Борис Соколов - Рихард Зорге. Джеймс Бонд советской разведки
Как информатор-журналист и информатор-разведчик, Зорге стремился давать "заказчикам" в Москве и Берлине точную и объективную информацию о положении на Дальнем Востоке, чтобы помочь выработать взвешенный политический курс, исключающий военное столкновение СССР с Германией и Японией, вместе или по отдельности. Как человек, имевший связи в политическом мире Японии, он проводил идею взаимовыгодного сотрудничества с СССР и Германией, следуя в этом за Хаусхофером. Как аналитик, он внушал всем сторонам мысль о губительности внутриевразийского конфликта. Высоко оценивая военный потенциал японской и германской армии в своих работах — а также советской в разговорах с влиятельными лицами в Японии — он давал понять, что такую страну лучше иметь в числе союзников, нежели противников. В "Тюремных записках" Зорге подробно рассказал об этом, впрочем, не называя фамилий".
Ганс Отто Майснер, третий секретарь немецкого посольства в Токио, так оценил работу советской резидентуры: "Группа Зорге добилась невиданного успеха. Подробные сведения об Антикоминтерновском пакте достигли Кремля через 48 часов после подписания (1) и почти за 30 часов до того, как он стал известен японскому кабинету и германскому верховному командованию".
Неоценим был также вклад группы Зорге в решение проблемы о времени и характере вступления Японии во Вторую мировую войну. Теперь Рихард считал свою миссию выполненной и подумывал о возвращении в СССР, хотя, возможно, и не очень стремился жить в этой стране. Однако шансов выехать из Японии во время войны у него было немного. Германский журналист и член НСДАП, разумеется, не мог отправиться прямо в СССР Зорге реально мог попробовать выехать только в Китай, но не факт, что японцы разрешили бы такую поездку. Да и из Китая было весьма непросто добраться до СССР или нейтральных стран.
Арест и суд
Японцы перехватили целый ряд сообщений Клаузена и обнаружили, что текст зашифрован пятизначными группами цифр, равно как и то, что передачи идут в направлении Владивостока. Японская контрразведка не сомневалась, что в стране действует советская разведывательная группа, хотя и не могла расшифровать радиограммы.
Макс Клаузен рассказывал Юлиусу Мадеру о том, как шифровал радиограммы: "Я хотел бы подробнее объяснить нашу систему кодирования на примере одного из последних сообщений, переданных мне Рихардом. Текст этой столь важной радиограммы гласил: "Советский Дальний Восток может не опасаться нападения Японии". Его необходимо было так закодировать, чтобы его не мог расшифровать никто из посторонних. Поэтому я воспользовался системой, надежно служившей нам на протяжении нескольких лет. Вначале необходимо было заменить буквы цифрами. Мы пользовались английским алфавитом. Наиболее часто употреблявшиеся буквы заменялись однозначными цифрами, прочим буквам соответствовали двузначные цифры от 80 до 99. Это однократное кодирование не представлялось нам достаточно надежным: служба радиоперехвата противника такой текст все же могла расшифровать.
Для вторичного кодирования мы пользовались "Статистическим ежегодником Германского рейха". Тогда, в 1941 году, я воспользовался выпуском 1935 года. Статистический ежегодник состоял из сотен таблиц, содержавших великое множество цифр. В первой его части были помещены статистические данные о Германии, отпечатанные на белой бумаге. Эту часть я использовал в качестве основы для кодирования. Во второй части справочника, на листах зеленой бумаги, приводились международные статистические обзоры: ею пользовался Центр для шифровки радиограмм, предназначавшихся для нашей разведгруппы. Совершенно "аполитичный" статистический ежегодник мы выбрали не только потому, что с его помощью можно было составить сотни тысяч цифровых комбинаций, но и еще по той причине, что наличие такого издания у журналиста Зорге и у меня, слывшего солидным предпринимателем, не вызывало абсолютно никаких подозрений.
Каждая радиограмма начиналась нашим "обратным адресом": DAL, то есть 83 5 93. Это были начальные буквы русского географического названия Дальний Восток. В конце каждой радиограммы я отстукивал условное имя Рихарда Зорге — RAMSAY, соответственно, в цифрах 4 5 96 0 5 97. Шифровки передавались исключительно группами из пяти чисел.
