Генри Киссинджер - Нужна ли Америке внешняя политика?
В 1991 году администрация Джорджа Г. У. Буша прекратила работу над планом, который был почти одобрен всеми боснийскими этническими группами, готовыми на создание свободной конфедерации, равнозначной фактическому расколу. В 1993 году новая администрация Клинтона отвергла аналогичный план раздела, разработанный государственным секретарем Сайрусом Вэнсом и бывшим британским министром иностранных дел Дэвидом Оуэном. Для того чтобы обойти эмбарго ООН на поставки оружия, которое она не хотела открыто нарушать, администрация Клинтона в 1994 году содействовала тайной отправке вооружений из Ирана в Боснию, исходя из того, что принцип многонациональности в Боснии будет считаться более важным, чем стратегическая цель противодействия радикально-фундаменталистскому Ирану.
Таким путем Соединенные Штаты на Дейтонских переговорах в 1995 году сползли к отстаиванию создания многонациональной объединенной Боснии, несмотря на тот факт, что до ее создания в 1992 году Босния никогда не была независимым государством. На протяжении по меньшей мере 500 лет Босния была провинцией на границе между Австрийской и Оттоманской империями. Признание НАТО в 1992 году независимого суверенного государства Боснии неизбежно привело к началу гражданской войны, а не жизни новой страны. С учетом прошлого упор на сохранении многонационального государства в конце гражданской войны фактически привел к тому, что НАТО взял на себя роль по осуществлению постоянной оккупации с целью сохранения мира.
Почему многонациональное государство, за которое ратует только одна из этнических групп, должно насаждаться при помощи внешней военной силы? Каким американским национальным интересам или более великим целям служит такая политика?
Гуманитарная военная интервенция в Боснии отразила отказ западных демократий терпеть этнические чистки, носящие характер геноцида, недалеко от своих границ в районах, с которыми они поддерживали исторические связи. Однако политический результат упора на создание многонационального государства, которое две из трех вовлеченных национальностей открыто отвергают, не было продиктовано гуманитарными принципами. Это было политическое решение, основанное на предпочтении принципа отказа от приобретения территории силой принципу самоопределения.
У Соединенных Штатов нет национального интереса, ради которого они должны либо рисковать жизнями, либо разворачивать свои войска с тем, чтобы создать многонациональное государство в Боснии или позволить втянуть себя навсегда в политическую трясину. Созданием многонационального государства должны заниматься стороны, приветствуемые Соединенными Штатами, если такое происходит, но не втянутые в дело с риском для американских жизней, благодаря американскому давлению или американскому военному присутствию. Это не совсем вопрос военного разграничения со стороны Соединенных Штатов, это больше вопрос политического урегулирования, которое позволило бы осуществить главный развод всех внешних сил – в контексте международной конференции, которая будет описана ниже. Возможность такого подхода стала более реальной со времени замены Милошевича на нового демократически избранного президента Югославии.
Такого же рода двусмысленность характеризовала гуманитарную военную интервенцию в Косово. С одной стороны, руководители стран – членов НАТО не хотели повторения нерешительности, ставшей причиной промедления с вмешательством в Боснии. С другой – их гуманитарные озабоченности касались провинции, которую они всегда признавали частью Югославии. Фактически они яснее высказывались по поводу того, чего они хотели не допустить, чем того, чего они хотели бы достичь и каким образом.
Американское подключение в Косово произошло, когда в последние несколько недель пребывания у власти в декабре 1992 года администрация Джорджа Г. У. Буша предупредила Милошевича о том, что «в случае конфликта в Косово, вызванного сербскими действиями, Соединенные Штаты будут готовы применить военную силу против сербов в Косово и в самой Сербии»87. Это заявление, не будучи сопровожденным никаким определением того, что стало бы рассматриваться как неприемлемое поведение или как будет определено, какая из сторон вызвала конфликт, было предназначено для того, чтобы втянуть Соединенные Штаты в Косово без выдвижения какого-либо решения или даже, например, какой-то идеи по этому поводу. На протяжении последующих пяти лет администрация Клинтона и НАТО «говорили громко, однако грозились маленьким прутиком», говоря словами британского историка Тимоти Гартона Эша, возможно, самого последовательного проницательного обозревателя Балканского кризиса 88.
