Глеб Елисеев - Эдгар Аллан По. Поэт кошмара и ужаса
Однако еще раньше, чем «Гротески и арабески» попали в руки читателей, произошло одно событие, изменившее к лучшему жизнь По в Филадельфии. Ему удалось устроиться помощником главного редактора в филадельфийский литературный журнал «Бартоне джентльмене мэгэзин».
Владелец и главный редактор этого журнала Уильям Эванс Бартон был весьма своеобразным человеком. Актер по профессии и по призванию, он перебрался из Англии в США в 1834 году, но оказался никому не нужным в качестве театрального деятеля. После нескольких неудачных попыток организовать собственный театр Бартон неожиданно преуспел на ниве журналистики и издательского дела. Созданный им в 1837 году «Джентльмене мэгэзин» выходил значительным тиражом и был одним из наиболее читаемых литературных журналов не только Филадельфии, но и Соединенных Штатов в целом.
Известный американский актер Джозеф Джефферсон, хорошо знавший Бартона, в своих воспоминаниях так отозвался об этом актере и издателе: «Бартон был одним из забавнейших людей, когда-либо живших на свете. Как исполнитель фарсовых ролей он в свое время не знал себе равных… Лицо Бартона напоминало большую географическую карту, на которую были нанесены все испытываемые им чувства…»
Эдгар По предложил в «Джентльмене мэгэзин» свою рецензию и ряд рассказов, которые позднее все были опубликованы на страницах ежемесячника. В письме, отправленном Бартону, поэт предложил свои услуги в качестве помощника редактора и даже описал целую программу развития журнала. Бартон ответил следующим посланием: «Филадельфия, 10 мая 1839 года. Эдгару А. По, эсквайру.
Милостивый государь!
Я уделил должное внимание Вашему предложению. У меня действительно имеется желание заключить в некотором роде договор, наподобие того, что Вы предлагаете, и я не знаю никого, кто мог бы лучше Вас соответствовать моим нуждам. Теперешние расходы журнала до ужасного велики, много больше, чем допустимо при моих тиражах. Я уверен, что издержки мои выше, чем в любом ныне существующем издании, считая и ежемесячники, вдвое превосходящие мой в цене. Конкуренция растет, и соперников с каждым днем все больше.
Давайте остановимся, скажем, на 10 долларах в неделю в течение оставшегося до конца года времени. Если мы решим остаться вместе и дальше, чему я не вижу причин не сбыться, Ваше предложение вступит в силу в 1840 году. Любому из нас надлежит уведомить другого по крайней мере за месяц о намерении расторгнуть договор.
Два часа работы в день за отдельными исключениями будет, я полагаю, вполне достаточно, кроме тех случаев, когда речь пойдет о вещах Вашего собственного сочинения. Так или иначе, Вам всегда легко удастся найти время для любого другого необременительного для Вас занятия — при условии, что Вы не станете использовать Ваши таланты в интересах каких бы то ни было других изданий, стремящихся помешать успеху „ДМ“.
Сегодня в три я обедаю у себя дома. Если захотите разделить со мной доброго барашка, буду рад. Если нет, пишите или заходите ко мне, когда Вам будет угодно.
Засим остаюсь, милостивый государь, Вашим покорным слугой, У.Э. Бартон».
После более детальных переговоров с хозяином «Джентльменс мэгэзин» в мае 1839 года мистер Эдгар Аллан По, эсквайр, был принят на должность помощника главного редактора. В качестве жалованья прижимистый Бартон предложил ему только десять долларов. При этом он, правда, обещал не загружать поэта служебными обязанностями больше двух часов в день. Впоследствии, когда По в очередной раз наладил работу чужого журнала, условия оплаты улучшились.
Начав трудиться у Бартона, поэт сумел несколько упорядочить и жизнь семьи, до этого только и делавшей, что переезжавшей с квартиры на квартиру. В конце 1839 года Эдгар вместе с Вирджинией и Марией Клемм поселились в кирпичном доме вблизи реки Скулкилл, на пересечении Коутс-стрит и Фэрмаунт-драйв. Герви Аллен гак описал жизнь поэта и его домочадцев на новом месте: «Новое жилище По состояло из располагавшихся па первом этаже столовой и гостиной (она же — его рабочий кабинет) и нескольких просторных спален, помещавшихся на втором. Кухня находилась в полуподвале. По-видимому, именно в доме на Коутс-стрит было написано большинство статей и рассказов, появившихся в журнале Грэхема, и, вероятно, здесь же По впервые почудился шорох крыльев „Ворона“. В одной из спален наверху ои иногда проводил целые недели, прикованный к постели болезнью.
