Джанах ад-Даула, заключил с ними мир, и они отправились в Акку, но не смогли взять ее.

Ибн ал-Асир. Указ. соч., стр. 187—188.

VIII. Завоевание крестоносцами Иерусалима (15 июля 1099 г.)

Из анонимной итало-норманской хроники «Деяния франков и прочих иерусалимцев»

Кн. X, гл. 37. И вот, захлестнутые радостью, мы подошли к Иерусалиму во вторник, за восемь дней до июньских ид[264], и чудесным образом осадили [город]. Роберт Нормандский осадил его с северной стороны, возле церкви первомученика св. Стефана, где тот был побит камнями за Христа; к нему [герцогу Нормандскому. — М. З.) примыкал граф Роберт Фландрский. С запада осаждали [город] герцог Готфрид и Танкред[265]. С юга, укрепившись на горе Сион, близ церкви св. Марии, матери божьей, где господь был на тайной вечере со своими учениками, вел осаду граф Сен-Жилль.

На третий день под предлогом сразиться [с врагом] отделились от нашей рати Раймунд Пилэ, Раймунд Туреньский и многие другие; они повстречали две сотни арабов — и рыцари Христа бились против этих неверных и, с помощью божьей, одолели их, многих из них убили и захватили тридцать коней.

В понедельник мы отважно пошли на приступ; мы ринулись с таким порывом, что будь наготове лестницы, город был бы в наших руках[266]. Все же мы разрушили малую стену[267] и подняли лестницу на главную стену, по ней полезли наши рыцари, завязав рукопашную с сарацинами и защитниками города, — они дрались [с ними] своими мечами и копьями; многие из наших, а еще больше из неприятелей нашли [здесь свою] смерть. Во время этой осады мы не могли почти десять дней достать и купить хлеба, пока не прибыл вестник с наших кораблей[268], и мы настолько нуждались [тогда] в воде, что с большим страхом отводили на водопой наших лошадей и прочий скот за шесть миль. Правда, нас выручал Силоамский источник, что у подножия горы Сион, но все-таки вода ценилась у нас дорого.

После того как прибыл вестник с наших кораблей, сеньоры наши держали совет между собой и постановили послать рыцарей, которые надежно охраняли бы моряков и суда в порту Яффа. На исходе дня от рати Раймунда Сен-Жилля отделилась сотня рыцарей, среди которых были Раймунд Пилэ, Ашар Монмерльский и Гийом де Сабран, и с уверенностью двинулись к порту. Затем тридцать рыцарей отделились от остальных и повстречали 700 арабов, турок и сарацин из воинства эмира[269]. Воины христовы смело ринулись на них; но превосходство неприятельских сил над нашими было таким, что они окружили их (т. е. крестоносцев. — М. З.) со всех сторон и убили Ашара Монмерльского и бедных воинов.

Наши полагали уже, что совсем отрезаны, все думали о своей [скорой] гибели, когда прибыл другой вестник, сказавший Раймунду Пилэ: «Что делаешь ты тут с этими рыцарями? Ведь наши застигнуты врасплох и тяжко бьются с арабами, турками и сарацинами, и, может статься, как раз в этот час все они уже мертвы: поспешайте же к ним на выручку, торопитесь!» Услыхав это, наши тотчас устремились со всей быстротой и, сражаясь, подоспели к тем.

Тогда языческая рать, завидев рыцарей Христа, разделилась и образовала два отряда. Но наши, воззвав к имени Христа, так стремительно обрушились на неверных, что каждый рыцарь поразил своего противника. Удостоверившись, что им не одолеть доблесть франков, полностью объятые ужасом, они повернули спины; преследуя их почти четыре мили, наши многих из них прикончили, однако одного оставили в живых, чтобы получить от него [нужные] сведения; захватили также тридцать лошадей[270].

Во время этой осады мы так мучились от жажды, что сшивали шкуры быков и мулов и приносили в них воду за шесть миль; из таких-то сосудов мы пили отвратительную воду[271], и точно так же, как от этой мерзкой воды, каждодневно страдали мы от ржаного хлеба. Сарацины же, конечно, расставляли нам тайные засады у окрестных источников и речушек; они везде убивали наших и разрубали на части тех, кого встречали; а скотину уводили в свои пещеры.

Гл. 38. И призадумались тут наши сеньоры, каким же образом взять город, чтобы можно было войти в него и поклониться нашему спасителю: и вот воздвигли две деревянные башни и соорудили многие другие приспособления. Герцог Готфрид соорудил свою башню, снабдив ее разными ухищрениями, и точно так же поступил граф Раймунд. Деревья же им приволокли из дальних земель[272]. Сарацины, видя, как наши строят эти орудия, замечательнейшим образом укрепили город, нарастив ночью башни[273].

Но наши сеньоры, разведав, где укрепления слабее всего, передвинули туда, в восточную часть, нашу деревянную крепость и осадные орудия: это было [совершено] в субботнюю ночь[274]. На рассвете они их установили, а потом, в понедельник, вторник и среду, оснастили и подготовили башню[275]. А в южной части подготовлял свою башню граф Сен-Жилльский. Между тем мы были доведены до такой мучительной жажды, что никто не мог за денарий получить воды в достаточном количестве, чтобы утолить свою жажду.

Ночью и днем, в среду и четверг[276], мы могучим усилием двинулись со всех сторон на приступ города; но прежде чем вторгнуться туда, епископы и священники, проповедуя и увещевая всех, повелели устроить бога ради крестное шествие вокруг укреплений Иерусалима, усердно молиться, творить милостыню и соблюдать пост[277].

В пятницу[278], когда наступил день, мы ринулись на укрепления, но ничем не смогли повредить городу: и мы были все поражены [этим] и охвачены великим страхом. Затем, с приближением часа, когда господь наш Иисус Христос удостоился претерпеть за нас крестную муку[279], наши рыцари, стоявшие на подвижной башне, жарко схватились [с неприятелем]; среди них [были] герцог Готфрид[280] и граф Евстафий, брат его[281].

В это время один из наших рыцарей по имени Летольд взобрался по лестнице на стену города. Едва только он оказался наверху, как все защитники города побежали прочь от стен, через город, а наши пустились следом за ними, убивали и обезглавливали их, [преследуя] вплоть до храма Соломонова, а уж здесь была такая бойня, что наши стояли по лодыжки в крови.

И Раймунд[282], сражаясь на южной стороне, тоже подвел свою рать и башню-крепость почти под самые стены. Но между башней и стеной был ров; бросили клич — если кто снесет в этот ров три камня, получит денарий. Три дня и три ночи длилось заполнение рва[283]. А те, кто оборонял город изнутри, бились против наших с удивительной отвагой, кидая огонь[284] и камни. Наконец, когда ров был заполнен, башню подвинули к самой стене. Граф, прослышав, что франки вошли в город, закричал своим: «Что же вы задерживаетесь? Ведь все французы уже в городе».

[Тем временем] эмир, который оборонял башню Давида[285], сдался графу и открыл ему ворота, у которых паломники обычно уплачивали свою мзду[286]. Войдя в город, наши пилигримы гнали и убивали сарацин до [самого] храма Соломонова, скопившись в котором, они дали нам самое жестокое сражение за весь день, так что их кровь текла по всему храму. Наконец, одолев язычников, наши похватали в храме множество мужчин и женщин и убивали, сколько хотели, а сколько хотели, оставляли в живых. Много язычников обоего пола пытались укрыться на кровле храма Соломонова; Танкред и Гастон Беарнский передали им свои знамена[287]. Крестоносцы рассеялись по всему городу, хватая золото и серебро, коней и мулов, забирая [себе] дома, полные всякого добра.