Лев Данилкин - Юрий Гагарин
Подполковник медицинской службы и опытный парашютист Виталий Волович руководил группой врачей-спасателей, которые должны были прийти на помощь Юрию Гагарину, если бы во время приземления что-то пошло не так. Суматоха началась с раннего утра 12 апреля. На аэродроме поселка Кряж, что под Куйбышевом, спешно готовили к вылету самолет с врачами. Но тот завяз в фунте аэродрома по самые шасси. Спасателей погнали в обычный грузовой Ил-14. К предполагаемому месту посадки подошли в точно назначенное время. Но гагаринский «Восток» приземлился совсем в другом месте. Когда врачи оказались над степью, по которой стелился огромный оранжевый купол корабля, космонавт на вертолете уже летел в город Энгельс, в НИИ ВВС. Обследовать Гагарина после приземления, как это требовалось, не удалось! (32).
Старший поисковиков организовал охрану парашютов Гагарина, корабля и самого корабля, который приземлился в 1,5 километра западнее места приземления самого Гагарина. (Автор придумывает еще один корабль, чтобы, видимо, завуалировать факт раздельного приземления. — Ред.[28]) (1).
Ахмед Гассиев:
Корабль функционировал, звуки происходили, какая-то аппаратура работала.
Я заглянул в корабль.
Видимо, Юрий Алексеевич откусил яблоко один раз. Там был карандаш на веревочке.
Тюбик с пищей выдавлен. В лобовой части при приземлении обод упал изоляции.
А с тыльной части лохмотья шелка торчали (23).
Михаил Черановский, командир поискового отряда:
Осталась наша группа, чтобы организовать охрану спускаемого аппарата. У меня в отряде было человек пять-шесть. Кроме того, остались члены парашютно-десантной группы. Дело к вечеру. С питанием было неважно, с собой мы не взяли практически ничего. А кроме того, было холодно — это же апрель месяц. Разлив у реки, еще кое-где лежит снег… Ветерок гуляет, степь. Деревьев нет. На счастье, был парашют. Большой парашют, на котором спускался корабль. Завернулись в парашют товарищи парашютисты и мои члены группы.
…Народ прибывал. Корабль был обклеен изоляцией — шестигранниками. Часть при прохождении плотных слоев атмосферы обгорела, а часть сохранилась. Те товарищи, которые стояли и слушали меня, — вдруг кто-то из них нырял под ограждение, бегом к кораблю, хватал кусок изоляции и обратно. Ну, конечно, я тоже не безгрешен, тоже кусочек отщипнул (25).
Волнения несколько утихли, старший десантников доложил генералу Бровко, что он свою задачу знает.
Гагарин с экипажем садится в работающий вертолет, вертолет взлетает и берет курс на аэродром Энгельс (1).
Демьян Смилевец:
Едва вертолет коснулся колесами бетонки, как к нему устремился поток людей… Открывается дверь, и по трапу сходит Юрий Гагарин. Его встречает командир авиасоединения генерал-майор авиации Евграфов с офицерами штаба.
У Гагарина приподнято-возбужденное состояние, он явно смущен такой восторженной встречей. Слышится музыка играющего где-то вдалеке нашего училищного оркестра. Из толпы раздаются крики: «Юра, как себя чувствуешь?! Как здоровье?!» — «Замечательно! Отлично!» — отвечает Гагарин.
Я представлял нашего космонавта этаким русским богатырем, а он оказался простым парнем среднего роста. Походка легкая, неторопливая, сам стройный, подтянутый. В комбинезоне нежно-голубого цвета. В высоко зашнурованных ботинках и без головного убора. Его светлые волосы слегка шевелит ветерок. В одной руке у него артиллерийская офицерская фуражка, в другой — поздравительная правительственная телеграмма, врученная ему еще у вертолета (8).
Генерал авиации Сергеи Евграфов:
От руководства поиском я по телефону получаю указания: «Гагарина не обнимать, не целовать, не кормить и не поить до прилета руководства» (16).
Полковник Николай Деревянкин:
Я еле-еле успел к посадке вертолета. Так энергично продирался сквозь толпу, что у меня оказался оторванным клок от шинели. Оркестр уже был на месте, и когда Гагарин выходил из вертолета, музыканты сыграли встречный марш.
Было довольно прохладно, а Гагарин какой-то расхристанный, да еще фуражка на нем пехотная. «Откуда это у тебя? Ты же летчик!» — говорю я. Он смутился (8).
Что касается фуражки артиллерийской, то принадлежала она командиру в/ч 40 218 майору Гассиеву (40).
Ахмед Гассиев:
Я ему фуражку дал не свою — новую — кого-то послал: возьми фуражку, принеси сюда.
Он надел ее, фуражка подошла по размеру (23).
