Кэтрин Култер - Портреты гомеопатических препаратов, ( часть 2)
Таким образом, миф об этой болезни представляет нам пылкую и обольстительную личность с повышенным сексуальным желанием, снедаемую страстью и внутренним огнем, которые идут параллельно со сгоранием физического тела лихорадочным жаром с его чахоточным румянцем. Однако в реальной жизни для этого типа в равной степени характерны и недостаток жизнеспособности, и снижение сексуальной энергии, так что, как отмечает Уилер «острый интерес, почти одержимость сексуальными вопросами не сопровождается какой-либо сексуальной потенцией и столкновение между желанием и возможностями может вызвать эмоциональный конфликт».
Романтическое вдохновение Tuberculinum, напряженность чувств и страстное стремление выразить себя проявляются не только в любви, но также (как уже ранее упоминалось) в его энтузиазме, огромном стремлении к путешествиям, приключениям, художественных устремлениях и идеалах и особенно в его способности надеяться («полон надежд», Кент) и верить, что, удовлетворив свои сиюминутные желания, он успокоит, по крайней мере, своё недовольство и внутреннее возбуждение.
Такое действие и оказывает на него каждый новый стимул в каком-то новом жизненном опыте. Но «ничто его не удовлетворяет» (Аллен) на длительное время, и, достигнув цели и узнав её ближе, он снова становится неудовлетворённым, ещё раз начинает свои «романтические» поиски для самовыражения. Это не непредвиденное и совершенно непредсказуемое поведение Natrum muriaticum, а полностью предсказуемая, постоянно повторяющаяся схема потери интереса, появления скуки и неудовольствия собой, наступающая после исчезновения первоначального возбуждения.
Корни этого беспокойства, стремления к переменам и переменчивости настроения лежат в первоначальном конфликте между двумя противоположными образами существования: с одной стороны, цивилизованное, контролируемое и культивируемое поведение, а с другой стороны — атавистические неконтролируемые сексуальные и другие страсти и энергии. Это не нравственный конфликт Lachesis, поскольку нравственность не совместима с эмоциональным беспорядком Tuberculinum. Физические и психические патологии возникают даже на почве более примитивных человеческих противоборствующих состояний: потребность безопасности, порядка и сдержанности в соотношении с возбуждением, желанием приключений, опасностей и эмоциональной свободой.
Возможно, по этой причине препарат иногда может воздействовать на более глубокие уровни организации организма, чем даже Sulphur и Psorinum.
Поскольку последние черты выражены более ярко, то именно они более известны изучающим гомеопатию, но и первые из перечисленных черт также ярко выражены в картине Tuberculinum и важны для понимания его внутренних напряженностей.
Кэтрин Эрншоу в «Вютерингских Высотах» Э. Бронте иллюстрирует эти противодействующие силы Tuberculinum в их архетипической форме. Наверное, уместно отметить, что сама Эмилия Бронте умерла от туберкулеза в возрасте тридцати лет.
С детства у неё проявляется типичная для данного типа переменчивость настроений, выраженная в чрезмерной форме, и типичное поведение — то злонамеренный озорник, то нежный, чувствительный, любящий ребенок. Проявляются у неё также типичные для Tuberculinum своеволие и капризность, выражающиеся временами очень зло (как это происходит, когда она зло поддевает свою свояченицу за её безответную любовь к Хэтклифу в его присутствии), буйные вспышки раздражительности, при которых внутренняя потребность этого типа нанести себе вред (бьется головой о мебель) или другим (ударяя или больно их щипая) получает выход в действиях, когда она сердита или её желания не сбылись. Но снова повторим, что ни одна героиня не отражает лучше высокий романтизм этого типа. «Нелли, ты знаешь, так же как и я знаю, что на каждую мысль (Кэти) о Линтоне приходится тысяча мыслей обо мне (говорит Nux vomica — Хэтклиф)… У неё такое же чувствительное сердце, как и у меня: вся её привязанность к нему не более глубока, чем вода в лужице».
Однако с истинным стремлением Tuberculinum выразить себя эмоционально, Кэтрин нуждается в любви обоих — образованного, интеллигентного и мягкого Эдгара Линтона и отверженного, никому не подчиняющегося, напряженного Хэтклифа Точно так же ей необходимы комфорт, нежность, красота и гармония Трашкроса Гранде, свобода бродить по лугам по своему желанию, куда глаза глядят, без препятствий. Невозможность разрешить эту эмоциональную дилемму мучает её и доводит, как это часто бывает у Tuberculinum, до психического расстройства и вскоре после этого — до смерти.
