Борис Григорьев - Бернадот. От французского маршала до шведского короля
Править страной Карл Юхан стал с первых дней появления в Швеции. В стране был вакуум власти — ведь нельзя же было считать старенького, хиленького и безобидного старичка Карла XIII настоящим правителем летевшей в пропасть страны, и деятельный энергичный наполеоновский маршал, соскучившийся по настоящему делу, естественно заполнил этот вакуум. Да и сам Карл XIII с удовольствием освобождал для него поле действия. Известно изречение Карла Юхана в этот период: "Мир — единственная почётная цель для любого мудрого и просвещённого правительства". Если на первых порах своего правления этому принципу по объективным причинам было трудно следовать, то в последующий период он стал основой всей его политики — и внутренней, и внешней.
Перед наследным принцем стояли три большие задачи, над решением которых он будет работать всю свою оставшуюся жизнь: внешнеполитическая (создание предпосылок для независимой шведской политики), внутриполитическая (создание авторитарного и эффективного правления) и финансовое оздоровление. Попав в незнакомую среду, Карл Юхан на первых порах должен был опираться на то правительство, которое было создано Карлом XIII, и пользоваться информацией, которую оно ему предоставляло. Сильно мешало незнание шведского языка, и к кронпринцу приставили учителя — энтузиаста беллетристики, публициста и библиотекаря Пера Адама Валльмарка. Результаты оказались плачевными: то ли плох был учитель, то ли ленив, неспособен или сильно был занят ученик, но дело с изучением шведского языка шло из рук вон плохо. Единственная попытка Карла Юхана выступить как-то на сессии риксдага с речью на местном языке вызвала смех в зале, и больше он говорить на шведском языке не пытался. Со временем он научился кое-что понимать из разговора шведов, но скрывал это от окружения.
Ведущей фигурой в правительстве был, несомненно, министр иностранных дел Ларе фон Энгестрём: профессиональный дипломат, франкоман, с большим опытом государственной работы, он фактически выполнял функции премьер-министра. Но правой рукой Карла Юхана на внешнеполитическом фронте стал гофканцлер Густав Веттерстедт, прекрасно владевший французским языком, великолепно составлявший документы и хорошо знавший европейские реалии. Со временем он всё больше вытеснял Энгестрёма из дипломатической сферы и становился для кронпринца просто незаменимым. Весьма способным на финансовом поприще был статс-секретарь X. Ерта, но он не сработался с Карлом Юханом, как нам известно, считавшим себя в этой области тоже большим специалистом, и скоро вышел из правительства.
Своеобразной — сильной и талантливой — фигурой был Богуслав фон Платен. Он считался специалистом по норвежским вопросам и обладал необыкновенной трудоспособностью, но потом перестал интересоваться политическими делами и полностью сосредоточился на строительстве Ёта-канала.
Своего двора кронпринц по соображениям экономии не заводил и для представительских целей пользовался услугами двора Карла XIII и королевы Хедвиг Шарлотты, что не могло не понравиться экономным шведам. Опираться он мог тогда лишь на образованную часть общества — дворян, аристократов, военных, но большинство их было среди "густавианцев", к которым он относился с естественным недоверием. Они были здесь свои, а он — чужак. У них был свой король — Густав IV Адольф, выжидавший своего часа в Швейцарии и имевший законного наследника, своего сына принца Густава. К тому же известие о выборе князя Понте-Корво наследным принцем Швеции в ряде европейских столиц встретили не так уж и доброжелательно, и с этим приходилось считаться.
Впрочем, опасения Бернадота за свою жизнь и династию были несколько преувеличены. Как-то он спросил проработавшего в Швеции много лет испанского посла Морено о том, как ему защититься от подстерегавших его в стране опасностей. Посол ответил:
— Нет ничего проще, сир. Носите галоши. Это самый безопасный способ сохранить жизнь в Швеции.
Некоторое время спустя Карл Юхан был вынужден познакомиться с "густавианцами". Контакты с некоторыми из них оказались плодотворными, у них с принцем возникли взаимные симпатии, как, к примеру, это произошло с представителями старинного рода Брахе. В особенности близка к кронпринцу и вообще к Бернадотам стала графская семья Лёвеньельмов: граф Карл, внебрачный сын Карла XIII, стал ведущим дипломатом и принимал участие в Венском конгрессе 1814–1815 годов, а его сводный брат Густав — шведским послом в Париже и находился в дипломатической "обойме" Швеции при четырёх Бернадотах.