Теперь мне хотелось бы попытаться как можно понятней разъяснить принцип вторичного кодирования. Числа, представлявшие собой зашифрованный полный текст радиограммы, записывались в виде групп из пяти чисел. При этом под каждой строкой я оставлял столько места, чтобы под ней записать цифры из "Статистического ежегодника", а также результат суммирования обеих строк. Откуда появились цифры второго и третьего ряда? Цифры для второго ряда я брал со 193-й страницы "Статистического ежегодника Германского рейха" за 1935 год. Цифры для второго ряда я брал с этой страницы справочника, причем начиная с седьмой строки пятого столбца. Для еще большей надежности мы никогда не брали первую цифру, а всегда начинали с последней цифры соответствующего столбца. После того, как числа из справочника были записаны под цифрами, получившимися в результате первичного кодирования, последние складывались с первыми, десятки при этом отбрасывались. Я записывал только оставшиеся единицы сумм — так получалась третья строка.
Теперь необходимо было сообщить Центру, с какого места в статистическом ежегоднике надо начинать брать цифры для расшифровки. Необходимость эта возникала оттого, что я всякий раз использовал новую страницу, и отсчет цифр начинал с другой строки или с другого столбца. Это сообщение кодировалось отдельно. Под цифрами четвертой "пятерки" дважды закодированного текста я записывал номер страницы и цифры, обозначавшие строку и столбец. Под ними я, кроме того, записывал еще и третью с конца "пятерку". Все это складывалось…"
За час Макс мог зашифровать до 500 "пятерок".
Японцы обратились к немцам с просьбой пристать им современные пеленгаторы. Отт сообщил об этой просьбе Зорге. Тот ответил, что, похоже, японцы страдают шпиономанией, а сам потребовал от Клаузена чаще менять места передачи.
Как же провалилась группа Зорге? Вопреки распространенному мнению, отраженному и в знаменитом фильме "Кто вы, доктор Зорге?", провал произошел не из-за того, что рация Клаузена была запеленгована. Японским пеленгаторщикам так и не удалось вычислить ни одно из мест, откуда выходил в эфир неуловимый радист.
Уиллоуби озвучил версию "коммунистического следа": благодаря предательству, полиция вышла на художника Мияги Ётоку из группы Зорге, который, живя в Америке, вступил в Коммунистическую партию США и был завербован советской разведкой, а вернувшись домой, стал работать с "Рамзаем". Наибольшие споры вызывало имя вероятного предателя. Им оказался Ито Рицу, один из лидеров Коммунистической партии Японии как в довоенные, так и в послевоенные годы, человек головокружительной и трагической судьбы.
В 1955 году Рицу Ито, находившийся в Китае, был объявлен предателем и исключен из Компартии Японии. Ранее он, подчиняясь директивам из Москвы, пытался перенять китайский опыт, чтобы начать партизанскую войну в Японии. Руководство КПЯ заявило, что, согласно проведенному им расследованию, после ареста 27 июня 1940 года Ито "раскололся" и стал осведомителем полиции, после чего его не только выпустили (будто бы за недостатком улик), но и дали возможность вернуться на работу в исследовательский отдел компании Южно-Маньчжурской железной дороги. В числе прочих Ито выдал свою знакомую коммунистку Китабаяси Томо, члена "внешнего круга" группы Зорге, которая была связана с Мияги. Она была арестована и, в свою очередь, выдала Мияги. От него ниточка протянулась к Одзаки и Зорге. Кстати, Ито и сам был знаком с Одзаки, но исключительно как "младший" со "старшим" — и по возрасту, и по положению. Одзаки в тюрьме также был уверен, что ниточка, приведшая контрразведку к нему, началась с предательства Ито.
Ито вернулся в Японию лишь 3 сентября 1980 года, проведя, как оказалось, 27 лет в заключении в КНР. В 1998 году 84-летний ветеран Компартии Китая Чжао Аньбо, некогда курировавший "японское направление" политики Пекина, заявил японскому информационному агентству Киодо Цусин, что в середине пятидесятых Носака и еще один видный коммунист, Хакамада Сатоми, прямо просили китайцев "ликвидировать" Ито как изменника. Через 12 лет после возвращения Ито 100-летний Носака сам был обвинен в причастности к сталинским репрессиям против японских коммунистов, снят с поста почетного председателя партии, а затем и вовсе исключен из ее рядов. Вплоть до своей смерти в 1989 году Ито пытался оправдаться, заявляя, что он не предатель.
В одном из документов японской тайной полиции, опубликованном после войны, говорилось, что "показания Ито Рицу следует считать началом арестов по этому делу (Зорге. — Б.С.)". Это подтвердили американцам и уцелевшие японские контрразведчики. Однако в итоговом докладе комиссии ГРУ "Опыт организации и деятельности резидентуры "Рамзая"", составленном в 1964 году М.И. Сироткиным, утверждалось следующее:
