Фердинанд Опль - Фридрих Барбаросса
Уже во время задержки Штауфена в Лоди в январе 1185 года кремаски, еще в 1160 году изгнанные со своей родины и в годы своего изгнания особенно сильно почувствовавшие на себе притеснения миланцев, подали жалобу на кремонцев, предпринимавших территориально-политические акции, направленные против их области. Правда, в 1162 году Кремская крепость сама вверила себя кремонцам, но в годы штауфеновского имперского управления до 1167 года кремаски непосредственно контролировали свою территорию. Разгневанные жалобой своих традиционных врагов государю, присутствующие в Лоди кремонцы выхватили свои мечи и прогнали кремасков из придворных покоев, проявив откровенное пренебрежение к авторитету императора. Хотя Фридрих вначале и не лишил совсем Кремону своего расположения, отношения день за днем ухудшались. В обширном обвинительном акте[373] император, в свою очередь, обобщил выдвигаемые против Кремоны жалобы, причем не без основания подчеркнул свидетельства того, как город на По постоянно умел извлечь собственную выгоду из затруднений государя. Уже в 1167 году город принял заметное участие в образовании враждебного городского союза, поставил императора вместе с его семьей в чрезвычайно опасное положение во время трудного перехода через Апеннины при возвращении из Рима в сентябре того же года. В 1176 году кремонцы использовали свой переход на сторону Империи для того, чтобы, так сказать, вытянуть из Штауфена перенос расположенных у реки По местечек Гуасталла и Луццара, которого они давно добивались. Тем временем государь во время остановки в их городе в декабре того же года был едва обеспечен самым необходимым, чтобы их давление на него ощущалось сильнее.
Затем, уже через несколько дней после происшествия в Лоди, Фридрих тесно сблизился с несколькими городами Лиги, регулярно ему противостоявшими. В Пьяченце император еще в январе 1185 года впервые присутствовал на одном из съездов Ломбардской лиги. 11 февраля в пфальце Реджо был документально оформлен союз с Миланом. Это стало логическим следствием всего развития событий. С этим пактом[374] был связан полный поворот штауфеновской городской политики в Италии. Существовавшая с первых лет правления Штауфена постоянная вражда с «ломбардской метрополией», лейтмотив всех мероприятий Барбароссы в южном королевстве вплоть до 1177 года, полностью прекратилась. Мощь Милана так никогда и не была окончательно сломлена. Даже после императорского триумфа над городом весной 1162 года она уже пять лет спустя вновь возродилась, как феникс из пепла, в рамках Ломбардской лиги. По соглашению в Реджо Барбаросса передал миланцам за необычно низкий ежегодный ценз всего лишь в 300 фунтов в императорской монете все суверенные права Империи в архиепископстве, а также в графствах Сеприо, Мартезана, Булгария, Леччо и Стаццона и гарантировал им свою защиту от Павии, равно как и поддержку при восстановлении Кремы. Последний пункт ясно подчеркивал возрождающийся антагонизм с кремонцами. В числе свидетелей заключения пакта назывались также консулы Кремы. Таким образом, спустя двадцать пять лет после того, как кремаски оставили свой разрушенный город, они создали в Милане правительство в изгнании.
В качестве ответного шага миланцы оказали правителю помощь в проведении его политики рекупераций, которая особенно должна была касаться бывших владений Матильды, оспаривавшихся папством. Уже остановившись в Реджо, государь оказался в области, где эти владения были особенно сконцентрированы. Через два дня после заключения договора с Миланом он находился в Кастелларано на Секкии, одном из бывших матильдиных местечек, господствовавшим над главным подходом к горам[375]. До середины марта Фридрих задержался в этой местности на северном склоне Апеннин. Выдачей привилегии вассалам Гарфаньяны и Версилии (соответственно, севернее и северо-западнее Лукки)[376] он распространил отсюда свое влияние также и на южный склон гор в данной области, установив в подчиненной зоне непосредственное имперское господство. Несколько позже он оформил территорию Гарфаньяны и Версилии как отдельный административный округ Империи, подчинив его маркграфу Гильельмо (Вильгельму) ди Пароди из Лигурийских Апеннин как подеста и ректору[377]. При этом существенную роль в его действиях сыграло стремление ограничить экспансионистскую политику лукканцев.