При этой смертельной для девушки болезни у неё проявляется типичная сильная потребность в прохладном воздухе, как это произошло, когда она настаивала, чтобы открыт то фатальное окно в середине зимы и дали ей возможность дышать свежим воздухом (конечно, это физическое выражение психологического удушья от того, что она живет с Эдгаром без Хэтклифа — от того, что у неё нет возможности свободно любить и быть любимой так, как ей это нравится), и в своём безумии она кусает и обливает слезами подушку или проявляет другие формы неистовства Tuberculinum, такие как неуправляемая страсть, за порывом которой следуют слабость и изнеможение. Автор не оставляет сомнений в том, что её безумие является результатом глубочайшей «меланхолии (которая ведет) даже к безумию» (Геринг). Духовно она настолько истерзана, что отдых и облегчение могут быть обретены ею только после смерти.
Следовательно, дилемма Tuberculinum состоит в том, чтобы иметь возможность выразить и осуществить как цивилизованные, так и примитивные стороны своей натуры. В основном, конфликт происходит на подсознательном уровне, и, если обстоятельства препятствуют, он выражается во вспышках раздражительности по малейшему поводу, меланхолии, беспокойстве и переменчивости настроений и поведения. Здесь мы снова встречаемся с образом клетки для птиц Монтеня: птицы (страсти) борются с прутьями клетки, представляющими сдержанность, утонченность, цивилизованность, и, в то же время, выпущенные на волю, они становятся неуправляемыми, разрушительными и опасными для здоровья человека, снова стремятся обрести систему и контроль.
Но гомеопатические лекарства направлены точно на этот подсознательный уровень. И препарат Tuberculinum, как и другие глубоко воздействующие нозоды, помогает человеку полностью излечиться, адресуя к нашим архетипическим конфликтам и помогая их разрешить.
Остаётся рассмотреть ещё два основных нозода — Carcinosin и Syphilinum. Хотя автор и не может дать такой широкой картины этих нозодов, как других препаратов, поскольку применяет их не так часто, но анализ нескольких пациентов, которым эти нозоды помогли, расширит наше понимание физических и психических характеристик их природы. Поэтому нижеприводимые описания служат лишь предварительными набросками, которые, возможно, внесут свой вклад в более полное психофизическое описание этих лекарств другими авторами в будущем.
SYPHILINUM
Это лекарство, известное также под названием Luesinum, было тщательно апробировано, а его физические симптомы хорошо документированы. Но его психическая картина страдает от недостатка идиосинкратических симптомов, и, к сожалению, эта пустота слишком часто заполняется моралистическими назиданиями.[35]
Сифилитический миазм, даже ещё больше, чем сикозный, страдает от того, что его идентифицируют с физическим или моральным наказанием. Не только сама болезнь рассматривается как наказание за половую распущенность, но и сам миазм — врожденная слабость или наследственная уязвимость — начинают рассматривать в том же свете, как если бы постыдность болезни продолжала оставаться и в носителях этого миазма и пациентах, которым требуется этот нозод.
Отсюда возникает картина буйной, жестокой и злобной, «кровавой» психики («Теперь дегенерат и уголовник и криминально безумный… — это сифилитик», — пишет Роберте. Ортега продолжает в том же духе: «Совершает акты терроризма; мстительность, ненависть, злобность, ярость, желание убивать и разрушать, презрение к другим, необузданная ревность… и т. д.»). Возможно, на появление такой картины повлияли психические симптомы неистовства, которые возникают на последней стадии болезни. Но каковы бы ни были причины, трезвая реальность такова, что при испытаниях Syphilinum врачи не упоминают ни о каких подобных предосудительных состояниях (хотя, как и в случае с любыми полихрестами, имеются некоторые нежелательные черты, такие как «злой, раздражительный, сварливый… страх сойти с ума» (Геринг); «неистовствует, когда ему противоречат… сильное желание пить алкоголь в любой форме» (Аллен), и уже окончательно можно отложить в сторону этот миф после того, как стало ясно, что сифилисный миазм разрушает морально, а также ослабляет физически в тех случаях, когда картина нозода несёт в себе ту же самую стигму.
