Наиль Ахметшин - Врата Шамбалы
В одном из зданий обратил внимание на лежавшие у лестницы прямоугольные каменные плиты внушительных размеров с выдолбленными по всей ширине ровными углублениями, расположенными параллельно. Оказывается, до появления на фабрике паровых машин их на протяжении многих лет использовали в качестве пресса, протягивая заготовку по узкой выбоине сначала с одного, а потом с другого края будущей чайной доски. Поскольку эти старые плиты уже давно отслужили свой век, Ли Пэнчэн без раздумий дал добро на фотографирование.
Значительные поставки китайского чая в царскую Россию осуществлялись из Фучжоу — административного центра юго-восточной провинции Фуцзянь, расположенной) примерно в 50 километрах от впадения реки Миньцзян в Южно-Китайское море. В конце XIX в. Коростовец писал: "Город Фучжоу, являющийся крупным центром китайско-европейской торговли, представляет интерес также и для нас, как место закупки чаев для России". Из отечественных товаров, привозимых в далекую Фуцзянь, устойчивым спросом в то время пользовались сукно и особенно керосин. По свидетельству дипломатов, русский керосин в Фучжоу предпочитали американскому. Так, в 1894 г. из этого города во внутренние районы Китая были ввезены 188 640 галлонов американского керосина, а русского — 724 280 галлонов. Специалисты в данной связи отмечали, что "факт этот нельзя не признать утешительным, гем более что пока он является исключительным".
Ну а главной статьей импорта был, конечно, чай. Его расцвет пришелся на 70-е гг. XIX в.
Провинция Фуцзянь славится чаем "Улун" ("Черный дракон"), который поставляли в Россию еще в середине XIX в. Этот вид чая готовят особым способом, в процессе которого ферментации подвергаются только края листа, но не его середина. Отсюда и другое название — "зеленые листочки с красной каймой" (кит. люйе сян хунбянь). Конечный продукт содержит меньше влаги, чем зеленые чаи, что позволяет хранить его дольше. Специалисты выделяют материковые и островные (на Тайване, куда технология изготовления была завезена из Фуцзяни) улуны. К первым следует отнести "Дахунпао", "Те Гуаньинь", "Уи жоугуй", "Хуанцзиньгуй", "Фэнхуан дань-цун" (гуандунский улун), ко вторым — "Дундин улун" и др. Считается, что материковые улуны крепче, чем тайваньские, вследствие более длительного процесса окисления.
"Улун" растет высоко в горах, и его качество "напрямую зависит от сочетания туманов, окутывающих деревья, и солнца, оживляющего лист" (Б. Виногродский). Китайская пословица гласит: "Самый лучший чай растет в высокогорье". На протяжении веков люди, занимавшиеся сбором листа и производством чая, передавали свои знания из поколения в поколение. От одной чашки "Улуна" "легкий ветерок несет тебя вверх, и ты плывешь по воздуху, желая стать небожителем". В Европу и Северную Америку его начали вывозить с XVII в.; там он появился значительно раньше, чем другие виды китайского чая.
В царской России из байховых чаев высоко ценили фуцзяньский, который, как отмечалось ранее, собирали "в горах Вуи-шань". Речь в данном случае идет о гряде Уишань высотой около 650 метров над уровнем моря, расположенной на северо-западе Фуцзяни и отделяющей ее от соседней провинции Цзянси. Недавно эти живописные горы — своеобразная обитель святых, где в XII в. жил и творил основоположник неоконфуцианства Чжу Си, были включены ЮНЕСКО в Реестр объектов мирового наследия.
Чтобы лучше познакомиться с родиной улунов и выяснить, как их через Фучжоу доставляли в Россию, в июле 2005 г. мы с дочерью поехали в Уишань. Прямой дороги туда нет, поэтому около суток добирались на поезде до станции Шао’у, а затем пересели на автобус и примерно через два часа прибыли в городок Уишань. На автовокзале китаец средних лет предложил остановиться в 3-этажной гостинице "Тяньбао", расположенной неподалеку. Приятно удивили нас расценки в отеле: комфортабельный двухместный номер всею за 80 юаней в сутки. Еще по дороге в город обратили внимание на экзотические бамбуковые плоты, плывшие по реке, поэтому, побросав рюкзаки и приведя себя немного в порядок, решили отыскать что-то вроде лодочной (?) станции.
Вступив на заливаемые со всех сторон водой скрепленные стволы бамбука, мы, естественно, первым делом вспомнили песню Юрия Лозы, написанную в годы моей далекой молодости:
На маленьком плоту сквозь бури, дождь и грозы,Взяв только сны и грезы, и детскую мечту,Я тихо поплыву, пути не выбирая,И, может быть, узнаю мир, в котором я живу.Ну и пусть будет нелегок мой путь,Тянет на дно лень и грусть, прежних ошибок груз.Но мой плот, свитый из песен и слов,Всем моим бедам назло вовсе не так уж плох.