Меньше повезло барону Густаву Моритцу Армфельту (1757–1814), фавориту свергнутого Густава IV Адольфа. Барон был убеждённым "густавианцем", но, познакомившись в 1810 году с Карлом Юханом, сменил взгляды и намеревался честно служить новому королю. Его "подсидели" враги, нашептавшие Карлу Юхану и Карлу XIII, что Армфельт притворяется и что он по-прежнему является приверженцем высланного короля. В конце марта 1811 года барон был выслан из Швеции. Он прибыл в Петербург, вошёл в доверие к русским властям, принял присягу на верность Александру I, оказал ему существенную помощь в устройстве нового Великого княжества Финляндского и даже успел приложить руку к отставке реформатора М.М. Сперанского.
"Осколком" густавианского режима был и шведский посол в Петербурге Курт фон Стедингк (1746–1837), генерал, участник Шведско-русской войны 1788–1790 годов, посол Швеции при Екатерине II, а потом и при Павле I и Александре I. Отличительной чертой К. Стедингка было то, что он всегда говорил правду. В 1808 году он предупреждал короля Густава IV Адольфа о нецелесообразности войны с Россией, но тот не послушал его, и теперь он выполнял тяжёлую миссию после потери Финляндии представлять Швецию в стране победителей.
Когда свергнутого Густава IV Адольфа пригласили в Петербург, Карл Юхан дал указание Стедингку не допустить этого. Посол ответил, что царь Александр I волен в своих желаниях приглашать к себе кого угодно, тем более Густава IV Адольфа, своего шурина (напомним, что царь и король-эмигрант были женаты на родных сёстрах). Карл Юхан таким ответом возмутился и отозвал Стедингка домой. В Стокгольме Стедингк сумел объясниться с кронпринцем, он проинформировал его о надвигавшейся войне Франции с Россией и высказал мнение, что в этой войне шансы на победу Наполеона выглядели далеко не блестящими. Это во многом определило отношение Карла Юхана к Наполеону и к России, а также послужило основой для дальнейшего плодотворного сотрудничества со Стедингком, который в 1813 году в качестве фельдмаршала примет участие в военных действиях в Германии против наполеоновских войск. В 1825 году К. Стедингк будет представлять Швецию на коронации Николая I и станет единственным дипломатом, удостоившимся чести сидеть на торжественном обеде за одним столом с царём. К. Стедингк будет весьма активным до самой смерти: он умрёт на 91-м году жизни, простудившись во время посещения умиравшего другого ветерана шведской политики и дипломатии — Густава Веттерстедта.
Естественно, Карл Юхан приблизил к себе кузенов Мёрнеров. Лейтенанта Карла Отто Мёрнера наследный принц сделал своим адъютантом, в чьи обязанности входило подавать наследнику трона любимые батистовые носовые платки. Кронпринц быстро произвёл его в полковники, но, несмотря на такую мощную поддержку, "мастеру делать из маршалов королей" в жизни не повезло — мешал взбалмошный характер и дурные наклонности. Он то и дело впадал в долги, кронпринц несколько раз спасал его от долговой тюрьмы, а потом устал и оставил его в покое.
Поскольку Карл Юхан относился к королю Карлу XIII с большим почтением и пиететом, никаких проблем между ними, за редкими исключениями, не возникало. На заседаниях Государственного совета Карл XIII и кронпринц сидели по торцам большого стола — король за высоким, а кронпринц — напротив него за нижним концом, в то время как государственные советники сидели на табуретах вдоль стола. Большинство дел докладывали статс-секретари — разумеется, по-французски, стоя в течение всего времени обсуждения их вопросов. Король смотрел на своего визави с большой благожелательностью, часто закрывал глаза и засыпал. Когда дело было доложено, кронпринц обычно кивал головой, и Его Королевское Величество считало вопрос решённым.
К 12 часам Карл XIII просыпался окончательно и нетерпеливо кивал в сторону двери зала. Дверь открывалась, и лакей на подносе вносил стаканчик ликёра и лёгкую закуску. После этого король считал свои обязанности выполненными и удалялся. Как-то во время доклада госсоветника и генерала А.-Ф. Шёльдебранда Карл XIII проснулся и сказал:
— Да будет так, как тут нам доложил лейтенант Шёльдебранд.
Госсоветник умилился: король вспомнил старые времена и своего старого товарища, когда тот был молодым лейтенантом, и они вместе маршировали на учениях в Кристианстаде.