Близость реки позволяла По заниматься плаванием — единственным видом физических упражнений, к которому он имел привычку и склонность. С переездом на Коутс-стрит следует также связывать пробуждение у него интереса к природе близлежащих окрестностей. Теперь он часто отправлялся на пикники и лодочные прогулки вверх по рекам Скулкилл и Виссахикон, а иногда и в охотничьи экспедиции… По не держали служанку, и Вирджинию часто видели работающей в маленьком садике перед домом, где она выращивала цветы и ухаживала за несколькими фруктовыми деревьями, в то время как мать хлопотала по дому. Вирджинии хватало самого крошечного клочка земли, чтобы порадовать своего Эдди цветами».
Обустроенный быт к лучшему повлиял и на работоспособность По — запоев не случалось, он усердно трудился в редакции «Бартонс джентльмене мэгэзин». Местный поэт Томас Данн Инглиш вспоминал о том, что Эдгар По в эти годы в Филадельфии ходил «одетым в черный, простенький и довольно потрепанный сюртук… У него были большие горящие глаза, пронизывающий взгляд, манеры же были простыми и естественными, как это и свойственно воспитанному человеку, а его тон и рассуждения завораживали».
Дом, в котором Э.-А. По жил в Филадельфии
В «Бартонс джентльмене мэгэзин» По был не только редактором, но и постоянным автором. На страницах этого издания появились такие его рассказы, как «Падение дома Ашеров», «Вильям Вильсон», «Человек, которого изрубили в куски», а также были переизданы (в том числе и после основательной переработки) многие стихотворения. Среди его прозаических работ того времени стоит особо отметить мистификацию «Дневник Джулиуса Родмена, представляющий собой описание первого путешествия через Скалистые горы Северной Америки, совершенного цивилизованными людьми». В этой длинной истории, изобилующей подробными описаниями пейзажей и местных достопримечательностей, По рассказывает о судьбе экспедиции, которой якобы удалось пересечь североамериканский континент еще в 1791–1794 годах. (В реальности это удалось совершить только отряду М. Льюиса и У. Кларка в 1804–1806 годах.)
«Дневник Джулиуса Родмена» стал публиковаться в журнале Бартона с января 1840 года. Некоторые из читателей даже поверили в правдоподобие придуманного Эдгаром По экспедиционного отчета, но, к сожалению, издание текста не было доведено до конца. К нему охладели и Бартон, и его автор, не сумевший сделать самого главного — объяснить, почему столь удивительное мероприятие так и осталось никому не известным и никем не признанным.
Однако, как и прежде, в Филадельфии По больше всего прославили жесткие критические статьи и ядовитые рецензии. Разделывая в пух и прах американских литераторов, поэт незаметно нажил себе кучу врагов, только и ждавших повода, чтобы наброситься на него в печати. Казалось, само имя Эдгара По уже вызывает болезненную реакцию у многих писателей и критиков. Поэтому и вышедшие в свет в декабре 1839 года «Гротески и арабески» вызвали к жизни как положительные, так и крайне неодобрительные отзывы, причиной которых было не столько качество рассказов, сколько личность их создателя. В результате книги расходились плохо, и даже через два года после их появления на прилавках у издателей нераспроданными оставались еще 750 экземпляров «Гротесков и арабесок».
Помимо клеветы и ругани в прессе, жизнь По все чаще стали осложнять конфликты с Бартоном. Несправедливые требования владельца «Бартонс джентльмене мэгэзин» поэт четко называл «придирками, высокомерием, невежеством и грубостью». И скапливавшееся нервное напряжение Эдгар По принялся разряжать испытанным способом — выпивкой. Томас Инглиш вспоминал, как «шел вечером домой и увидел человека, который никак не мог подняться из сточной канавы. Предположив, что некто споткнулся и упал, я наклонился и помог ему. Оказалось, это был По». Инглиш решил помочь знакомому и повел поэта домой, стараясь удерживать По, который выписывал «по дороге кренделя и зигзаги». Доброта в итоге вышла филадельфийскому «самаритянину» боком — когда Мария Клемм открыла дверь дома По и увидела зятя в таком состоянии, то напустилась на Инглиша: «Вы напоили Эдди, а теперь притащили его домой!»
По также принялся пить на работе, скандаля с окружающими. Несколько раз, будучи в нетрезвом состоянии, поэт жестоко поцапался и с Бартоном. После этого владелец «Бартоне джентльмене мэгэзин» налево и направо начал распространяться о непрекращающемся пьянстве и некомпетентности По.