Николай Деревянкин:
Недолго думая, я снял фуражку с себя (8).
Мы все кричали «ура!», этот крик буквально вырывался из нас… Гагарин был немного бледноватый, застенчиво улыбался. Он явно растерялся от такой восторженной встречи. Одет он был в летный костюм голубоватого цвета, который, как мне показалось, был слегка накачан воздухом (8).
Некоторые залезли на деревья, растущие у штаба. Один солдат так кричал и хлопал, что упал с дерева и сломал руку (8).
Прорывался сквозь толпу возле КП на аэродроме в Энгельсе Волович, размахивая пистолетом. Ринулся на второй этаж, где находился Гагарин. Обнялись, расцеловались. Гагарин что-то рассказывал окружавшим его людям, рапортовал по телефону в Москву о том, как проходил полет. А Воловичу все никак не удавалось провести обследование (32).
Пассажиры <прилетевших из Москвы самолетов с Агальцовым и журналистами>, забыв о соблюдении субординации, рванулись к зданию штаба, где находился Гагарин. Прорваться туда было непросто. Напор людской массы с трудом сдерживали офицеры гарнизона. Взявшись за руки, они образовали живую ограду, точнее — две. По образовавшемуся таким образом коридору заместитель главнокомандующего проследовал в штаб (40).
А когда Юрий Алексеевич шел в здание, первого космонавта Земли чуть не задавили — столько народу мигом собралось тогда у НИИ (2).
Антуан де Сент-Экзюпери «Ночной полет»:
Нельзя купить за деньги то ощущение новизны мира, что охватывает после трудного перелета: деревья, цветы, женщины, улыбки — все расцветила яркими красками жизнь, возвращенная нам вот сейчас, на рассвете, весь согласный хор мелочей нам наградой (43).
Мария Сенина:
Мой муж, Сенин Иван Иванович, был замполитом базы. Когда ждали Гагарина с места приземления, командир ему приказал: «Сообрази букет!» А где взять цветы ранней весной? Он тогда обежал служебные помещения и везде молчком оборвал все цветущие в горшках растения. Букет из этих цветов и подарили Гагарину (8).
Потом посыпались вопросы. Гагарин отвечал весело, но голос был усталый. На минуту откинулся в кресле, закрыв глаза. Потом встрепенулся и сказал:
— А вот Луну так и не удалось посмотреть. Но это не беда, посмотрю в следующий раз… (24).
Предполетные дни Гагарина проходили по жесткому расписанию, в котором сам он был, однако, неким активным началом, осознанно выполняющим задуманную программу. Теперь, уже в первые часы после приземления, он сразу почувствовал перемену в своем положении. С одной стороны, он сам интересовал всех несравненно больше, чем день назад, что очень его забавляло: неужто за 108 минут он мог так измениться?! С другой — он ощущал значительно большую несвободу, чем раньше. Он очутился в положении малого ребенка, за которого решают всё: когда ему вставать и когда ложиться, во что одеваться, что есть, когда гулять. Его самостоятельность не распространялась дальше выбора, что взять с тарелки: огурец или помидор (24).
Юрий Гагарин:
Как только вышел из вертолета <в Энгельсе>, генерал ЕВГРАФОВ сразу же вручил мне телеграмму от Н. С. ХРУЩЕВА. Поздравительная телеграмма. Я тут прослезился. Наплыв чувств (10).
Несколько слов о правительственной телеграмме, которую упомянул Гагарин в своем отчете о полете. Она оказалась дважды самой дорогой телеграммой на планете. Благодаря многословию, которым Н. С. Хрущев выразил свою признательность Ю. А. Гагарину, в 1996 году депеша попала в знаменитую Книгу рекордов Гиннесса. Историческая же ценность телеграммы на одном из авторитетнейших аукционов мира «Сотби» в 1993 году была определена в 81,5 тысячи американских долларов, что явилось рекордной суммой для подобной корреспонденции (4).
Гагарин лично доложил главкому Вершинину о выполнении задания. Затем разговаривал с Малиновским, Брежневым, Хрущевым — именно в такой последовательности.
Сами уже потом дозванивались на мой аппарат, они знали, что там Гагарин находится.
Хрущев был в Ялте, он с Ялты дозвонился (44).
Прошло уже около часа, как Гагарин находился среди нас. В кабинете стало жарко и душно. Юрий открыл молнию клапана комбинезона и откинул его вниз. Под трикотажным бельем голубого цвета обозначились какие-то датчики. Кто-то из присутствующих вдруг вспомнил: «А чем кормить космонавта?» Находившийся рядом личный врач Гагарина майор мед-службы В. Волович пояснил, что можно яблоки и яблочный сок. Кто-то тут же позвонил в летную столовую (8).
