Бернадот. От французского маршала до шведского короля - Григорьев Борис Николаевич
Особенно близко с мятежным принцем сошлись Орлов и Мартенс, которые, согласно Хёйеру, хоть и не нарушили букву Кильского договора, но повели дело так, чтобы союз Норвегии со Швецией оказался лишь номинальным, предложив Кристьяну Фредрику играть в нём сильную роль вице-короля. 7 июля комиссия предъявила наконец "летнему королю" ультиматум. Он должен был отречься от трона и позволить шведской армии оккупировать три важные крепости Норвегии — Фредриксстад, Фредриксхаль и Конгсвингер. Ольденбургский принц, которому, как и его шведскому визави, была не чужда склонность к театральности, но который, в отличие от Карла Юхана, был более сентиментальным, согласился уйти с норвежского трона и даже приложить усилия для того, чтобы склонить норвежцев к унии со Швецией, но только при согласии стуртинга.
Эти условия были совершенно не приемлемы для Швеции, принц не сдавался и ни на какие уговоры союзников решить вопрос мирным путём не шёл. Работа союзнической посреднической эмиссии, таким образом, зашла в тупик. Приближалась осень. Когда 22 июля Карл Юхан, наконец, встретился в Уддевалле с членами комиссии и узнал, что они свою миссию выполнили, встал вопрос о дальнейших шагах Швеции. Выбора не было: если не решить норвежский вопрос сейчас, то, возможно, он не будет решён вовсе. И принц решит прибегнуть к силе. Он выбрал войну. В конце концов, речь шла о престиже Швеции как государства. А поскольку Кильское соглашение оказалось невыполненым, то и Швеция решила аннулировать свои обязательства о компенсации территориальных потерь Дании Померанией.
На встрече с комиссарами шведский престолонаследник не сдержался и дал волю чувствам: он пригрозил Лондону открыть военные действия против Дании, а Петербург решил напугать сколачиванием антирусского альянса с участием Швеции, Турции и Польши и восстаниями в Финляндии и Польше. Эмоции Карла Юхана были выражением его гасконского темперамента — не больше — и к реальной политике и дипломатии отношения не имели. Царь Александр знал это, слегка поморщился, но простил, и тем дело закончилось.
Военная операция шведской армии, начавшаяся на море 26 июля, а на суше — 30 июля, ничего особенного с точки зрения полководческого искусства не представляла. ВМС Швеции без всякого сопротивления захватили стратегически важный залив Свинефьорд, а армия под командованием престлонаследника, следуя двумя колоннами, одну из которых возглавлял Карл Юхан, а другую — генерал Эссен, перешла шведско-норвежский Рубикон — реку Тистедален. Флотом номинально командовал король Карл XIII, но всем распоряжался адмирал Юхан Пуке. Юг Норвегии практически оказался под контролем шведов, а норвежская армия отступила далеко на север к городу Раккестад. 6 августа Карл Юхан перенёс свою штаб-квартиру в г. Фредрикстад, но уже на следующий день "летний король" начал переговоры о перемирии.
Принц торопился заставить норвежцев сесть за стол переговоров, не задаваясь целью разгромить норвежскую армию, и уже 3 августа послал в штаб-квартиру норвежской армии в Берге норвежского купца и государственного советника Карстена Танка и священника Хоунта. Карл Юхан в значительной степени смягчил свои условия мирного урегулирования и в принципе признал Эйдсвольдскую декларацию как базу для присоединения Норвегии к Швеции.
Причины этому лежали на поверхности: приближалась зима, норвежскую армию разгромить не удалось, потому что от решительных сражений она уклонилась, отступив в глубь страны. Зная норвежцев, можно было предположить, что сопротивление шведам в ближайшем времени лишь усилится с риском перейти в партизанскую войну. Поэтому представлялось предпочтительней уговорить их войти в унию на благоприятных для них условиях, нежели "загонять в угол" и диктовать невыгодные условия силой. Скоро должен был начаться Венский конгресс, и желательно было "привести Норвегию к шведскому знаменателю" до его начала. И ещё один немаловажный фактор, на который указывает Хёйер: Карл Юхан всё ещё не оставил надежд вернуться во Францию, где обстановка для Бурбонов складывалась не совсем благоприятно, где вновь забродили призраки республиканизма, и откуда мадам де Сталь писала ему письма с намёками на многообещающее будущее.