После посещения Болоньи, которая в прежние годы расценивалась как центр враждебных Империи сил на Виа Эмилия, Штауфен в апреле вернулся в собственно Ломбардию, чтобы там во исполнение своего договора с Миланом подготовить повторное основание Кремы. Сначала в Павии он по жалобе епископа Милона Туринского назначил ему очную ставку с графом Гумбертом Савойским. На рубеже 1167 и 1168 годов граф сумел, при крайне тяжелом положении, сложившемся для императора, удовлетворить давние притязания своего дома в районе Турина. Хотя Фридрих уже в годы своего пятого итальянского похода (1174–1178) неоднократными демонстративными остановками в Турине настойчиво подчеркивал притязания Империи на эту зону, савойец оставался верен Империи. Во время переговоров с городами Лиги весной 1183 года он все еще причислялся к открытым приверженцам императора. Впрочем, год спустя императорский легат канцлер Готфрид впервые вынужден был вмешаться в конфликт между Милоном Туринским и графом Гумбертом (март 1184 года, Милан). В апреле 1185 года в Павии такой случай представился и самому императору. Фридрих вызвал графа в Турин, назначив срок прибытия на июнь того же года[378]. Впрочем, сначала Штауфен отправился через Милан в Крему, которую 7 мая 1185 года, четверть века спустя после разрушения им же в январе 1160 года, основал вновь во исполнение соглашения в Реджо. Фридрих лично возвратил кремасков на их родину и пожаловал доселе пребывавших в Милане консулов Кремы леном с правами графов Кремо-Камизано, с давних пор связанных с Кремоной. В Креме, восстановлению которой благоприятствовала исключительно сухая погода, государь задержался на несколько недель[379]. Только в июне он прибыл в Турин по делу о савойском конфликте, правда, приглашенный граф при дворе не объявился. Тогда дело было передано канцлеру Готфриду, занимавшемуся им еще с прошлого года, и 2 сентября 1185 года в Турине тот восстановил тамошнего епископа в правах, оспаривавшихся графом Гумбертом[380].
Из пьемонтских земель Барбаросса в начале июля отправился в поездку на юг, чтобы сопроводить в Империю свою будущую невестку, Констанцию Сицилийскую. После того как уже в октябре прошлого года были приняты обязательства касательно будущего брака наследника престола с норманнской принцессой, король Вильгельм II Сицилийский весной 1185 года по соглашению со штауфеновским императором привел к присяге сицилийских баронов, и среди них прежде всего внука первого сицилийского короля Рожера II, графа Танкреда Леччейского, происходившего от одной его внебрачной связи. При этом Вильгельм ради обеспечения престолонаследия в Сицилии из-за своей все еще продолжающейся бездетности смог настоять на том, чтобы присягу на верность в качестве наследника его державы принял Генрих VI. Вероятно, в параллель этому пятнадцатилетний мир с Империей, провозглашенный в 1177 году, был заменен на постоянный мир[381]. Тем самым Штауфеном был сделан крупный политический ход, приведший, пожалуй, к его самому значительному успеху.
Через Монте-Бардоне, где он восемнадцать лет назад оказался в крайне опасных обстоятельствах, Фридрих проследовал в Тоскану. В Сан-Миньято на Арно, одном из центров штауфеновской имперской администрации в Средней Италии, был издан диплом, предназначенный епископу Петру Лунийскому и дополнительно обеспечивший Империи использование только что пройденного апеннинского перевала[382]. В первые дни августа император сделал остановку во Флоренции, до сих пор ни разу им не посещавшейся. Лишь его общепризнанный и укрепившийся в то время авторитет позволил ему именно здесь лишить этот город, как и все остальные тосканские города, за исключением Пизы и Пистойи, прав графств, господства над контадо[383]. В Средней Италии со всей очевидностью необходимо было своевременно положить конец угрозе экспансионистских устремлений коммун, с которой император так долго боролся в землях к северу от Апеннин и которой впоследствии он вынужден был там уступить. Одновременно эта акция находилась в тесной связи с подготовкой максимально благоприятных исходных позиций для начала правления его сына. Фактически посредством этого столь радикального наступления на города, которое в следующем году было продолжено Генрихом VI даже с применением военной силы, удалось решающим образом укрепить позиции Империи.
