Ребекка Склут - Бессмертная жизнь Генриетты Лакс
— Да, верно, — ответил тот. — Она приехала поговорить с миссис Спид.
Парень в красных штанах и красных подтяжках — как оказалось, Кейт, старший сын миссис Спид — сообщил, что ее нет дома и неизвестно, когда она вернется, так что я могу взять стул, присоединиться к юношам на крыльце и дожидаться ее. Когда я села, мужчина в красной с белым лыжной куртке широко и лучезарно улыбнулся и поведал, что он — Майк, сын миссис Спид. После представились сыновья Сайрус, Джо и Тирон. Все мужчины на крыльце оказались ее сыновьями, равно как и почти каждый, кто заходил в магазин. «Погодите-ка. У нее что, пятнадцать детей?»
— О! — воскликнул Майк. — Вы же не знаете Мамашу Спид, верно? О-о, я Маму уважаю — она крутая! Строит всю Станцию Тернер, подружка! Никого не боится!
Мужчины на крыльце согласно закивали и подтвердили: «Точно».
— Не бойтесь, если кто-то придет сюда и попытается напасть на Маму, пока нас нет поблизости, — сказал Майк, — потому что она напугает его до смерти!
Сыновья Спид хором соглашались с рассказом Майка, который поведал мне: «Однажды в магазин пришел тот мужчина и начал орать: „Щас перелезу через прилавок и доберусь до тебя“. Я прятался за мамой и был страшно напуган! И знаешь, что она сделала? Потрясла головой, подняла руки и произнесла: „Давай! Давай же! Если ты совсем спятил, то попробуй!“»
Майк сильно хлопнул меня по спине, и все сыновья рассмеялись.
В эту секунду на ступеньках появилась Кортни Спид — длинные черные волосы свободной копной лежали на голове, пряди были собраны в пучок, лицо — тонкое, красивое и совершенно не имевшее возраста. Глаза Кортни отливали мягким коричневым цветом с красивым ободком цвета морской волны. Она была нежной и утонченной, без единого острого угла. Крепко прижимая к груди продуктовую сумку, она прошептала: «Но разве тот мужчина прыгнул на меня через прилавок?»
Майк возопил и рассмеялся так сильно, что не смог ничего ответить.
Она спокойно взглянула на него с улыбкой: «Я спросила, прыгнул ли тот человек?»
— Нет, не прыгнул! — ответил Майк, ухмыльнувшись. — Он пустился наутек со всех ног! Вот почему у Мамы в магазине нет ружья. Оно ей не нужно!
— Я живу не ружьем, — сказала она, повернулась в мою сторону и улыбнулась. — Как ваши дела?
Она поднялась в магазин по лестнице, и мы все последовали за ней.
— Мама, — произнес Кейт, — пастор привел к тебе эту женщину. Это миссис Ребекка, и она приехала поговорить с тобой.
Кортни Спид улыбнулась красивой, почти застенчивой улыбкой, ее глаза сияли и были полны материнской теплоты.
— Бог благословит тебя, милый, — ответила она.
Внутри большая часть пола была покрыта сложенными картонками, потертыми из-за многолетнего хождения по ним. Вдоль стен располагались полки, некоторые пустые, на других штабелями лежали «Чудо-хлеб», рис, туалетная бумага и свиные ножки. На одной из полок Спид сложила сотни номеров газеты Baltimore Sun выпуска вплоть до 1970-х годов, когда умер ее муж. Она рассказала, что перестала менять стекла на окнах каждый раз, когда кто-нибудь их разбивал, — ведь опять разобьют. На всех стенах магазина висели рукописные вывески: одна гласила «Сэм — чемпион по снежкам», на других речь шла о спортивных клубах, религиозных группах и бесплатных занятиях для учеников средней школы и по обучению грамоте взрослых. У миссис Спид были дюжины «духовных сынов», к которым она относилась так же, как и к шести своим биологическим сыновьям. Когда дети заходили купить чипсов, конфет или минералки, Спид заставляла каждого считать, сколько мелочи она ему должна, за каждый правильный ответ все они получали бесплатную шоколадку Hershey's kiss.
Спид принялась выстраивать ровными рядами товары на полках, чтобы все этикетки смотрели наружу, затем крикнула мне через плечо: «Как вы смогли найти дорогу сюда?»
Я рассказала про четыре карты, и она швырнула коробку со шпиком на полку. «Теперь у нас синдром четырех карт, — сказала она. — Нас пытаются вытеснить с этой земли, но Господь не позволит им это сделать. Хвала Господу, он направляет сюда людей, с которыми нам действительно нужно поговорить».
Она вытерла руки о белую рубашку и спросила: «Итак, почему Он привел вас сюда? Чем я могу помочь?»
— Надеюсь узнать что-нибудь о Генриетте Лакс, — ответила я.
Кортни онемела от изумления и побледнела. Отступив несколько шагов назад, она прошипела: «Вы знакомы с мистером Кофилдом? Это он прислал вас?»