Сочетание сплошных угроз и двусмысленных действий завело в тупик. Сербы неправильно рассчитали пределы натовской реакции, равно как и объединенную решимость довести военный ответ до логического конца. Что касается албанской стороны, то доселе широко признанный руководитель албанского сопротивления Ибрагим Руго́ва – который постоянно прибегал к ненасильственному подходу, – был сменен АОК. АОК была полна решимости использовать западную озабоченность вопросами прав человека для того, чтобы поднять уровень насилия до такой точки, которая вынудила бы НАТО пойти на вторжение. Политика НАТО в итоге дала обеим сторонам стимул проводить совершенно бескомпромиссный путь.
Когда НАТО в конце концов вмешался, он сделал это с той же двусмысленностью, что была характерна для его предыдущего поведения. Предложения Рамбуйе не оставляли никакого иного выбора, кроме как военного вторжения. В то же самое время НАТО оставался достаточно завязанным на вестфальские понятия о суверенитете, чтобы подчеркнуть, что он рассматривает Косово частью Югославии. И он завершил войну, освятив это свое обязательство в резолюции Совета Безопасности ООН, завершившей войну.
Таким вот образом балканские реалии наложились на моральную браваду «новой» дипломатии. Поскольку роль НАТО в Боснии и Косово после прекращения враждебных действий сравнима с прежней позицией Австрийской и Оттоманской империй в регионе, которым удавалось навязать перемирие враждующим этническим фракциям, но они никогда не могли полностью ликвидировать их конфликты друг с другом. НАТО ближе к навязыванию традиционного протектората в районах, где он управляет, чем к реализации новых этических принципов.
Вооруженные силы НАТО находятся в Косово на основании мандата ООН, который, по сути, противоречит устремлениям местного албанского населения. Албанцы не воевали за автономию, они воевали за независимость, и, уж конечно, не за то, чтобы оставаться под югославским сюзеренитетом. И они показывали свой подход, когда проводили этнические чистки в отношении двухсот тысяч сербов на своей территории после победы НАТО. Что произойдет, когда демократическая Югославия после Милошевича, поддержанная Россией, обратится к Организации Объединенных Наций с просьбой придерживаться резолюции Совета Безопасности и дать возможность Югославии реализовать свои остаточные права? Каким будет американское отношение к требованиям независимости для косоваров, которые определенно будут выдвинуты? Будет по меньшей мере странновато, если Соединенные Штаты, повоевав в защиту косовской автономии, теперь станут сопротивляться (или даже воевать) попыткам получить независимость Косово. Но чем больше НАТО превращается в оккупационную силу, тем больше он оказывается постоянным участником в жестокой балканской борьбе по вопросам, которые совершенно непонятны большинству американцев и западных европейцев.
С другой стороны, независимость Косово имела бы глубокое воздействие на его соседей, особенно с большим албанским населением. По крайней мере, треть населения Македонии является албанцами, есть также значительные албанские меньшинства в Черногории и Северной Греции. Независимость Косово со всей определенностью подстегнет требования хотя бы автономии для этих национальных меньшинств – и, вероятно, вызовет повстанческую войну, особенно в Македонии. При этом вполне может возникнуть движение за Великую Албанию, объединяющее современную Албанию, Косово и все албанские меньшинства в других странах, которые смогут добиться автономии. Претворение в жизнь всех албанских устремлений будет представляться для всех стран, боровшихся за независимость в XIX и начале XX века, неким фильмом, прокрученным в обратном направлении, в котором возрождающийся ислам переделывает результаты своей собственной борьбы за независимость.
Соединенные Штаты и НАТО не могут позволить, чтобы дела шли произвольно. Возможным выходом будет созыв международной конференции с участием России под эгидой ОБСЕ (Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе) для выработки политического решения как для Боснии, так и для Косово. Она определила бы шаги в направлении независимости Косово и урегулировала бы боснийскую проблему на основе самоопределения для каждой этнической группы. Конференция согласилась бы по вопросу о гарантиях в отношении достигнутых договоренностей.
