Фердинанд Опль - Фридрих Барбаросса
Подчинив Генриха, Фридрих весьма успешно справился с величайшей напряженностью, годами царившей в Империи. В союзе с князьями ему удалось устранить самую значительную из сил, враждебных его власти. Одновременно он смог предпринять обширную реорганизацию Империи, в ходе которой обеспечил себе новые зоны влияния на севере, а также контроль над заново разделенными герцогствами. Еще в Эрфурте лены были дарованы как несовершеннолетнему Фридриху, сыну герцога Леопольда V Австрийского, так и несовершеннолетнему Ульриху II, сыну скончавшегося герцога Германа Каринтийского, благодаря чему на юго-востоке Империи появились соответствующие гарантии спокойствия[332].
Повышенного внимания в следующие годы потребовало положение в германско-французской пограничной зоне[333]. Король Филипп II Август, в 1180 году наследовавший своему отцу Людовику VII, не сошелся мнениями в территориально-политическом вопросе с графом Филиппом Фландрским, на племяннице которого Изабелле де Эно он женился по настоянию последнего. Фламандец, на Рождество 1165 года получивший от императора в лен графство Камбре и с тех пор связанный с императрицей дружественным союзом, оказал Штауфену вооруженную поддержку в Италии: он сражался в 1176 году при Леньяно и даже попал в плен к миланцам. В конце 1181 года он обратился к императору с просьбой о помощи, и тот повелел направить Капетингу грозное послание. Вопрос о том, насколько серьезно Барбаросса готовился к вооруженной интервенции в поддержку своего ленника, остается открытым (особенно если учитывать последующие события), но его слова, должно быть, оказали свое воздействие. Создавшееся напряженное положение было чревато новыми проблемами — прежде всего потому, что графу удалось вовлечь в осуществление своих планов юного короля Генриха VI, принимавшего теперь заметное участие в жизни Империи. Поначалу, правда, весной 1182 года между Капетингом и фламандцем был заключен мир при посредничестве англичан.
Достигнув после триумфа над Генрихом Львом новой вершины своего царствования, Фридрих мог снова уделить пристальное внимание итальянской ситуации. В 1179 году в Констанце он выдал диплом монахам из Сант-Амброджо в Милане, сохранявшим верность Империи даже во время схизмы: следуя их просьбе, он укрепил господствующие позиции аббатства в его отношениях с городом[334]. Теперь, весной 1182 года, он предоставил аналогичную привилегию капитулу Веронского собора. Таким образом, император пытался усилить свои позиции в итальянских городах, покровительствуя духовенству[335]. Если к тому же обратить внимание на решения Латеранского собора 1179 года, направленные против властных устремлений городов, создается впечатление, что Штауфен совершенно верно почувствовал веяния времени — все более проблематичное отношение церкви к городскому миру[336] — и воспользовался этим в своих интересах. Ведь перемирие с Ломбардской лигой, заключенное в 1177 году, так и не перешло в окончательный мир.
В Средней Италии и после 1177 года представительство интересов Империи вменялось в обязанность опытному имперскому легату Кристиану Майнцскому. Во время возвращения Александра III в Рим, в 1178 году, легат вступил в конфликт с маркграфом Конрадом Монферратским[337]. Причины охлаждения в отношениях с этим знатным домом, до сих пор неизменно остававшихся самыми добрыми, многообразны. Самое позднее в 1177 году Конрад был вынужден отказаться от должности имперского легата, которую с начала шестидесятых годов он исполнял в своем тосканском патримонии. Имперская политика тех лет игнорировала территориально-политические интересы рода[338]. Поначалу Кристиану Майнцскому удалось взять верх над Конрадом, которому на пользу сыграло сопротивление антипапы Каликста III своему смещению, но в сентябре 1179 года под Камерино он стал пленником маркграфа. Дом Монферратов тогда подпал под влияние византийской дипломатии. В феврале 1180 года Райнер Монферратский женился на Марии, дочери императора Мануила. Кристиан смог вновь обрести свободу в конце 1180 года, согласившись на унизительные условия, включавшие не только выплату больших денежных сумм, но и утрату важных позиций Империи. Он по-прежнему оставался в Италии и в августе 1183 года умер в Тускуле. Все эти события сказались на позициях императора в Средней Италии — правда, их последствия остались ограниченными благодаря его прочной власти над герцогством Сполето и маркой Анкона.
