Фердинанд Опль - Фридрих Барбаросса
К тому же Фридрих Барбаросса смог начиная с 1157 года использовать в своих целях традиционную функцию Венгрии как буферного государства между Западом и Востоком. Король Геза II послал войска против Милана, поддержав тем самым штауфеновскую итальянскую политику в том виде и таким способом, которые, как правило, были в обычае только у имперских князей или властителей, находившихся в ленной зависимости от Империи[664]. Впрочем, схизма затем омрачила установившиеся связи: уже в 1161 году Геза заключил конкордат с Александром III. После смерти Арпада 31 мая 1162 года разгоревшаяся борьба за трон не только для штауфеновских имперских властей, но и для византийской политики открыла богатые возможности укрепить здесь свое влияние посредством интервенций и поддержки различных кандидатов. При этом прочного успеха добилась все-таки держава Комнинов, тогда как мероприятия Барбароссы, личное вмешательство которого делали невозможным нужды итальянской политики, в конечном итоге оказались неэффективными. В 1170-е годы, в правление короля Белы III, женатого на дочери императора Мануила, в королевстве Арпадов доминировало византийское влияние[665].
Однако василевс в шестидесятые годы использовал себе во благо не только стесненность штауфеновской церковной политики схизмой, он также установил контакты с городской оппозицией в Ломбардии. Через Венецию коммунальным противникам Штауфена потекли тогда богатые денежные субсидии[666]. Уже в момент возникновения Веронской лиги в 1164 году эти выплаты приобрели большое значение. Начатое в контексте основания Ломбардской лиги в 1167 году восстановление города Милана получило такую же поддержку посредством византийской финансовой помощи. Традиционно тесными были связи Восточного Рима с итальянскими приморскими городами, наряду с Венецией — прежде всего с Пизой и Генуей, что характерно для последующей направленности византийской политики[667]. Заметная уже с 1167 года трещина в отношениях с венецианцами, которые уклонялись от оказания византийцам военной помощи в борьбе против Далмации — зоны собственных непосредственных интересов города у лагуны, — впоследствии привела к возобновлению переговоров между двумя империями. До сих пор император Мануил все еще держал в подвешенном состоянии свои контакты с Александром III вследствие растянувшихся на годы переговоров об унии между церквями папского Рима и Константинопольского патриархата, находившимися в состоянии раскола с 1054 года[668]. Впрочем, инициатива переговоров с Восточным Римом исходила от Барбароссы, который в период, последовавший за катастрофой 1167 года под Римом, оказался в крайне тяжелом положении. Несмотря на несомненные успехи, достигнутые в германских землях, например избрание королем его сына Генриха в июне 1169 года, ввиду нового срыва переговоров с папским противником велением времени стали переосмысление внешнеполитических обстоятельств и реорганизация системы союзов[669].
Было искусно использовано стесненное позицией Венеции положение Комнинов. Во время переговоров, проводившихся во второй половине 1170 года Кристианом Майнцским в Константинополе, была повторно достигнута договоренность о брачных узах, на основе которых намеревались вернуться к упорядоченным отношениям: Генрих VI должен был сочетаться браком с дочерью Мануила, Марией. Однако василевс ради укрепления своих позиций, сделав сразу две ставки в игре политических сил, в то же самое время начал переговоры о заключении брака с королем Вильгельмом II Сицилийским, который также был избран потенциальным супругом для Марии[670]. Для продолжения переговоров в начале 1172 года в Византию был послан епископ Конрад Вормсский, который ради этой поездки присоединился к паломничеству Генриха Льва. Правда, во время последовавших переговоров ясно проявилось дипломатическое мастерство василевса. Вследствие сицилийского матримониального проекта императора Мануила положение штауфеновского легата внезапно стало весьма критическим. В этой ситуации герцог Вельф, очевидно, попытался найти выход и открыл перед греками перспективу заполучить те опорные пункты на итальянском побережье Адриатики, которых они уже давно добивались.