Я пришла в замешательство. Ответила, что никогда не слыхала о Кофилде, и что никто меня не присылал.
— Как вы узнали про меня? — резко спросила она, отступая еще дальше.
В ответ я достала из сумки старую мятую газету со статьей и протянула ей.
— Вы уже разговаривали с семьей? — уточнила Кортни.
— Пытаюсь. Беседовала однажды с Деборой и собиралась встретиться сегодня с Сонни, но он не явился.
Она кивнула, будто хотела сказать: «Знаю».
— Ничего не могу вам рассказать, пока вы не заручитесь поддержкой семьи. Не могу этим рисковать.
— А табличка для музея? — поинтересовалась я. — Можно ее посмотреть?
— Ее здесь нет, — резко ответила Спид. — Ничего здесь нет, потому что вокруг всего этого происходят дурные вещи.
Она долго разглядывала меня, затем ее лицо смягчилось, она взяла мою руку в свою, а свободной рукой коснулась моего лица.
— Мне нравятся ваши глаза, — произнесла она. — Пойдемте.
Она быстро вышла и спустилась по ступенькам к своему старому коричневому «универсалу». На пассажирском кресле сидел мужчина и пристально смотрел прямо на дорогу, как если бы машина двигалась. Он не обернулся, когда Кортни вскочила в машину со словами: «Поехали за мной».
Мы пересекли Станцию Тернер и приехали на парковку местной публичной библиотеки. Едва я открыла дверь своей машины, как появилась Кортни — теперь она хлопала в ладоши, широко улыбалась и подпрыгивала на цыпочках. Она говорила без умолку: «1 февраля — день Генриетты Лакс в графстве Балтимор. В этом году 1 февраля здесь, в библиотеке, будет крупное мероприятие! Мы по-прежнему пытаемся собрать экспонаты для музея, несмотря на Кофилда, ситуация с которым доставляет столько проблем. Дебора очень напугана. Планировалось, что к этому времени музей будет уже практически готов, — мы почти закончили, когда начались все эти ужасы. Но я рада, что Он прислал вас, — сказала Кортни, указывая пальцем на небо. — Эта история должна быть рассказана! Слава богу, люди должны узнать о Генриетте!»
— Кто такой Кофилд? — поинтересовалась я.
Она вся сжалась и хлопнула рукой себе по губам. «Я действительно не могу ничего рассказать, пока семья не даст согласия», — с этими словами она схватила меня за руку и бегом потащила в библиотеку.
— Это Ребекка, — сказала она библиотекарше, опять подпрыгивая на кончиках пальцев. — Она пишет книгу о Генриетте Лакс!
— Ух ты, замечательно! Ты с ней беседуешь? — уточнила библиотекарша.
— Мне нужна кассета, — попросила Кортни.
Библиотекарша прошла вдоль рядов с видеокассетами, вытащила с полки белую коробку и подала ее миссис Спид.
Кортни сунула видеокассету под мышку, схватила меня за руку, и мы побежали обратно на парковку, где она вскочила в машину и рванула с места, помахав мне рукой, чтобы я ехала следом. Мы остановились рядом с ночным магазином, мужчина, сидевший на переднем сиденье ее машины, вышел купить хлеба. После мы довезли его до дома, где Кортни крикнула мне: «Это мой глухой кузен! Не может водить машину!»
В конце концов она привезла меня к салону красоты, владелицей которого являлась, недалеко от бакалейной лавки. Отперев два дверных замка на входной двери, она помахала рукой перед носом: «Воняет, будто в одну из ловушек попала мышь». Здесь было тесно, вдоль одной стены стояли парикмахерские кресла с регулируемыми спинками, вдоль другой — сушилки. Раковину для мытья волос подпирал кусок фанеры, засунутый в большую белую корзину, стены вокруг пестрели многолетними брызгами от краски для волос. Рядом с раковиной стояла табличка с расценками: стрижка и укладка — десять долларов, выпрямление и завивка — семь. Рядом с черной стеной, на шкафу электропитания в деревянной рамке на несколько дюймов больше нужного размера стояла копия фотографии Генриетты Лакс, где та держит руки на талии.
Я указала на фотографию и удивленно вскинула брови. Кортни пожала плечами.
— Я расскажу тебе все, что знаю, — прошептала она, — как только ты поговоришь с семьей и они скажут, что все в порядке. Не хочу больше проблем. И не хочу, чтобы Дебора опять заболела из-за всего этого.
Она ткнула пальцем на надломившееся красное виниловое парикмахерское кресло, покрутила его, чтобы оно встало лицом к маленькому телевизору рядом с сушилками для волос. «Тебе придется посмотреть эту кассету», — сказала Кортни, протянула мне пульт и уже направилась к двери, но затем вернулась. «Никому ни в коем случае не открывай эту дверь, кроме меня, слышишь? — предупредила она. — И ничего не пропусти в этой записи, вот кнопка обратной перемотки, если нужно, посмотри два раза, но ничего не пропусти».