Весной 1182 года Барбаросса направился на Рейн, где, по выражению одного вормсского источника, после триумфа над Генрихом Львом были водружены победные штандарты (victrices aquilas)[339]. С Пасхи до Троицы (с 28 марта до 16 мая) он находился в Майнце, в городе, который он не посещал после приговора 1163 года, в резиденции архиепископа Кристиана, с давних пор пребывавшего в Италии в качестве имперского легата. Здесь при дворе появился граф Филипп Фландрский, с недавних пор вновь примирившийся с французским королем. Граф пожелал заключить с императором договор о наследовании. Несмотря на то что перспективы получения наследства, обусловленного договором, у Генриха VI были ничтожны (учитывая то, что у графа в Эно имелась многочисленная родня), Фридрих все же согласился на этот союз. Тем самым он приобрел действенный инструмент для влияния на соседнее Французское королевство[340].
Вероятно, император покинул рейнские земли только летом, намереваясь проследовать через Нюрнберг в Регенсбург. Этот традиционный центр герцогства Баварского все прочнее подпадал под непосредственную власть Империи. В последние десятилетия царствования Барбароссы повсеместно все большее значение приобретала активная политика в отношении городов на германских землях Империи[341]. В городе на Дунае ко двору явился князь Фридрих (Бедржих) Богемский, который, вопреки предписаниям Штауфена осенью 1173 года, смог утвердиться как правитель в своей стране, но теперь искал поддержки Империи из-за внутренних распрей с маркграфом Конрадом Отой Моравским. Барбаросса воспользовался ситуацией: признав Богемию за Фридрихом (Бедржихом), он в то же время подчинил маркграфство Моравское непосредственно Империи[342]. Испытанный принцип управления — «divide et impera» («разделяй и властвуй»)[343], применение которого столь явственно обнаруживается еще в борьбе с городами во время пятого итальянского похода, — был использован и в этом случае. Вероятно, тогда же император возвел графов Ронсберга, фогтов Оттобойрена, в ранг маркграфов в качестве вознаграждения за переход из лагеря Вельфа в его лагерь[344]. Эта мера очень точно отражает тогдашние принципы штауфеновской политики.
В конце года новые беспорядки призвали императора в Саксонию — Рождество он отпраздновал в Мерзебурге. Штауфен, которому исполнилось уже шестьдесят лет, проявлял удивительную активность, совершая дальние поездки, чтобы посетить проблемные зоны Империи. Широкому укреплению его власти и общепризнанному авторитету имперской администрации сопутствовало, конечно, все более эффективное исполнение его приказов. Как и в первые годы царствования, столь благоприятная ситуация в Германии сразу же развязала ему руки, и он мог снова обратиться к проблемам королевства Италии. Ситуацию в нем все еще определяло перемирие с городами Лиги, заключенное в 1177 году в Венеции. Непроясненным прежде всего оставалось отношение Империи с городом Алессандрией, который тщетно пытались покорить с осени 1174 года. В марте 1183 года при дворе Штауфена в Нюрнберге появились представители этого города вместе с делегатами Казале Монферрато, Кремоны, Комо, Павии и Брешиа. Такой состав делегации городов, видимо, можно объяснить тем, что до их приезда в Италии состоялись переговоры между коммунами, стоящими на стороне Империи, и некоторыми городами Лиги; они были направлены на то, чтобы подготовить урегулирование взаимоотношений. Дипломом от 14 марта Фридрих оказал Алессандрии свою милость; при этом было условлено, что формально город основывается заново. «Новому» городу демонстративно дали название Чезария («город императора»)[345].
Для государя этот акт был исключительно успешным — ведь тем самым Фридрих не только перетянул на свою сторону еще один город из рядов Лиги, но и обеспечил себе исключительно выгодную позицию в переговорах с союзом городов, начавшихся уже в конце апреля 1183 года. Действительно, в 1183 году их необходимо было начать — в силу истечения срока шестилетнего перемирия, заключенного в 1177 году. Переговоры, проведенные в Пьяченце, оказались успешными. В июне представители городов Лиги появились в Констанце, где был заключен мир с верхнеитальянскими коммунами, названный по этому городу на Боденском озере. Хотя император отказался здесь от многочисленных претензий Империи к городам, признав за ними суверенитет, против которого столь долго боролся, заключение этого мира позволило интегрировать бюргерство в организм Империи в качестве необходимого составного элемента. Помимо этого, штауфеновская финансовая политика приобрела прочный фундамент — благодаря договоренности о ежегодном регальном чинше[346].
