Вадим Каргалов - Полководцы XVII в
Сохранилась разрядная запись на этот поход, которую приводит военный историк Е. А. Разин:
Московские чины, дворяне и «дети боярские» — 8712
Солдаты — 49363
Копейщики, рейтары и гусары — 26096
Стрельцы — 11262
Черкасы — 15505
Прочие — 1964
Итого: — 112902
Но и эти цифры представляются завышенными. «Ратные люди» собирались крайне медленно, много оказалось «нетчиков» (не явившиеся на службу), и, вероятно, более прав Патрик Гордон, определивший русскую армию в сорок тысяч конницы и двадцать тысяч пехоты. Уже во время похода к ней присоединились казачьи полки гетмана Ивана Самойловича, насчитывавшие до пятидесяти тысяч человек. Тем не менее разрядная запись интересна прежде всего тем, что показывает состав русской армии. Около семидесяти процентов ее составляли полки нового строя: солдатские, рейтарские, гусарские. А в дворянской коннице оказалось менее восьми процентов «ратных людей», немногим больше (десять процентов) стрельцов. Половину армии составляла пехота, вооруженная мушкетами, обученная сражаться в строю. Даже в авангард были выделены не рейтары и гусары, а несколько солдатских и стрелецких полков.
Главную трудность похода русские воеводы видели в преодолении армией широкой полосы безлюдных степей, в которых господствовали быстрые отряды крымской конницы; нападений можно было ожидать с любой стороны и в любой момент. Против этой опасности воеводы нашли противодействие: особый походный строй.
Двадцать тысяч повозок были составлены огромным прямоугольником, более одного километра по фронту и до двух километров в глубину. Внутри этой подвижной крепости шла пехота; рядом с повозками — пушки, всегда готовые развернуться в боевое положение и встретить противника ядрами и картечью; по внешнему обводу — конница, высылавшая во все стороны сторожевые разъезды.
Движение по степи огромного четырехугольника было медленным (в среднем десять километров в сутки), но неодолимым. Крымские татары так и не решились напасть на русскую армию, хотя их разъезды постоянно следили за ее движением.
Поход был трудным: лето выдалось жаркое, сухое, нё хватало воды, корма для коней. Много времени отнимали переправы через реки: Коломак, приток Ворсклы, Орель, Самару.
Чтобы оттянуть часть крымской конницы от Перекопа, с Дона шли казачьи полки атамана Фрола Минаева. Под Овечьими водами они встретили и разгромили сильный татарский заслон.
В Запорожскую Сечь отправили с полками генерала Косагорова. Солдаты и запорожцы на лодках поплыли вниз по Днепру, к турецкой крепости Кызы-Кермену, прикрыв, таким образом, с этой стороны главные силы.
В середине июня русская армия уже была «к Крыму за сто, а к Сече Запорожской за тридцать или тридцать за пять верст за речку Карачакрак», и, казалось, не было силы, способной остановить это грозное движение.
Тогда крымский хан решился на крайнюю, отчаянную меру: он приказал поджечь степь перед наступающей русской армией. Сухая трава быстро выгорела, «почав от Конских Вод до самого Крыму пожарами». В сплошном дыму, по горячей, черной от пепла земле шли теперь русские ратники. Траурным платом ложился черный пепел на повозки, на лафеты пушек, на мундиры и шапки солдат. Ржали голодные лошади. У редких колодцев собирались толпы измученных жаждой людей. Даже хорошие вести с Днепра не радовали (там, против урочища Каратебеня, генерал Косагов разбил сильный турецкий отряд). Впереди воинов ждал хорошо укрепленный Перекоп. Как осаждать его, как поднять измученное войско на приступы?
Крымские походы русского войска (1687 и 1689)Но передадим слово де ла Невилю, вернее, его польским «информаторам», участникам похода:
«15 июня достигли реки Самары, которая впадает в Днепр. Тут устроили мосты, по которым и перешла вся армия. 20 июня оставили Самару, имея Днепр направо, и остановились на Татарке, от Татарки шли до реки Московки, потом до р. Каменки, Конских Вод и Карачакрака. Отсюда войско не могло идти дальше по причине засухи, которая была так велика, что, по собранным известиям, все поля и луга выгорели на 50 миль кругом. И невозможно было никоим образом достать фуража. Изумленный таким неожиданным событием, главнокомандующий, переменил намерение и решился на поспешное отступление. Он обратился к Карачакраку и остановился на берегу Днепра, чтобы собрать фураж, сохранившийся от огня и засухи разливами этой реки…»
Фактически это было признанием неудачи Первого Крымского похода, хотя военные действия в степях еще не закончились. На правый берег Днепра, к Кызы-Кермену, был направлен корпус Неплюева (пятнадцать-двадцать тысяч солдат и рейтар) и восемь казачьих полков под командованием черниговского полковника Григория Самойловича, сына гетмана.