Настроение было превосходное. Предстояло проплыть почти 10 километров по реке с характерным названием "Девять изгибов" (кит. Цзюцюйси). За каждым ее поворотом меняются течение и окружающие горные пейзажи. Цзюцюйси в действительности не глубока и вначале кажется на редкость тихой и спокойной, но неожиданно возникают пороги, и бурный поток уже с шумом несется вперед.
В районе четвертого "изгиба" я обратил внимание на деревянные доски, закрепленные на внушительной высоте в расщелинах отвесных скал. Ученые считают их фрагментами очень старых захоронений. Говорят, что одному из висячих гробов порядка четырех тысяч лет. В этих местах их делали в виде лодок, в том числе и с веслами. Согласно верованиям древних жителей Уишань, на построенных ими судах спустившиеся на землю святые возносили усопших на небеса, а отдельные доски, воткнутые в трещины или вставленные в выдолбленные отверстия, были ступеньками, по которым люди могли подняться к духу гор, когда он приглашал их на пир. Висячие гробы можно также встретить на границе провинций Сычуань и Юньнань. На мой взгляд, последние лучше сохранились и производят в целом более сильное впечатление.
После завершения полуторачасового путешествия на плоту, Рената предложила искупаться. У меня возникли было сомнения относительно правомерности таких действий, однако запрещающих знаков вокруг не увидел, да и страшная жара (под 40 градусов) плюс настойчивость дочери не оставляли времени на размышления. Трудно передать словами то блаженство, которое ощущаешь при погружении в кристально чистые бирюзовые воды горной реки. Вскоре, конечно, подъехал на мотоцикле полицейский и решительно потребовал покинуть водоем, занесенный в "природное наследие". Команду выполнили незамедлительно, поскольку уже получили все, что хотели и к чему тогда стремились.
На второй день пребывания в Уишань было запланировано посещение экзотического места, где растут древние чайные кусты легендарного фуцзяньского улуна "Дахунпао" ("Алый халат"). Для того чтобы добраться до нужного ущелья в горах, пришлось заплатить 20 юаней таксисту и 110 юаней за вход на территорию заповедника. Особенностью кустов "Дахунпао" является то, что растут они буквально на камнях, забираясь иногда на горные вершины. Чай действительно необычный и о нем следует поговорить отдельно. Сначала, как положено, старинное предание.
В давние времена один сюцай направлялся в столицу на экзамены. Когда он проезжал Уишань, то неожиданно заболел. Настоятель монастыря увидел, что ему совсем плохо, и предложил чаю. Выпив чашку; молодой человек почувствовал себя намного лучше. Позднее он блестяще сдал экзамены, получил высшую аттестацию (кит. чжуан’юань. — Н.А.) и стал зятем императора.
Как-то весной решил вновь посетить Уишань, чтобы поблагодарить за оказанную ему помощь. Вместе с настоятелем они пришли в местечко Цзюлункэ, где прямо на скале росли три чайных куста. В лучах яркого солнца их листья приобретали необычный красноватый оттенок. Старик рассказал, что ежегодно по весне сюда приходят монахи и начинают бить в гонги, созывая таким образом окрестных обезьян. На прибежавших животных набрасывают красные накидки и посылают собирать чайные листья. После их специальной обработки можно заваривать чай, который лечит от ста болезней. В прошлом году больному сюцаю дали именно этот напиток. Молодой человек внимательно выслушал настоятеля и попросил коробочку живительного чая для императора. На следующий день под звуки колокола и барабанов в Цзюлункэ отправилась торжественная процессия. В ней приняли участие все монахи — от мала до велика. Длительная церемония, сопровождавшаяся чтением молитв, завесилась сбором чайного листа. Затем его тщательно обработали и сложили в особую свинцовую упаковку.
Когда молодой человек вернулся в столицу, то узнал, что императрица серьезно больна. Он посоветовал ей выпить уишаньского чаю. Женщина согласилась и очень скоро преодолела свой недуг. Обрадованный император передал зятю роскошный алый халат, чтобы тот подарил его местной обители. И вновь монахи пошли в Цзюлункэ. На скалу взобрался сборщик хвороста. Он аккуратно положил императорский подарок на упомянутые кусты. Самое удивительное заключалось в том, что чайные листья сохраняли на солнце изумительный красный цвет даже после того, как халат убрали С тех пор монахи регулярно поставляли этот чай императорскому двору.