Норвежцы почувствовали все эти настроения шведов и в начавшихся переговорах сумели выторговать для себя целый ряд существенных уступок, имевших такие преимущества, которые Норвегия под эгидой датской короны никогда не имела. Формально Швеция, конечно же, одержала победу, и Карл Юхан мог быть довольным: вопрос о своём династическом будущем был предрешён положительно, но шведы были разочарованы. По сравнению с тем, что они потеряли в лице Финляндии, этого оказалось слишком мало. Они хотели тесного культурного и экономического объединения, а союз Швеции с Норвегией с первых дней существования оказался слаб и ненадёжен, потому что автономность Норвегии перевешивала все её необременительные обязательства по союзу. Но так уж сложились обстоятельства: династийные интересы Карла Юхана не совпадали с интересами Швеции.
14 августа военные действия прекратились полностью.
Король Карл XIII и норвежский стуртинг приступили к переговорам, которые завершились подписанием в м. Моссе соответствующей конвенции, определившей параметры будущей) союза. 10 октября 1812 года Кристьян Фредрик отрёкся от норвежского трона и покинул страну. Основной закон от 17 мая, довольно либеральный по тем временам, дополнялся некоторыми несущественными поправками, обусловленными вступлением в унию со Швецией.
Шведская делегация, возглавляемая Веттерстедтом, должна была провести в жизнь такие основные шведские требования к унии, как увеличение срока работы норвежского парламента с 3 до 5 лет, право короля назначать президента стуртинга, в случае необходимости вводить в Норвегию войска, раздавать дворянские звания и титулы, исключительное право Стокгольма регулировать натурализацию в Норвегии иностранцев, увеличение властных полномочий короля за счёт Государственного совета (правительства) и стуртинга, а также возможность занимать шведам в Норвегии, а норвежцам в Швеции военные и гражданские должности.
Практически ни одно из этих требований норвежцами принято не было. Если Кильский договор предусматривал инкорпорацию Норвегии в состав Швеции, то Мосские соглашения гласили, что Норвегия три полном своём суверенитете принадлежит Е.К.В. королю Швеции и в союзе со Швецией образует единое королевство". Отход от духа и буквы Кильского договора выразился главным образом в вопросе о королевской власти. Кильский договор однозначно гласил, что король Швеции является и королём Норвегии, однако норвежскому парламенту удалось провести выборы Карла XIII, т. е. продемонстрировать своё волеизъявление в этом вопросе и создать опасный прецедент на будущее. Получалось, таким образом, что верховная власть в стране де-юре с самого начала принадлежала стуртингу.
Швеция взяла на себя лишь исключительное право представлять Норвегию во внешней политике, а во всём остальном норвежцы получили самую широкую автономию, о которой они в унии с Данией не могли и мечтать. Недаром С. Шёберг считает Карла Юхана повивальной бабкой норвежской самостоятельности, ибо лабильный союз со Швецией фактически никак не отразился на центробежных тенденциях Норвегии и явился основой для разрыва шведской унии в 1905 году. Престолонаследник и его дипломаты, правда, полагали, что главное в то время было заключить договор об унии, а о реальном её наполнении необходимым содержанием можно будет позаботиться позже. Время показало, как они жестоко ошиблись в этом вопросе.
Вечером 9 ноября 1814 года Карл Юхан в сопровождении генерала Эссена, 15-летнего принца Оскара и эскорта из норвежских солдат въехал в Осло и немедленно начал "наступление шарма" на норвежцев. Он обратился с речью к стуртингу, которую на шведский язык переводил принц Оскар. Он проявил великодушие к самым злостным своим противникам в Норвегии и предложил им высокие должности в структуре власти. Очаровав своим обхождением местную знать и власть, он торжественно принял присягу норвежского парламента на верность Карлу XIII и с триумфом вернулся в Стокгольм. Карл Юхан добился того, чего не смогли в своё время сделать ни Карл X Густав, ни Карл XII, ни Густав III. Отныне шведский король имел пышный титул "короля Свеев, Норвежцев, Готов и Вендов", но, говорят, что Карл XIII не проявил большой радости от этого пышного титула и при подписании документа о шведско-норвежской унии Карл XIII еле слышно пробормотал:
