Джон Келлер - Секреты Штази. История знаменитой спецслужбы ГДР
Операция «Моисей»
Хоть и в различной степени, но в совместных операциях КГБ и Штази принимали участие все управления. В мае 1982 года, когда в полном разгаре была операция в Польше, начал реализовываться еще один крупный совместный проект. Генерал И. А. Маркелов, начальник второго главного управления КГБ, уведомил Мильке, что посылает к нему в Берлин своего самого надежного помощника. В подробности Маркелов вдаваться не стал, сообщив лишь фамилию и должность гостя — полковник Владимир Анатольевич Кремаковский, начальник четырнадцатого отдела второго управления. Мильке знал, что сферой деятельности второго управления является внутренняя безопасность и контрразведка и что сам Маркелов был заместителем председателя КГБ. Кроме того, это управление являлось центром руководства и координации всех видов деятельности в сфере контрразведки, касавшейся СССР. Мильке понимал, что Кремаковскому поручено обсудить с ним вопрос первостепенной важности, поэтому сообщение генерала Маркелова он воспринял как приказ подготовиться к государственному визиту.
Мильке приказал начальнику управления контрразведки генерал-лейтенанту Кратчу взять Кремаковского под свое крыло.
Не зная почему Кремаковский приезжает в Берлин, Кратч решил сделать все от него зависящее, чтобы угодить и своему шефу, и КГБ. Он приказал полковникам Курту Шенку и Райнеру Виганду подготовиться к обсуждению любых вопросов, которые могли бы представлять интерес в сфере контрразведки как для ГДР, так и для СССР. Виганд был начальником рабочей группы «Иностранцы», подразделения по наблюдению за иностранцами, приезжавшими в ГДР, и иностранцами проживавшими там, включая дипломатов иностранных посольств в Восточном Берлине. С помощью агентов-двойников его рабочая группа курировала работу различных организаций, располагавшихся в Западном Берлине. Надеясь получить дополнительные сведения о цели визита Кремаковского, Виганд навел справки у полковника Бориса Смирнова, офицера связи КГБ при восточногерманской контрразведке. Смирнов ответил ему, что он не в курсе, но добавил, что Кремаковский — одна из самых влиятельных фигур во втором главном управлении КГБ.
5 мая 1982 года в зале для особо важных персон аэропорта «Шёнефельд» прибытия знатного гостя ожидала делегация в составе Виганда, Шенка, офицера протокольного отдела, а также офицера связи КГБ. После того как обычные пассажиры покинули лайнер «Аэрофлота» через заднюю дверь, трап подкатили. к передней двери. И только тогда появился товарищ Кремаковский, мужчина лет пятидесяти, внушительных размеров, похожий на медведя. Он спускался по трапу не торопясь, размеренным шагом, словно могущественный начальник, которого встречали подчиненные. Кислым выражением лица он напомнил Виганду Андрея Громыко, советского министра иностранных дел, который всегда выглядел так, словно мучался сильной изжогой. Полковника сопровождал сотрудник помоложе, который представился как подполковник, специалист по израильским делам.
Офицер связи, полковник Смирнов, приветствовал важного гостя с подчеркнутой вежливостью и подвел его к офицерам Штази, выстроившимся шеренгой. Когда Смирнов начал было представлять их, Кремаковский просто рыкнул: «Пошли!», никаких рукопожатий и приветствий. Не говоря больше ни слова, полковник сел в «мерседес», который восточные немцы подавали лишь в особых случаях.
Кремаковский продолжал хранить молчание и дальше в течение получаса, пока гость и встречавшие не прибыли на роскошную загородную виллу на берегу живописного озера в Грюнау. Здесь Штази принимала почетных гостей.
Советского гостя на пороге виллы встретил генерал Кратч. Он провел его в «охотничью комнату», салон, обитый дубовыми панелями и украшенный трофеями — оленьими и кабаньими головами. Когда Кремаковский уселся, Кратч сказал: «А теперь, товарищ полковник, позвольте мне предложить вам заслушать доклад полковника Шенка о ситуации в ГДР». Кремаковский молча кивнул. По мере того как он слушал, выражение его лица становилось все более кислым. Через десять минут он ударил кулаком по столу, опрокинув бутылки с водой и хрустальные бокалы. Повернувшись к офицеру связи, он прорычал ему несколько фраз по-русски. Полковник Смирнов покраснел от смущения и, запинаясь, перевел: «Товарищ Кремаковский спрашивает, как долго все это будет продолжаться. Он приехал сюда не для того, чтобы слушать лекцию на политическую тему». Позднее он передал Виганду то, что в действительности сказал Кремаковский: «Сколько еще этот идиот будет нести вздор, который меня вовсе не интересует?».
«Меня интересуют лишь ваши операции против израильской разведки. Кроме того, я хочу услышать, что вам известно о том образе жизни, который ведут в Западном Берлине бывшие советские граждане. Пожалуйста, доложите об этом!» Поведение Кремаковского как громом поразило офицеров Штази, которые уже давно успели отвыкнуть от подобного обращения. Кремаковский жил вчерашним днем. Он был сталинистом старой закваски, для которого немцы все еще являлись побежденными.
Вскипев от возмущения, генерал Кратч выбрался из своего кресла, что было совсем непросто для человека столь же тучного, как и Герман Геринг, и сказал: «Товарищ полковник, можете продолжать совещание с моими сотрудниками. Если у меня найдется время, я приму вас по окончании вашей миссии. Но сначала я должен проконсультироваться с главой вашей резидентуры».
Не ожидая ответа, Кратч сердито направился к выходу и хлопнул за собой дверью. Тем же вечером Кремаковского вызвал к себе в Карлхорст глава советской резидентуры Олег Шумилов. После этого самоуверенности у Кремаковского несколько поубавилось, хотя в целом его отношение к коллегам из Штази было таким же пренебрежительным.
В конце концов Кремаковский объяснил, что он изучил рапорты, которые Виганд отправлял в КГБ. Они касались деятельности советских граждан, живших в ГДР и Западном Берлине. Эти люди занимались контрабандой и спекуляцией валютой, что делало их чрезвычайно желательными объектами для принудительной вербовки в качестве осведомителей. Полковник Виганд также информировал КГБ о том, что западные специалисты начали проявлять повышенное внимание к советским евреям, которым позволили эмигрировать и которые осели в Западном Берлине. Эти рапорты и навели Кремаковского на мысль о том, чтобы съездить в Берлин и на месте лично оценить обстановку. Он хотел определить, можно ли воспользоваться этой ситуацией в целях внедрения своей агентуры в еврейские организации, в частности в израильскую разведку «Моссад».
Совещание длилось больше недели. За это время офицеры Штази успели заметить, что Кремаковский каждое утро ездил в Карлсхорст, где совещался с генералами Шумиловым и Маркеловым, с последним — по телефону. Каждый день он требовал новой информации и точных ответов на свои вопросы. Пытаясь изменить отношение Кремаковского к немцам, Виганд организовал для него прогулки и экскурсии на яхте по рекам, каналам и озерам Восточного Берлина. Водка лилась рекой. В ход были пущены все средства, даже игра на самолюбии Кремаковского, которому дали капитанскую фуражку и поставили у руля. Виганд сфотографировал его в разных позах и продолжал усердно щелкать, даже когда пленка уже давно закончилась.
За день до отбытия Кремаковский потребовал, чтобы подразделение Виганда совместно с КГБ начало реализовывать комплекс мер «по противодействию проискам западных спецслужб против Советского Союза». Кремаковский подозревал, что израильская и американская разведки используют евреев-эмигрантов из СССР в качестве агентов. Совместная команда КГБ и Штази должна сфокусировать свое внимание на «Моссаде». КГБ также нужны были свои глаза и уши внутри еврейской диаспоры, чтобы присматривать за советскими евреями, у которых в СССР все еще оставались родственники и которые могли бы пригодиться для выявления диссидентов и потенциальных агентов. Виганду ничего не оставалось, кроме как согласиться. Через три месяца он должен был привезти в Москву конкретную программу и наброски плана действий.
Перед отъездом Кремаковского Виганд решил еще раз задобрить его и устроил ему и его спутнику поход по универмагам Восточного Берлина и валютным магазинам. Затем нагруженных покупками как Санта-Клаусы обоих офицеров отвезли в аэропорт. К тому времени когда Кремаковский поднялся на борт лайнера «Аэрофлота», отношение полковника действительно трансформировалось, и он сердечно попрощался со своими «друзьями» из Штази.
Пожав руку Виганду, Кремаковский улыбнулся. «Мы назовем нашу совместную операцию «Моисей», — захохотал полковник.
«Я никогда не думал, что он способен улыбаться, не говоря уже о веселье», — вспоминал Виганд.
После ознакомления с результатом переговоров Мильке приказал проводить операцию «Моисей» исключительно силами подразделения Виганда.
