Дэвид Берлински - Искушение астрологией, или предсказание как искусство
В год Господа нашего Иисуса 1431-й, на седьмой день августа, который был днем Марса, по истечении семи часов с полуночи, в час Солнца, некий мастер ремесел и доктор медицины по имени Анри Амиси, уроженец Брюсселя, что в Брабанте, спросил по поручению старшего декана Вьена, который занемог, выживет ли он. Так случилось, что в час сей был виден знак небес над Вьеном [128].
Из этих слов следует, что доктор Амиси, упомянутый в отчете, пользовал пациента, выздоровление которого было весьма проблематично. Дел у доктора — по горло. Он просит о помощи, но не для того, чтобы лучше лечить больного. Речь не идет о лекарствах, и способы лечения не обсуждаются. Вопрос стоит иначе: выживет пациент или нет? Вот как стажер послал бы анамнез сложного случая, в котором фигурирует печень, крупному специалисту по печени, так и доктор Амиси консультируется с экспертом.
Знак, о котором говорит доктор Ганиве, — не гороскоп. Он отвечает на единственный вопрос: умрет ли человек (старший декан Вьена)? После формулировки вопроса была составлена таблица. И положение звезд рассматривали с этой точки зрения. По давней традиции вопрошающий соотносится с асцендентом. Анализ осуществляется методично. Доктор Ганиве идет по таблице шаг за шагом, ища в ней на каждом этапе симптомы, тайны и знаки:
Я посмотрел на сей знак или вопрос, и привел асцендент и Луну к больному декану, и узрел, что Луна стремится к слиянию с Солнцем и уже освещена его лучами. Это одно из свидетельств смерти.
Проход Луны под лучами Солнца всегда считался плохим предвестием в астрологии. Тут Ганиве следует древним традициям.
Далее доктор Ганиве рассматривает четыре других астрологических знака, совершенно традиционных и одновременно печальных:
Я счел Часть Убийственной планеты в четырнадцатом градусе Льва между Луной и Солнцем и под лучами Солнца в начале двенадцатого дома знаком зла, терзающего пациента.
Я счел, в-третьих. Часть Смерти в двадцать шестом градусе Девы в асценденте, в доме Жизни, также свидетельством беды.
В-четвертых, я рассмотрел часть Жизни настоящего символа в двадцать шестом градусе Овна, в доме Смерти: тут была некая предвещающая беду комбинация, то есть жизнь или часть Жизни в доме Смерти, а часть Смерти в доме Жизни; обе в одном и том же градусе в каждом из знаков, а градусы эти — условия, предвещающие погибель.
Более того, часть Судьбы была в семнадцатом градусе Девы в двенадцатом доме, а Меркурий в конце своего движения приближался к началу обратного пути и вредил асценденту.
Итак, вывод неутешителен. «Я рассудил, — печально замечает доктор Ганиве, — что пациент впадет в забытье не позднее чем через сутки, каким бы благоразумным ни был, у него начнется бред до исхода первых суток, и он умрет до исхода вторых».
Как всякий врач, доктор Ганиве, разумеется, описывает свои успехи, а не поражения. Но данный случай совершенно незауряден в том смысле, что все астрологические знаки говорят об одном. Любой астролог может это заметить. В 1555 году, примерно через полвека после смерти Ганиве, астролог по имени Эндрю Диггес обнародовал текст под заголовком «Предсказание, рукопись по медицинской астрологии» [129]. Этот трактат в еще более ярких подробностях предлагал систему медицинской трактовки астрологических знаков, к которой прибегал Жан Ганиве.
Каждый орган человеческого тела соотносится со знаком зодиака. Меркурий управляет мозгом и нервами. Юпитеру отдана печень. И так далее до Сатурна, и тогда, и сейчас покровителя ортопедов и командира костей и скелета. Далее система подразделяется на диагностические категории, которые также основаны на знаках зодиака. Жалобы на боли в области лица, невралгию? Обратитесь к Овну. Дева понадобится тем, у кого наблюдаются симптомы болезней сердца, позвоночника или нижней части печени. Рыбам достались ступни и пальцы ног. И наконец, книга дает перечень симптомов, связанных с солнечными знаками. Телец отвечает за недуги, вызванные обжорством, чревоугодие и слабость к комфорту. Лев, напротив, имеет дело с перенапряжением сил — есть такие люди, которые просто не умеют останавливаться и отдыхать. Наставления Диггеса заканчиваются разделом с вполне разумными советами по использованию лекарственных средств, в основном растительного происхождения.