Правда, для самого штауфеновского императора это был пункт, на который он не мог согласиться никогда и ни под каким видом. Хотя сицилийский матримониальный проект Мануила и не состоялся, не суждено было осуществиться и матримониальному союзу между двумя империями[671]. Несколько позже Штауфен развил другой план женитьбы, причем тот принес ему заключение дружественного союза с Сицилией[672]. Эта радикальная смена его прежней внешней политики в Средиземноморье (до сих пор противостояние с норманнской державой всегда относилось к устойчивым компонентам штауфеновской политики) была существенно обоснована в процессе переговоров с Византией, возобновленных в 1170 году. Союз Барбароссы с Сицилией мог решающим образом ослабить позиции восточно-римского императора, как, впрочем, и папства. Сам Мануил лишь незадолго до этого с успехом делал ставку на византийско-норманнскую матримониальную связь в качестве средства давления во время своих переговоров с представителями Штауфена. В 1173–1174 годах испытанный имперский легат в Италии, Кристиан Майнцский, вновь возглавил штауфеновскую дипломатию и повел переговоры с норманнским двором. Хотя замысел неожиданно встретил в качестве препятствия оглядку короля Вильгельма II на Александра III[673], эти намерения все же следует рассматривать как первый важный шаг на пути к договору о мире на пятнадцать лет между Империей и Сицилией, заключенному в 1177 году в Венеции. Матримониальной связи с норманнами суждено было осуществиться только в 1184–1186 годах, когда бракосочетание штауфеновского наследника престола с теткой сицилийского короля, Констанцией, в корне изменило структуру всей политической сцены Европы.
В июне 1174 года при императорском дворе в Регенсбурге появилась последняя византийская делегация в связи со все еще продолжавшимися переговорами о заключении брака, но ей не дано было достичь успеха. Комнин в последующие годы был занят на других фронтах своей державы, перенеся в 1176 году тяжелый, решающий для него удар — разгром при Мириокефале. Только в связи с подготовкой к крестовому походу Барбароссы в существенно изменившейся ситуации были возобновлены переговоры с Византией[674]. Несмотря на недвусмысленное соглашение о мирном следовании через ее земли крестоносного войска, напряженность в отношениях, конфликты и столкновения с византийцами в последующем не исчезли. Взаимные отношения — прежде всего со стороны Исаака Ангела — определялись глубоким недоверием. В конце концов только после применения военной силы василевс смирился с опустошением обширных областей своей империи рыцарями-крестоносцами и позволил их армии переправиться через Геллеспонт и совершить дальнейший марш по Малой Азии.
В рамках постоянных военных интервенций формировались отношения имперских властей с Польшей[675]. Ленно-правовая включенность польского княжества в имперское устройство существенно не выделялась на фоне отношений с королевством Дания, а во многих фазах правления Барбароссы — также и с венгерским королевством. Проникновение во все эти области его господства — посредством той же выдачи привилегий датским, польским или венгерским адресатам — плохо поддается обобщению, но все же оно должно было подчеркиваться сюзеренитетом Империи, опирающимся на ленную зависимость. При этом государь многократно лично вмешивался в дела Польши, тогда как дела в Венгрии он предоставил улаживать бабенбергскому герцогу, а в Дании — Генриху Льву. В Польше после смерти Болеслава III в 1138 году произошел распад сеньориальных отношений. Следствием стали многолетние междоусобицы между претендентами на трон. В 1157 году Барбаросса предпринял интервенцию в Польшу, поводом для которой послужило изгнание князя Владислава II, который породнился со Штауфеном благодаря своему браку с Агнессой, сводной сестрой Конрада III, принадлежащей к дому Бабенбергов, и впоследствии жил изгнанником в Германии. Хотя Болеслав IV, брат Владислава, подчинился, принес клятву верности и обязался не только выплатить дань, но и участвовать в походе против Милана, после ухода Штауфена он не сдержал этих обещаний.
Тем не менее мероприятия государя все-таки принесли впоследствии определенный результат. Они, так сказать, подготовили почву для заселения немцами Силезии. Об этой части Польши зашла особая речь в 1163 году, когда Фридрих путем дипломатического давления сумел добиться того, что строптивый Болеслав IV уступил Силезию своему племяннику Болеславу Высокому и Мешко, сыну Владислава II[676]. Волнения в Польше, правда, продолжались, и в 1172 году дело опять дошло до военного похода императора на восток. К этому добавились вспыхнувшие в то же время разногласия между двумя упомянутыми братьями. Болеслав Высокий, принявший в 1166 году участие в итальянском походе Барбароссы, смог вернуться в Бреслау. Значительный финансовый успех Штауфена выразился тогда в размере фактически взысканной после этого дани, затребованной за период с 1157 года, в общей сложности за последние шестнадцать лет: она составила 8000 марок серебром[677]. Не наступило затишья в Польше и в конце правления Барбароссы. Изгнанный в 1180 году великий князь Мешко тщетно взывал к Империи о помощи, несмотря на посулы большой денежной выплаты. Произошло ли его возвращение в Гнезно при поддержке поморского князя Богислава по настоянию императора! неизвестно[678]. Впоследствии первой военной акцией молодого короля Генриха VI летом 1184 года стал военный поход в Польшу, результатом которого стало все же принесение присяги на верность великим князем Казимиром[679].
