В поисках построения общего языкознания как диалектической системы - Алексей Федорович Лосев
б) Г.В. Воронкова дает такую историческую классификацию фонемных теорий: доструктурная фонетика, Пражский структурализм, Американский структурализм, просодическая школа (Д.Р. Фёрс), генеративная фонология, стратификационная фонология (С.М. Лэм), Московская фонологическая школа, Ленинградская фонетическая школа, Английская фонетическая школа (Л. Джоунз), Копенгагенский структурализм (Л. Ельмслев), Норвежская фонология (А. Ларсен, Дж. Ванвик)[136].
в) Что касается другого типа классификации, а именно логико-систематического, то такую классификацию можно найти в работе В.И. Постоваловой[137], где устанавливается восемь разных пониманий фонемы, которые можно свести к двум основным. Одно базируется на «тексте», т.е. мы бы сказали, на чисто звуковой стороне фонемы. Здесь существуют авторы, которые фиксируют свое внимание либо на 1) классе аллофонов, либо на 2) их общем типе, либо на 3) их идеальном конструкте, который обладает самостоятельным положительным значением, хотя ему и соответствуют те или иные аллофоны.
Другое понимание фонемы основывается на фонеме как на определенного рода смысловой системе. Здесь имелась в виду фонема либо как 4) предел оппозиционных отношений, либо как 5) «набор различительных признаков», либо как 6) «дифференциальный знак языка». Таким образом, на этой ступени смысловая система мыслится все еще весьма близко к чисто звуковой области.
Однако системность фонемы может пониматься и в той нераздельной связи, которая существует между звуком и его значением. И здесь тоже возможны понимания фонемы либо просто как 7) единицы языкового выражения, либо как 8) вообще «компонента означающего знака» и, прежде всего, как звукового обозначения той или иной морфемы.
В этой классификации различных пониманий фонемы можно спорить по поводу отдельных выражений, но само это разделение представляется нам безупречным. В дальнейшем В.И. Постовалова дает обширный обзор и разделение различных пониманий 1) сегментации, т.е. того или иного линейного разделения аллофонного ряда, 2) идентификации как способа объединения аллофонов и 3) классификации при объединении разных фонем в новую цельность. Исследование В.И. Постоваловой заканчивается рассмотрением типов реализации фонемы в области ее аллофонов.
Повторяем, в таком обширном обзоре, конечно, возможны и разные другие квалификации разных других явлений. Но та классификация различных фонемных теорий, которую дает В.И. Постовалова, не только заслуживает самого внимательного подхода с нашей стороны, но хороша уже тем одним, что до сих пор является единственной.
В поисках установления более точного понятия фонемы
Обзор главнейших методологических тенденций
Здесь мы подходим к последнему разделу нашей работы о фонеме, т.е. к попытке проанализировать понятие фонемы как диалектическую систему. Но сделать это можно только после соответствующего учета всех основных соответствующих и по существу своему односторонних теорий. Однако рассмотрение это должно уже отойти от каждой отдельной теории, как от ее исторического места, так и от ее логической системы. Диалектика должна учитывать все прошлое, но исключительно в его диалектических этапах. А для этого уже невозможно будет излагать отдельные и цельные теории, в которых было и много диалектики, и иной раз совсем не было никакой диалектики. Эти основные методологические тенденции исторического прошлого фонологии мы и должны формулировать как прямое введение в диалектику фонемы
Первая тенденция – артикуляционно-акустическая или внепозиционно-перцептивная.
Для такой тенденции важны только отдельные звуки в таком виде, как они возникают из соответствующей артикуляции и как они воспринимаются (percipere по-латыни «воспринимать») в их непосредственной данности. Но эта тенденция не имеет ничего общего с вульгарным позитивизмом, поскольку звуки здесь анализируются в непосредственной и даже неразложимой слышимости.
Мы бы назвали такого рода фонемную позицию феноменологией звука. Фонема звука в данном случае не есть просто физический звук в его глобальной и нерасчленимой данности. Фонема звука не есть звук, но его смысловая картина, его смысловая, а не физическая, функция. Тем не менее, такая позиция все же является упрощенством, потому что, получается, сколько конкретно слышимых звуков, столько и фонем. Звук здесь берется в своей полной изоляции от речевого потока, куда он входит, хотя таких изолированных звуков в живом потоке речи не существует.
Повторяем, однако, что такая тенденция слишком элементарна и слишком первична; но это не значит, что она вульгарна или безграмотна. Ведь фонема звука уже и здесь трактуется не как звук, но как смысловая конструкция звука. Смыслоразличительный момент, вообще характерный для речи и языка, вполне присутствует уже и здесь, поскольку этот изолированный звук только потому и может восприниматься и сформулироваться независимо от своей речевой позиции, что он уже противопоставлен всему речевому потоку. Мало того. Здесь ведь функционирует не только смыслоразличительная установка, но обязательно уже и сигнификативная, или семантическая, поскольку всякое значение чего-нибудь потому и является значением, что оно свидетельствует об обозначаемом. Здесь элементарно то, что звук берется в своей изоляции и вне всякой связи со своей позицией в речевом потоке. Но самый принцип значения у внепозиционной перцептивности вполне реален, вполне необходим и нисколько не мешает рассмотрению данного звука также и в связи с его позиционной перцепцией.
Наконец, такое понимание фонемы как смысловой конструкции отдельного звука нисколько не мешает пользоваться и таким понятием, как аллофон (аллофон – это фонема не сама по себе, но фактически осуществленная в речевом потоке). Но только при таком изолированно-перцептивном понимании звука этот звук имеет только один и единственный аллофон, который является здесь просто конкретной осуществленностью самой фонемы. Этот аллофон фонемы в данном случае не есть оттенок звучания звука, поскольку другие звучания данного звука отбрасываются. Это просто звуковая осуществленность, единственно возможная и безоттеночная.
Само собой разумеется, что такой абсолютно изолированный звук есть только наша необходимая абстракция для того, чтобы была возможность перейти дальше уже к связям отдельного изолированного звука, данного в потоке речи, с другими и прежде всего, с соседними для него звуками. Например, ни Московская, ни Ленинградская школа не оперируют с отдельными и абсолютно изолированными звуками, но лишь – с такими, которые так или иначе несут на себе отпечаток речевого потока, куда они входят. P.O. Якобсон прежде оспаривал само существование изолированного звука и связанное с ним дискретно-точечное понимание фонемы. Как это ни звучит странно, но отдельного дискретно-изолированного звука речи просто не существует. Он – только необходимое абстрактное начало для теории реального звучания вообще.
Итак, в пределах этой первой
