Михаил Заборов - История крестовых походов в документах и материалах
Матфей Эдесский. Указ. соч., стр. 257, 260—262.
Из «Иерусалимской истории» Альберта Аахенского
Кн. III., гл. 19. Несколько дней спустя слава Балдуина распространилась далеко и широко, и повсюду стало известно о его доблестных победах над всеми врагами. Тогда герцог[121] города Рохас, называемого Эдессой и расположенного в Месопотамии, послал к Балдуину епископа этого города с двенадцатью старейшинами, по совету которых в этой стране все творится, чтобы тот спустился со своими французскими рыцарями в Эдессу и защитил [ее] землю от набегов турок, получив взамен всю власть и управление и все доходы [наравне с герцогом]. Балдуин последовал этому [призыву] и спустился к Эдессе всего лишь с двумястами рыцарей, ибо остальное великое воинство он разделил и оставил в Телль-Башире, Равенделе и во многих других местах, которые по изгнании турок покорились его власти...
Гл. 20. Когда молва о прибытии этого выдающегося и именитейшего предводителя достигла ушей старейшин города, всех, кто это услышал, охватила великая радость и веселье: стар и млад вышли навстречу ему под звуки труб и всякой [прочей] музыки; они проводили его в город со всеми почестями и радостями, которые подобали такому мужу. Поелику его провели через городские ворота со столь высокими почестями и отвели ему и его людям [подобающее] жилье, герцог, который сам призвал его в город по совету двенадцати старейшин для защиты от врагов, возмущенный теми восхвалениями и почестями, которыми совет и народ сверх меры приветствовали его [Балдуина], в тайниках своего сердца стал сильно ему завидовать. Он отказал ему в том, чтобы управлять городом и страной, и в том, чтобы считать его равным себе в получении каких-либо доходов и дани. Он сказал, что даст Балдуину очень много золота, серебра и пурпура, мулов, коней и оружия, если тот изъявит готовность выступить защитником указанных ему мест и всего города и окрестностей от засад и набегов турок[122]. Однако Балдуин отклонил подарки герцога, предложенные на столь постыдных условиях, и потребовал лишь, чтобы ему дали верную охрану, дабы он смог целым и невредимым вернуться к своему брату Готфриду, будучи избавлен от какой-либо опасности и какого-либо злоумышления.
Когда двенадцать главных старейшин города, и первейшие горожане, и все остальные жители узнали, что он [Балдуин] не желает принять золото и серебро и вообще какие-нибудь драгоценные подношения, то отправились к герцогу и всячески умоляли его, чтобы он не позволил уйти столь знатному и отважнейшему воину и не создавал бы себе [в его лице] врага; [напротив], пусть он сделает его своим союзником во власти и в управлении городом и ни в коем случае не раздражает рыцаря взятием назад своих обещаний, поскольку город и вся страна могут быть надежно защищены только при содействии Балдуина и его рати.
Гл. 21. Когда герцог увидел приверженность и благожелательство двенадцати старейшин и всех горожан к Балдуину, он волей-неволей уступил их настояниям и содеял Балдуина своим приемным сыном по обычаю той страны и того народа, — он прижал его к своей обнаженной груди и затем, обвязав лежавшей поблизости одеждой, обнял его, и так, повязавшись, оба поклялись друг другу в верности...
Далее следует рассказ о том, как по требованию Тороса рыцари Балдуина безуспешно пытались отбить у турок крепость Самосату.
Гл. 22. Спустя немного дней совет и все горожане по общему согласию призвали с гор могущественного сеньора Константина[123] и совещались с ним [о том], как им погубить своего герцога и на его место посадить князем и сеньором Балдуина; они ведь удостоверились в мудрости и постоянстве Бглдуина во время войны с турками и считали, что под его властью город и цитадель будут спасены и защищены наилучшим образом. Этот герцог всем им был сильно ненавистен, ибо он причинил им много зла и отобрал у них невероятное количество золота и серебра; а если кто из них осмеливался противиться ему, то он возбуждал против него вражду и ненависть турок, которые не только угрожали затем его жизни, но и опустошали его виноградники и поля, наносили ущерб его стадам.
