Познание необходимости. Детерминизм как принцип научного мировоззрения - Владимир Петрович Огородников
Идея «вероятностной причинности» оказывается несостоятельной еще и потому, что она связана с отрицанием важнейшего аспекта причинности — генетической производительной связи. Нельзя не согласиться с И. В. Кузнецовым, что подобный подход выглядит «как «спасение» причинности путем ее… ликвидации» [104, с. 54].
В связи со сказанным становится очевидной неправомерность попыток свести вероятностный стиль мышления в науке к идее «вероятностной причинности». Приступив к исследованию микромира, наука, как уже отмечалось, убедилась в фундаментальном и объективном характере случайности. Но это обстоятельство не может служить аргументом против каузальности. Причинность не упразднена открытием вероятностности действительности. Анализ вероятностных отношений приводит к выводу, что нельзя сводить качественное многообразие детерминационных отношений к одной лишь каузальной связи. Упразднению подлежит при этом не причинность, а отождествление с последней детерминационных взаимодействий. Вероятностный мир не может быть сведен к однозначной причинности, но причинность действует в этом мире в качестве ведущего детерминанта. Как хорошо показал Ю. В. Сачков, ключом к решению проблемы связи вероятностных и каузальных представлений «является идея об относительно независимых (автономных) уровнях детерминации, включающая в себя и учение о причинности» [175, с. 173].
Попытаемся конкретизировать данную идею в теории взаимодействия различных типов детерминаций. При этом будем учитывать также, что вероятностное взаимодействие может быть удовлетворительно интерпретировано в рамках диалектико–материалистической теории детерминизма лишь при рассмотрении не «готовой», статичной структуры отношений, а процесса, динамики становления системы детерминаций. Только такое рассмотрение позволяет осознать вероятность (а вместе с тем и случайность как содержательную основу последней) в качестве формы проявления взаимодействия различных по типу детерминаций.
Вопрос об источнике нового тесно связан с проблемой случайного, роли последнего в процессе. «Чистая» необходимость, не оставляя места случайности, упраздняет новое. В самом деле, если некоторое предшествующее определяет некоторое последующее с абсолютной необходимостью, то, следовательно, между прошлым и настоящим, настоящим и будущим существует однооднозначное соответствие. Любое новое как то, чего не было, выбивается из рамок этой однозначности. Данные соображения заставляют нас уделить внимание вопросу о соотношении причинности и необходимости.
Одной из методологических предпосылок решения проблемы причинности квантовомеханического взаимодействия является философская интерпретация связи причинности, необходимости и случайности. Поскольку последняя тесно связана с проблемой необходимой и случайной детерминации, остановимся на этом более подробно. Выделяются следующие интерпретации соотношения причинности и необходимости: 1) необходимость и причинность полностью совпадают; 2) необходимость шире причинности и включает в себя непричинные связи; 3) причинность шире необходимости, так как включает в себя и случайные связи; 4) объемы понятий совпадают лишь частично.
Первый подход выступает одним из оснований лапласовского детерминизма и связан, с одной стороны, с отрицанием причинной обусловленности случайного, а с другой — со сведением всех форм связей мира к причинно–следственному отношению. Еще Аристотель видел в таком сведении упразднение случайности [см.: 15, с. 287]. «Когда дело идет о том, чтобы понять некоторое содержание как необходимое, — писал Гегель, — то рассудочная рефлексия видит свою задачу в сведении этого содержания главным образом к причинному отношению. Но хотя это отношение, несомненно, и принадлежит к необходимости, оно, однако, есть лишь сторона в процессе необходимости (курсив мой. — В. О.)…» [59, т. 1, с. 332].
Открытие естествознанием непричинных связей довершило критику отождествления причинности и необходимости и привело к представлению о том, что необходимость распространяется на непричинные типы детерминации, т. е. что она шире причинности. Данный, весьма распространенный в настоящее время подход, часто оказывается связанным с сохранением одного из недостатков отвергнутого — утверждением «беспричинности» случая. Так, Борн пишет: «…«причина» служит для выражения идеи необходимости в отношениях между событиями, в то время как «случай» означает как раз противоположное — полную беспорядочность» [39, с. 141].
В плане конструктивной критики лапласовского детерминизма признание непричинных типов детерминации является, несомненно, шагом вперед, ио включение всех типов и форм детерминаций в круг необходимости (при непризнании сосуществующего с ним круга случайности) приводит теорию к метафизической трактовке детерминизма. Стохастические процессы вновь оказываются за бортом детерминизма, и возникает потребность в «дополнении» детерминизма индетерминизмом.
Не до конца избавляется от этих неприятностей и третий подход, признающий случайные причинные связи, но делающий необходимость составной частью причинности наряду со случайностью. Подчеркивая тонкость связи причинности и случайности (необходимости), которую некоторые исследователи не замечают, В. Г. Иванов пишет: «Случайны причины каких–то следствий, но не следствия этих причин…» [81, с. 27]. Таким образом, случайность причинных связей не упраздняет необходимости связи причины со следствием.
Диалектика соотношения необходимости, случайности и причинности учитывается в четвертом подходе: случайность, как и необходимость, может определять и причинные, и непричинные типы детерминации. Указывая на то, что причина и необходимость совпадают лишь частично, Г. А. Свечников писал, что «причины, вызывающие изменения того или иного объекта, могут быть по отношению к этому объекту и его условиям не только необходимыми, но и случайными. Случайные изменения объекта тоже причинно обусловлены, но было бы ошибкой отождествлять их с действием внутренней, необходимой причины по отношению к данной совокупности условий» [177, с. 127].
Следует отметить, что большинство современных концепций все еще стремится прямо или косвенно идентифицировать детерминизм и причинность. Данная тенденция возникает благодаря: 1) рассмотрению взаимодействия со стороны его исходного пункта и результата, т. е. в «готовых» моментах, а не в процессе; 2) неразработанности общей теории детерминации, которая описывала бы систему причинных и непричинных детерминаций становления объекта; 3) неудовлетворительности теории необходимости и случайности, лежащей в основе интерпретации детерминизма. Все эти моменты неразрывно связаны друг с другом, и нет возможности решать одну из указанных проблем, не затрагивая тем самым все остальные.
Причинная детерминация никогда не действует одна и поэтому никогда не предстает в «чистом» виде, ей всегда сопутствуют многие непричинные детерминации. Причинная детерминация — основа процесса реализации возможности, его главный детерминирующий фактор, но было бы большой ошибкой свести всю систему детерминаций к одному причинному фактору, отождествить детерминацию с причинностью. Выделение генетического аспекта, отношения порождаемости между причиной и следствием в качестве главного критерия причинности позволяет отличить от последней такие детерминации процесса становления, как кондициональная (условная), функциональная, управляющая, инспирирующая и другие типы непричинных детерминаций, к анализу которых мы переходим.
2. Кондициональная детерминация и случайность
Отметить наличие противоположных моментов, вступающих в противоречие, означает указать на возможность в ее «абстрактном» существовании, в отрыве от всех связей этого противоречия с внешними ему процессами. Но такая возможность не может служить основанием для выяснения детерминаций (включая и причинную). Исследование степени реальности возможного связано с установлением тех детерминаций, которые необходимо должны сопутствовать
