В поисках построения общего языкознания как диалектической системы - Алексей Федорович Лосев
«…понятие „неразложимости во времени“ определяется и собственно временной последовательностью определенных артикулярных движений; каждая фонема определенного языка „неразложима во времени“ лишь с точки зрения данной фонологической системы, так что понятие фонологической и „субфонологической“ симультанности и линейности могут не совпадать»[103].
Поэтому фонема, с точки зрения Т.В. Булыгиной, с одной стороны, сложна, т.е. протяженна, а с другой стороны, мгновенна и единовременна:
«…фонема (с одной стороны – сложная, т.е. не элементарная, единица, представляющая собой совокупность симультанных дифференциальных признаков, с другой стороны – единица минимальная, не способная к разложению во времени)»[104].
Как считает Л.Р. Зиндер,
«…фонеме, которая представляет собой дискретную единицу в плане языковом, отнюдь не обязательно соответствует четко отграниченный сегмент в артикуляторно-акустической картине речи… звука речи как такой дискретной единицы, обладающей определенной физической характеристикой (как это представляют себе лингвисты), которая могла бы лежать в основе анализа понятия фонемы, реально не существует»[105].
В.А. Виноградов пишет:
«Фонема „артикуляционно беднее“ звука в том смысле, что она означает совокупность существенных признаков и служит как бы идеальным эталоном, контролирующим звуковое разнообразие и варьирование в речи. Такое контролирование необходимо для того, чтобы не нарушалось понимание высказывания».
«…Фонема – обобщенный символ определенной вариационной зоны, колебания в пределах которой не отражаются на понимании произнесенного»[106].
В.М. Солнцев рассуждает так:
«Фонема, взятая в виде своего конкретного варианта – звука, не есть раз и навсегда сделанный маленький „кусочек“ звуковой волны. В процессе речи одна и та же фонема воспроизводится вновь и вновь, т.е. фактически „делается“ заново. Поэтому одна и та же фонема может одновременно (например, в речи разных людей) существовать в разных точках пространства. Она характеризуется отсутствием временной и пространственной непрерывности»[107].
После всего этого вопрос о протяженности или непротяженности внутри фонемы будем считать для себя решенным. Именно вопрос этот решается для нас только диалектически: фонема есть неразложимое и непротяженное единство всех ее разложимых и последовательно протекающих противоположностей; точно так же и в отношении своих аллофонов каждая фонема, с одной стороны, едина и неразложима, а, с другой стороны, проявляет себя во всех своих аллофонах и проявляет везде по-разному.
Некоторые отдельные формулировки
Среди множества всяких выводов, которые приходится делать из обозрения фонемных теорий, можно сделать один, и притом весьма неутешительный, вывод о том, что все существующие определения фонемы представляют собою необозримое множество. Правда, поскольку мы здесь не занимаемся специальной историей фонемного учения, вывод этот для нас не очень страшен. И тем не менее это множество теорий приходится в некоторой мере учитывать, приводя не все, но самые распространенные из них, необходимые для современной науки. Это и заставляет нас учитывать также и многие отдельные формулировки, особенно те, которые вошли в словари и в учебные руководства, а также многие из специальных исследований.
Начнем со словарей.
а) О.С. Ахманова в своем «Словаре лингвистических терминов» дает четыре определения фонемы, из которых третье определение относится к акустико-артикуляционному представлению звука. Но остальные три определения касаются уже существа звука. Здесь говорится либо о единице выражения как об «одновременно реализующихся дифференциальных признаках» «звуковой оболочки» данного звука (1-е определение), либо как о звуковом «типе» «фонетически подобных звуков (аллофонов)» (2-е определение). Но интереснее всего определение фонем как «абстракции второй степени, представляющей собой отвлечение от всех позиционных вариантов и индивидуальных особенностей произнесения данного звука» (4-е определение). Следовательно, кроме фонемы как ряда звучаний и кроме фонемы как типа этих звучаний О.С. Ахманова утверждает существование фонемы как самостоятельной и вполне положительной смысловой конструкции.
Слабее других словарей фонема представлена у Ж. Марузо. Фонема здесь рассматривается как фонологическая единица, а именно, как
«совокупность релевантных звуковых характеристик, реализующихся одновременно»[108].
Определение это надо считать достаточно бедным, поскольку фонема, собственно говоря, только и понимается как звук вообще. Это подтверждается также и тем, что Ж. Марузо производит разделение фонем исключительно по артикуляционно-техническим признакам.
По мнению В.В. Иванова,
фонема, будучи «основной единицей звукового строя языка, предельным элементом, выделяемым линейным членением речи», «функционирует в составе слов и морфем»[109].
Значит, для фонемы существенна ее принадлежность к сверхзвуковому уровню языка. В фонеме различаются интегральная сторона, которая выше ее отдельных различий, и дифференциальная сторона, отражающая позиционные различия.
Насколько морфемное понимание фонем получило у нас безусловное преобладание, видно и по разным популярным изданиям. Так, в словаре для учителей фонема прямо определяется как
«кратчайшая звуковая единица, способная различать звуковые оболочки… разных слов и морфем»[110].
Из словарной литературы наилучшее или, по крайней мере, наиболее четкое определение фонемы мы находим у А.А. Реформатского. Здесь важно прежде всего отграничение от других, односторонних теорий, а затем важно и положительное определение:
«Фонема не является простейшим элементом, т.к. состоит из мерисм (признаков), существующих симультанно (одновременно). Фонема – не физический звук (взгляды многих ученых 19 в.), не представление о звуке, не его психический эквивалент (ранние работы И.А. Бодуэна де Куртенэ, работы Л.В. Щербы, Т. Бенни, Н.С. Трубецкого), не группа родственных звуков (Д. Джонс), не звуковой тип (Щерба), не „пучок“ признаков (Л. Блумфилд, Р. Якобсон, М. Халле) и не фикция (У. Тводделл), а прежде всего элемент морфем, вне которых фонема немыслима»[111].
Это разграничение со множеством всякого рода односторонних, недостаточных и попросту неверных теорий нам представляется драгоценным. А то, что фонема немыслима без внезвуковой морфематики, свидетельствует только о том, что автор хочет понимать фонему как выражение общечеловеческой коммуникации. Так оно и должно быть, поскольку чисто звуковое понимание фонемы не имеет никакого отношения к человеческому языку, состоящему не просто из звуков, но из звуков с определенной коммуникативной семантикой.
В этом определении фонемы, которое мы считаем одним из лучших, может быть, надо было бы больше остановиться на положительном содержании фонемы. У А.А. Реформатского, с одной стороны, фонема есть «предельный элемент, выделяемый линейным членением речи». Если фонема действительно есть предел звучания, то уже по одному этому она есть нечто неделимое и цельное. А с другой стороны, фонема «состоит из мерисм (признаков), существующих симультанно (одновременно)» Следовательно, фонема есть единораздельная цельность. Но единораздельная цельность есть то, что обычно называется структурой. И вот этого структурного момента, как нам кажется, и не хватает в предлагаемом у А.А. Реформатского определении фонемы. Она, конечно, здесь вполне предполагается, но она не закреплена здесь терминологически.
Морфемное
