Карл Саган - Мир, полный демонов: Наука — как свеча во тьме
Как они это делали? Каким образом, бросив один лишь взгляд, успевали узнать так много? Сказать, что они были внимательными наблюдателями — значит не сказать ничего. Как они это делали? Вот что рассказывал антрополог Ричард Ли: «Они изучали форму отпечатков. Когда животное двигается быстро, след слегка вытягивается. Хромое животное бережет больную ногу, старается ее не нагружать, и потому это копыто оставляет не столь глубокий след. У крупного животного и отпечатки шире и глубже. А все эти соотношения — целую таблицу — охотники держат у себя в голове».
В течение дня следы постепенно выветриваются, их края осыпаются вовнутрь. На дне отпечатка скапливается нанесенный ветром песок. Могут попасть туда и листья, небольшие сучки, трава. Чем больше пройдет времени, тем сильнее эрозия.
В принципе этот метод мало чем отличается от анализа кратеров, оставленных при столкновении планеты с астероидами: при прочих равных, кратер со временем становится менее глубоким, т. е. чем он мельче, тем древнее. Кратер с осыпавшимися краями, с низкой пропорцией глубина /диаметр, с большим количеством тонкодисперсных включений на дне — древнее тех, которые сохранились лучше, ведь для столь далеко зашедшей эрозии потребовалось немало времени.
Причины деградации кратера могут меняться для разных планет, от пустыни к пустыне, от эпохи к эпохе, но если вам известны причины, то вы сможете многое узнать, судя по тому, насколько отчетлива или расплылась форма кратера. Точно так же появление насекомых или отпечатков других копыт поверх проложенного следа свидетельствуют о том, что след уже несвежий. Хрупкость стенок в углублении определяется количеством влаги в почве и скоростью ее высыхания с того момента, как вдавившееся в землю копыто обнажит этот внутренний слой — все эти приметы тщательно изучаются народом кунг сан.
Бегущее стадо старается укрыться от раскаленного солнца. Животные воспользуются любой тенью, которая встретится им на пути. Они свернут с маршрута, чтобы передохнуть в маленькой рощице. Однако положение тени зависит от времени дня, поскольку солнце неутомимо движется по небу. Поутру, когда солнце встает на востоке, тени деревьев ложатся с востока на запад. Днем, когда солнце начинает перемещаться к западу, тени вытягиваются к востоку. Судя по тому, какую сторону рощи выбрало стадо, можно судить, как давно оно тут прошло. Для разных сезонов коэффициенты отличаются. Охотники держат у себя в голове что-то вроде астрономического календаря, предсказывающего движение солнца в конкретный день.
На мой взгляд, это изумительное искусство идти по следу и есть наука в становлении.
И ведь эти охотники и собиратели прекрасно различают не только следы животных, но и следы людей. Каждого члена племени они узнают по следам его ног столь же просто, как по лицу. Лоренс ван дер Пост[118] рассказывал:
Вдали от лагеря, давно разлучившись с другими членами племени, мы с Нксу преследовали раненого самца антилопы, как вдруг к следу, по которому мы шли, присоединилась цепочка человеческих следов. Нксу удовлетворенно крякнул и сказал, что здесь совсем недавно прошел Бауксау. Бауксау, по его словам, бежал очень быстро, и вскоре мы увидим его уже с добычей. Мы поднялись на холм и оттуда увидели Бауксау — тот снимал шкуру с убитого животного.
Ричард Ли, живший с бушменами, тоже не раз слышал от охотника, обнаружившего человеческий след, примерно такой комментарий: «Смотрите, тут прошел Туну со своим зятем. А где же его сын?»
Можно ли это назвать наукой? Приходится ли каждому юному охотнику часами сидеть на корточках, изучая этапы выветривания следов, оставленных антилопой? Антропологи задавали этот вопрос и слышали в ответ, что так было всегда: мальчики, юноши наблюдали за своими отцами и другими опытными охотниками, перенимали опыт, учились, подражая. Общие принципы передавались из поколения в поколение, а необходимые поправки — особенности местности, скорость ветра, степень влажности почвы — вносятся по необходимости, и раз в несколько лет, и по сезонам, а порой и изо дня в день.
Точно так же функционирует и современная наука. Определяя возраст кратера на Луне, на Меркурии и Тритоне по степени эрозии, мы не производим все вычисления с самого начала, а берем готовые таблицы и пользуемся формулами, которые были выведены и проверены, быть может, целым поколением ранее. И физики не выводят заново уравнения Максвелла или квантовой механики: они вникают в эти принципы и формулы, применяют их, наблюдают их действие в природе и таким образом усваивают эти знания, начинают пользоваться ими, как собственными.
Но ведь кто-то должен был впервые вывести эти охотничьи формулы? Какой-то гений эпохи палеолита, а скорее, целый ряд гениев, рождавшихся в разных местах и в разное время. В охотничьих правилах племени кунг сан напрочь отсутствует магия. Никто не следит за положением звезд накануне охоты, не читает по внутренностям животных, не толкует сны и не призывает демонов — никаких претензий на тайное знание, к которым столь склонно человечество. Нет, тут задают конкретный, четко сформулированный вопрос: каким путем перемещается стадо и в каком составе. Требуется точный ответ, а этого магия и гадание как раз и не смогут обеспечить — во всяком случае, обеспечить с такой надежностью, чтобы племя не голодало. Эти охотники и собиратели не слишком религиозны — их обряды сводятся к вводящим в транс танцам вокруг костра и приему легких наркотических веществ, зато они сметливы и практичны, трудолюбивы, нацелены на результат, общительны и, как правило, очень жизнерадостны. Опыт, приобретенный из былых успехов и неудач, пошел им на пользу.
Готов поспорить: зачатки научного мышления присущи человечеству изначально. Они наблюдаются даже у шимпанзе — как они патрулируют периметр своей территории или суют соломинку в муравейник, чтобы добыть скудный и совершенно необходимый запас белковой пищи. Развитие охотничьих навыков стало огромным преимуществом в борьбе за выживание. Те группы, которые не умели найти добычу, получали меньше белка и хуже размножались, а те, кто обладал «научным методом», умел терпеливо наблюдать и делать на основе наблюдений выводы, получали больше белка, осваивали большую и более разнообразную территорию, их потомство процветало. То же можно сказать и о моряках Полинезии: научный метод приносит вполне ощутимые награды.
Наряду с охотой основным источником пищи до появления сельского хозяйства было собирательство. Для него требуется знание о свойствах множества растений и умение отличать один вид от другого. Ботаники и антропологи многократно убеждались в том, что живущие в разных уголках мира племена охотников и собирателей умеют определять разновидности растений с точностью, не уступающий западным классификаторам. Кроме того, они держат в голове точнейшую карту принадлежащей им территории. Все это обеспечивает племени выживание.
Итак, мнение, будто «примитивные» народы не дозрели до освоения науки и технологии, подобно тому, как маленькие дети по своему уровню развития еще не могут постичь некоторые понятия математики или логики, попросту несостоятельно. Этот предрассудок, оставленный нам в наследие колониализмом и расизмом, опровергается повседневным опытом людей, живущих без крыши над головой, почти безо всякого имущества — этими охотниками и собирателями, хранителями памяти о прошлом человечества.
Из предложенных Кромером факторов, способствующих «объективному мышлению», в охотничьих племенах, несомненно, наблюдаются серьезные споры по существу, прямая демократия, дальние путешествия, отсутствие жреческой касты и наличие всех этих условий на протяжении не тысячи, а 300000 лет. По таким меркам, бушмены просто обязаны иметь науку. Думаю, она у них есть. Или по крайней мере была.
* * *Ионийцы и греки в целом обогатили культуру не столько технологиями, конкретными изобретениями, инженерными решениями, сколько самой идеей систематического поиска и верой в то, что миром правят законы природы, а не своевольные боги. В качестве «объяснения» устройства мироздания и происхождения мира поочередно выдвигались основными кандидатами вода, воздух, земля и огонь. Каждое из этих объяснений, принадлежащее философам-досократикам, имело существенные изъяны, однако сам способ объяснения, альтернатива божественному вмешательству, был новым и продуктивным. Всматриваясь в историческую науку Греции, мы видим, что Гомер приписывает практически все значимые события вмешательству богов, Геродот — лишь немногие, а Фукидид — вообще ни одного. За несколько столетий история из ведения богов перешла в ведение людей.
Политеистическое общество, в котором некоторые мыслители заигрывали и с атеизмом, начинало прозревать законы природы. Путь досократиков оборвался примерно в IV в. до н. э. — ему противостояли Платон, Аристотель, а затем и христианские богословы. Пойди история другим путем — если бы гениальные догадки атомистов о природе вещества, множественности миров, огромности пространства и времени были бы признаны и послужили основой дальнейших поисков, если бы новаторская технология Архимеда привлекла учеников и подражателей, если бы широко проповедовалось учение о неизменных законах природы, которые людям должно исследовать и понимать, — в каком бы мире жили мы сейчас?