Де ла Невиль так комментирует это решение:
«Отряд из 30000 человек под начальством Леонтия Романовича Неплюева, начальника Севских войск, отправлен был к Запорожью, с целью заставить татар думать, что кроме этого отряда другого войска не было.
Остаток армии перешел к реке Самаре, где Голицын решил построить город, чтобы держать из него казаков и стеречь татар, хотя последние и вторгаются в Московию с разных сторон. В следующем году этот город был уже готов…»
14 августа 1687 года полки Голицына возвратились на реку Мерло, откуда начинался поход. «Ратные люди» были распущены по домам — до следующего лета.
Как неоднократно случалось в прошлом, стали искать виновника неудачи и конечно же нашли его. Таким виновником объявили гетмана Ивана Самойловича, которым давно были недовольны казачьи старшины. Его обвинили «в сношениях с ханом и в приказании тайно жечь траву на степях». Это мало похоже на правду, но на кого-то надо же возложить вину за такой неблагополучный исход похода?
Ивана Самойловича сместили и отправили в ссылку в Сибирь, а новым гетманом «Большого полка дворцовый воевода, государственных великий посольских дел оберегатель и наместник Новгородский» Василий Васильевич Голицын самовластно назначил Мазепу, хотя; многие старшины «проявили несогласие». Но Голицын «дал ему 3000 человек из смоленских полков и 1000 конных, для того чтобы они проводили его до Батурина, обычной резиденции гетмана». Перед такими аргументами противники нового гетмана смирились, и Мазепа сумел удержать гетманскую булаву.
Будущее покажет горькую цену необдуманного решения любимца царевны Софьи. Гетман Мазепа изменит в самое трудное для России время — в годину похода шведского короля Карла XII на Украину…
А пока Москве следовало оценить происшедшее. Победы не было, Перекоп оказался недосягаемым для русской армии. Но не было и явного поражения. Все боевые эпизоды заканчивались победами русских полков. Крымские татары даже не решились преследовать отходившую армию. Дорога к Крыму проложена, следовало только лучше подготовиться, пораньше, пока не высохла трава в степи, выступить в поход, создать тыловую базу поблизости от театра военных действий, что и делалось сооружением Богородицкой крепости на реке Самаре. Свои союзнические обязательства перед Польшей и Австрией русское правительство выполнило: крымская конница оказалась прочно запертой в Крыму и не могла принять участие в турецком, наступлении. И в Москве решили считать поход удавшимся. По словам де ла Невиля, князь Голицын «встречен был со всеми знаками милости». Участники похода получили щедрые награды. «Каждый генерал получил золотую медаль с изображением обоих царей с одной стороны и царевны с другой стороны для ношения на золотой цепи, из которых каждую следовало оценить в десять червонцев; каждый полковник получил по медали, но без цепи, ценою в червонец; каждый подполковник и майор — медали в полчервонца и каждый солдат и стрелец — золотую копейку».
Но награды — наградами, а о новом походе на Крым думать приходилось серьезно. Царевне Софье необходим был громкий военный успех, чтобы окончательно утвердиться у власти. Торопила и международная обстановка. В Москву приходили известия, что в Вене начались переговоры о мире с Турцией. Нанести удар по Крымскому ханству нужно было раньше, чем турецкий султан сможет двинуть высвободившиеся войска на помощь хану. Особые надежды возлагались на новую Богородицкую крепость, откуда армия, снабженная всем необходимым, совершит быстрый марш к Перекопу. Известно было, что хан лихорадочно собирает конницу из всех подвластных ему «улусов» и будто бы численность ее приближается к ста пятидесяти тысячам всадников…
Весь 1688 год прошел в подготовке к новому походу. По всему государству собиралась «десятая деньга» на снаряжение войска. Поспешно строилась Богородицкая крепость. По свидетельству де ла Невиля, «первое предложение, сделанное Голицыным в совете, было относительно пользы, которую должна принести постройка города на берегу реки Самары, где могли быть собраны запасы всякого рода. Предложение было одобрено, и окольничий Леонтий Романович Неплюев был отряжен с 30000 человек с приказом построить город. Гетман со своими войсками должен был следовать за ним, а план крепости составил голландский инженер полковник Вазаль. Посланные войска собрались в Рыльске и в последний день мая были на Самаре. В один месяц город был кончен, так как он состоит только из ретраншемента, который может остановить набеги татар и покушения казаков, его назвали Новобогородицк, т. е. город Богоматери. Оставив в нем гарнизон, остальное войско воротилось; окольничий за свое старание и труды получил чин боярина».
