Тулио Редже - Этюды о Вселенной
27 марта. Трикоми пришел ко мне на работу с фотографиями, тайно снятыми им во время сборища на телевидении. Детали колеса видны совершенно отчетливо. Вызываю Тенконе, начальника мастерских, и прошу по возможности скорее построить точную копию машины, чего бы это ни стоило. Он дает обещание воспроизвести чертово колесо за несколько дней.
29 марта. Я сильно нервничаю в ожидании окончания работы Тенконе. По техническим причинам наше колесо будет несколько тяжелее. После выступления на телевидении военные ввели строжайшую цензуру на все, что касается вечного движения. из полицейского участка мне сообщили, что впредь я буду находиться под охраной, чтобы избежать утечки информации. Одно только меня утешает: теперь военные под разными предлогами держат Сантедду под замком.
30 марта. Продолжаю изучать фотографии машины Сантедду. Речь идет о хорошо известном варианте вечного двигателя, имеющем единственный недостаток: он не работает. Спицы на шарнирах должны непрерывно крутиться и опускаться таким образом, чтобы шаров с левой стороны оказывалось больше, чем справа; казалось бы, такое колесо должно прийти в движение. Я говорю «казалось бы», потому что опускающаяся спица неизбежно оказывает на колесо обратное действие, сводящее к нулю весь эффект. Еще немного терпения и вариант Сантедду тоже окажется ложным. Я уверен, что где-то у него спрятан электромотор.
1 апреля. Наконец, после многих дней треволнений иду в институт успокоенный. Теперь мы разоблачим уловку Сантедду. Тенконе мне сообщает по телефону, что машина собрана на нижнем этаже. Иду вниз, и ко мне тотчас подходит чрезвычайно бледный Тенконе. Он делает попытку что-то мне сказать, но его прерывает высокое жужжание, переходящее в настоящий рев. Большой кусок свинца пролетает через мастерскую, серьезно раня Трикоми. Слышится глухой треск ломающегося шкафа. Несколько минут я не могу произнести ни слова, мысли путаются в голове, я ошеломлен. Я даже не прихожу на помощь Трикоми, рыдающему на полу. Тенконе в состоянии смятения рассматривает полуразрушенную машину, которая продолжает шевелиться, как живая. Я его спрашиваю, не подсоединял ли он электромотор. в ответ он начинает ругать меня за то, что я заставил его заниматься такой опасной штукой.
Неужели вечный двигатель Сантедду все же работает?! Сознание этого факта подействовало на меня, как удар молота. Неужели все ошиблись: Лагранж, Галилей, Ньютон, Эйнштейн? Я убежал. Должно быть, на мне лица не было.
5 апреля. Уже два дня, как я не прихожу в институт, потому что нет сил преодолеть себя. Трикоми чувствует себя лучше, он со временем поправится. Цензура военных оказалась бессильной: кто-то уже продал чертежи «заинтересованным» лицам. Город полон иностранных журналистов. Сантедду, освобожденный по настойчивому требованию народа и газет, раздает победоносные интервью; он потребовал Нобелевскую премию и мою кафедру в Турине. Кретин! Он даже не знает, что по уставу меня нельзя ни уволить, ни перевести на другую работу. у меня нет сил включить телевизор. Я не беру в руки газет...
15 апреля. Итак, главным событием дня является изобретение Сантедду. Фирма «Фиат» даже собирается установить такие двигатели в автомобилях. Немцы и поляки бранятся между собой, оспаривая приоритет Сантедду, кто-то утверждает, что вечный двигатель полностью повторяет машину Орфиреуса, то ли немецкого, то ли польского изобретателя восемнадцатого века. Полагают, что его детище случайно оказалось в целости и сохранности, хотя считалось, что оно уничтожено по приказу герцога Гессенского. Может быть, оригинал машины Орфиреуса был найден Куаротти, который затем передал его Сантедду? Даже если все произошло именно так, я не нахожу повода для утешения и чувствую себя жалким и ненужным пенсионером. Сантедду претендует на роль величайшего ученого двадцатого века, превзошедшего Эйнштейна. Он требует закрыть ЦЕРН или превратить его в центр по исследованию вечного движения и «психизма» материи.
Решаю прогуляться в одиночестве в городском парке, где встречаю Джузеппе, бывшего служащего, вышедшего на пенсию. Он тут же начинает разговор и спрашивает, доволен ли я новым изобретением. Я отвечаю не сразу. Внезапно нас отвлекает странное зрелище. на поляне в парке поднимается вверх разноцветное облако самолетиков, запущенных стайкой ребятишек. Самолетики издают необычное жужжание. Один из них сталкивается с деревом и падает на землю, продолжая при этом метаться. Я поднимаю его и мной овладевает горькое чувство. Там, где должен быть винт, я вижу миниатюрную копию колеса Сантедду, выполненную очень остроумным образом из пластмассы. Джузеппе, видя мое лицо, справляется о моем здоровье, и я, еле передвигая ноги, удаляюсь. Какая-то дама восторженно комментирует увиденное зрелище. Это действительно конец.