На излете Средневековья было широко распространено мнение о том, что существует явная связь между космическим порядком и живой природой. Некий врач XIII века опубликовал свои размышления о двух основных факторах, определяющих диагноз: о пульсе и моче. Доктор N — ибо личность автора остается в тени его книги — рассматривает роль сердца и печени, двух из четырех главных органов тела. «Сердце и печень, — пишет он, — занимают такое же место в микрокосме, как Солнце и Луна во внешнем мире». И это сравнение не осталось в прошлом, оно содержится и в современных научных теориях. «Как природное тепло, — утверждает доктор N, — исходит от Солнца по воздуху, точно дар всему живому на земле, так же и тепло идет от сердца, его источника, через дух… А печень есть аналог Луны: ибо как Луна сообщает влагу областям по соседству… так и печень создает основные жидкости и дарует нужную каждому члену» [130].
Эти космологические раздумья объясняют огромную важность мочи и пульса. Первая сообщает о состоянии печени, второй — о состоянии сердца.
Космологические рассуждения идут дальше. Они предлагают безмерно сложную методику диагностирования. Живший и работавший в начале XII века лекарь, известный под именем Вильгельм Марсельский, сочинил трактат De Urina non Visa («О невидимой моче») [131]. Такое название способно вызвать любопытство и у современных читателей. Моча пациента имеет колоссальное значение, утверждает автор, но случается, что врачу приходится ставить диагноз на расстоянии, когда моча больного ему недоступна, поскольку больной находится в другом городе или, возможно, не желает мочиться по команде. Хороший врач, несмотря на это, должен уметь определить качество отсутствующей мочи, составив таблицу пациента. В таких таблицах можно увидеть предтечу современных диагностических устройств, вроде электронного и ядерного магнитно-резонансного томографов.
То, что врачам необходимо прибегать к помощи астрологических таблиц, чтобы выдать заключение, также свидетельствует об ограниченности их умений. Медицина — это искусство помогать. Но она еще и упражнение для ума, поскольку призвана точно предсказывать течение болезни. А как иначе может врач изобрести средство от недуга, если не путем анализа его естественного хода? Но идеальное проникновение в будущее возможно, утверждает Вильгельм, только когда внимание врача ограничено небесными телами, где следствия вытекают из причин непрерывно и закономерно, где прошлое, настоящее и будущее одинаково доступны астрологу. Причины, обеспечивающие движение звезд, без сомнения, влияют на благополучие людей. Они, в сущности, и есть наивысшие причины, хотя бы потому, что Земля покоится в центре Вселенной, где сходятся все силовые линии космоса.
Но те же небесные причины могут вызвать совсем другие следствия на Земле. Практические предсказания в медицине, как и в любой другой науке о человеке, замечает Вильгельм, не могут быть абсолютно точными, ибо жизненные ситуации и непредвиденные обстоятельства бывают столь различны и случайны, что способны разрушить любую схему пророчеств.
Такая теория помогает, конечно, оправдывать недостатки науки, объясняя ее ошибки заранее. Вильгельм, вынуждены сказать мы, просто сделал возможным проверить свои воззрения опытом. Если астрологическое предсказание подтверждается, отлично, если нет, тоже неплохо. Этот принцип слишком хорош, чтобы быть истинным. Но прежде чем обрушить обвинения на голову Вильгельма, стоит вспомнить, как часто современные медики оправдываются, приводя те же доводы, перед родственниками умерших пациентов, говоря, что вот ведь ничто не предвещало смерть, все анализы были хорошими…
Чума была страшной, поистине ужасающей. Как же неумолимо убивала она людей! В обществе, склонном искать знаки в обычных событиях жизни — вьющаяся роза означала блаженство воплощения, а ее шипы напоминали о Распятии, — всякое заболевание, как правило, несло в себе символический смысл. Но смысл чумы не содержал никакой символичности. Она наказывала праведников и нечестивцев, молодых и старых, а временами почему-то щадила негодяев и мизантропов. Она наказывала людей, безжалостно истребляя их. Выжившие — чудом — хоронили умерших.
В Historia de Morbo («История болезни») [132] итальянский адвокат Габриэль де Муссис оставил отчет о чуме, болезни, пробуждавшей в людях невероятный, всепоглощающий страх. В начале книги автор говорит, что это заболевание — изначально наказание Божье. Справедливый Господь советовал человечеству раскаяться. «Недуг был послан, (и) трепещущее копье Всевышнего было нацелено на все и вся, и поразило оно весь род человеческий жестокими ранами». Чума беспощадно убивала в душах людских чувство сострадания. «Когда в доме один сляжет от болезни, — пишет он, — никто к нему не подходит. Даже близкие друзья держатся на расстоянии, утирая слезы. Врачи отказываются приходить, (и) даже священник, поддавшись панике, проводит таинства со страхом и трепетом». С той же беспощадностью разбила чума и узы между мужьями и женами, родителями и детьми. «И в предсмертной агонии жалобно звали больные друзей и соседей». Но все без толку. Их крики заставляли соседей «держаться подальше (и) запирать дома умерших».