Однажды, пока они совещались, весь город, от мала до велика, схватился за оружие; вооружившись и облачившись в кольчуги, явились горожане к Балдуину, [прося], чтобы он встал на их сторону и уверяя его в том, что они по общему совету решили поставить его сеньором и правителем вместо герцога. Балдуин, однако, решительно отклонил от себя такое преступное деяние — ведь он усыновлен герцогом, и до сих пор герцог не причинил ему ничего худого, и нет никакой причины, которая могла бы побудить его к содействию им к его погублению. Он сказал: «Было бы великим грехом перед богом, если бы я безо всякой причины поднял руку на этого человека, которого я считаю своим отцом и которому принес клятву на верность. Я вас прошу не марать меня пятном его смерти и крови и не предавать мое имя позору среди князей христианского войска. Я вас прошу также дозволить мне переговорить с ним с глазу на глаз наверху, в башне, где он пребывает до сего дня, высоко вознесенный вашей милостью». Они тотчас разрешили [ему] это. И вот он поднялся в башню и обратился к герцогу с такими словами: «Все горожане и старейшины этого города составили заговор, дабы умертвить тебя; вооруженные с головы до ног, охваченные яростью, они поспешают к этой башне. Я весьма скорблю и огорчаюсь этим. Не пренебрегай, однако, [возможностью] помешать им и сделать так, чтобы как-нибудь спастись, пусть даже ценою полного предоставления им всего твоего достояния».
Едва герцог услышал эти слова, как уже масса горожан окружила и осадила башню и ринулась на ее приступ, и на ее стены и врата обрушился град камней и стрел.
Гл. 23. Устрашившись за свою душу, герцог открыл Балдуину свои несравненные сокровища, [состоявшие] в пурпуре, золотых и серебряных сосудах, бесчисленных безантах, умоляя его взять [все это] и вступиться за его жизнь перед горожанами, чтобы они позволили ему нагим и безо всего уйти из башни. Балдуин, выслушав эти отчаянные мольбы, был тронут ими до глубины души. Он обратился к вожакам народа с настоятельными увещаниями пощадить своего герцога, не убивать его, а взять и поделить между собой его бесчисленные сокровища, которые он сам (Балдуин) лицезрел. Однако совет и весь народ не желали слушать увещания Балдуина и [не придавали значения] словам об обещанных сокровищах. В один голос они кричали, что не дадут герцогу бежать целым и живым, какой бы обмен и какие бы дары [он ни предлагал]; и они попрекали его всеми несправедливостями и злом, которое испытали при этом герцоге, и, по его наущению, от турок.
Тогда герцог, отчаявшись спасти свою жизнь и увидев, что никакие мольбы и никакие даже столь драгоценные дары не могут ему быть полезны, отослал Балдуина из башни и спустился на веревке через окно [с намерением бежать]. В мгновение ока его пронзили тысячи стрел, и он был убит. [Горожане] бросили его [труп] посреди площади. Ему отрубили голову, воткнули ее со всяческими надругательствами на копье и пронесли по всем улицам города.
24. На следующий день они постановили выбрать Балдуина герцогом и князем города, хотя он очень сильно противился и отказывался. Они передали ему могучую башню со всеми взятыми там сокровищами герцога и принесли ему клятву как подданные и вассалы...
Alberti Aquensis. Op. cit., p. 325—355.
VI. Захват Антиохии крестоносцами (3—28 июня 1098 г.)
Из хроники Раймунда Ажильского «История франков, которые взяли Иерусалим»
Гл. VII. ...После того Танкред укрепил некий монастырек за рекой[124]; и за это граф[125] дал ему 100 марок серебра[126], и прочие предводители, кто сколько сумел; и этим сильно ущемил противника[127]. Итак, стоит отметить, что чем нас было меньше числом, тем более могущественным делало нас божье милосердие.
Между тем[128], начали приходить частенько вестники, сообщавшие, что врагам идет подмога. Эта весть доходила к нам не только от армян и греков, но передавалась также и теми, кто жили в городе[129]. Так как турки утвердились в Антиохии за четырнадцать лет до этого[130], то, под предлогом нужды в прислуге, отуречивали молодых армян и греков, давая им жен [турчанок]. Они же, едва только могли добыть себе волю бегством, переходили к нам с оружием и конями.
Поскольку молва та распространялась [все шире], многие трусливые из наших, [а равно] и армянские купцы стали убегать. В то же время доблестные рыцари, рассеянные по [окрестным] крепостям, стали собираться [воедино], принялись закупать, изготовлять и прилаживать оружие. Таким-то образом, когда чахлое малодушие вытекало из нашего войска, а одушевление, всегда готовое подвергнуться опасности вместе с собратьями и за собратьев [по вере], прибывало, некто из отуреченных, живший в городе, через Боэмунда сообщил нашим, что выдаст нам город.
