Ты ненадолго уснешь... - Головань Марина Владиславовна "Voloma"
- Как может болеть то, чего нет?! - старуха всплеснула руками и с аппетитом доела пирог, игнорируя тот факт, что у остальных присутствующих полностью пропало чувство голова. - Ванмееры, которые отправляются на кладбище раньше семидесяти, все как один умерли от несчастных случаев. Не своей тихой смертью! Это несчастье настолько внедрено в наше семейство, что передается даже тем, кто влился в этот род со стороны.
- Бабушка, остановись..., - Хоуп уже знала, что Уна подводит свою речь к излюбленной теме - «ты променял мать на американку».
- Нет, нет... Дорогая, это чистая правда. Знать это и молчать, я больше не могу. Виола до сих пор была бы жива, если бы Альберт не женился на ней, уйму лет назад, позабыв о долге заботы о родной матери, которая положила свою жизнь к его ногам.
Встретившись взглядом с отцом, Хоуп словно смотрела в зеркало, в котором блестели от еле сдерживаемых слез серо-голубые глаза, а губы были сжаты в тонкую линию, чтобы сдержать слова, способные только разжечь запал бабушки Уны и весь облик был обильно пропитан горьким вкусом трагических воспоминаний и безысходностью.
- Мне пора на работу, - догадавшись схватиться за вовремя звякнувший телефон, Хоуп сорвалась с места и бросилась вон из дому, подхватив сумку у выхода.
Тяжелый вздох облетел гостиную. Две пары глаз какое-то время сверлили входную дверь, Альберт очнулся первым.
- Ну и о чем ты хотела поговорить, мама? Удивлен, что ты продержала Хоуп за столом почти пол часа.
- Ей это полезно, а то скоро совсем забудет где ее дом.
- Не стоило так...про Виолу говорить.
- Завтра же схожу к ней на могилу и извинюсь, - не моргнув глазом парировала женщина, пригубив портвейна.
Это был тайный ход — начать разговор о долголетии, чтобы Альберт знал, что предстоит непростая беседа. Уна начала пользоваться этим приемом, когда не могла напрямую поговорить со своим сыном на определенные темы при муже, и всегда после ужина, она уходила на кухню, якобы отдать распоряжения относительно меню на завтрашний день, а Альберт появлялся спустя некоторое время.
- Девочке пора отвыкать от своей бабули. Боюсь, что это мой последний визит к вам двоим в Америку.
В сообщении, которое получила Хоуп не было ни одного слова, только плачущий смайлик. Его прислал Сэм, который и без того крайне редко беспокоил своего ненаглядного доктора по телефону. Его выдержке можно было позавидовать и от того, Хоуп решила не медлить, отказалась от мысли вызвать такси и в кое-то веке прокатиться на своем прекрасном «Мерседесе».
Бабушкино представление выглядело крайне натуральным. Задолго до ужина, Хоуп подговорила ее завести крайне неудобную тему для разговора и инсценировать легкий казус. Учитывая тот факт, что большая часть жизни Уны Ванмеер прошла в строгих рамках и контролем не то, что за собственным языком, даже за мыслями, на старости лет эта женщина решила не отказывать себе в искренности, которая порой переходила в настоящую грубость.
Ночь была тихой и Хоуп не смотря на жаркий воздух, который не собирался отпускать ни один градус тепла, не стала включать кондиционер, а просто открыла все окна в машине.
Да, прогулка по вертолетной площадке выйдет на славу!
Медицинский центр слепил обилием мощных фонарей, в большей половине окон горел свет. Самое бездарное время - девять часов вечера. Начинают маяться как пациенты, так и персонал.
В ординаторской было полупусто, практически все у кого была свободная минутка по традиции столпились около автомата с кофе, как в старые добрые времена. Излишество подаренное Купером, было неудел в рамках «злостного» бойкота, который ему объявили. Такая солидарность приятно удивила Хоуп, она даже не подозревала, что за нее молча вступятся практически все работники детского отделения, хотя с другой стороны, сейчас это была топовая история, которую обмусоливали и дополняли новыми неправдоподобными подробностями. Масла в огонь подливали подарки Купера и как оказалось, даже в них, он не мог проявить оригинальность.
В палату Сэма Хоуп зашла без стука.
Мальчик лежал на кровати, отвернусь к окну, его уши были заткнуты наушниками, а когда он повернул лицо, оно показалось безмятежным и почти счастливым. Эти два состояния для Сэма были настолько редкими, что Хоуп на секунду опешила, но быстро взяла себя в руки.
- Этот смайлик должен был меня разжалобить? - она присела на краешек кровати и похлопала мальчика по голове, мельком взглянув на монитор — давление было ниже нормы, но при его состоянии текущее значение можно было считать удовлетворительным.
- А то! - Сэм уже скручивал провод наушников вокруг крохотного, тонкого плеера.
- Ты же знаешь, что такие штуки со мной не проходят. Жалость стоит на последнем месте в списке моих недостатков.
- Ага, и поэтому ты приехала через двадцать минут после того, как я отправил смс, - мальчишка выдавил улыбку и еле заметно дернулся.
В голове что-то больно кольнуло, но он решил не обращать на это внимания, а то еще прогулка к вертолету отменится.
- Как себя чувствуешь, умник?
- Отлично! Так мы идем?
- Не так быстро. Сейчас глянем твои анализы, а то вдруг опять лейкоциты скачут.
- Никуда они не скачут, Люси мне уже все расшифровала. Знаю я про ваши лейкоциты и гемоглобин. Сам уже почти доктор.
Хоуп сдержалась чтобы не прыснуть от смеха, настолько у Сэма был скучающий и одновременно серьезный тон рассуждений.
- Я вижу ты в хорошем настроении...
- Это Купер постарался.
- Неужели? - Хоуп попыталась сосредоточиться на чтении результатов анализов, которые хранились в планшете, прикрепленном к кровати, но при упоминании имени этого хама, ее бросило в жар.
- Да. Бедняга, не знает, как вытащить из тебя прощение. Он мне все не признается, чем же тебя так сильно обидел, но как я понимаю, цветы уже не прокатили?
- Не прокатили...
- А я говорил! Надо пиццу и чтобы сыра побольше!
- Ох, и советчик ты! Поднимайся, я тебя немного приодену для улицы, - Сэм медленно поднялся и сел на кровати, отчего голова сразу закружилась.
- Зачем? Там же и так жарко?
- Это стерильный набор одежды хирурга для проведения операций, нам же не нужны всякий там микробы, ну, или пыль?
- Не нужны, - покорно согласился Сэм, прикидывая насколько смешно он сейчас выглядит в этой полупрозрачной шапочке. - Как ужин?
- Вкусно и грустно. Моя бабушка обладает весьма специфичным характером и чувством юмора, она мне неплохо подыграла и поэтому я быстро сбежала с этого семейного торжества.
- А твой папа не расстроится?
- Мой папа тоже очень хотел сбежать с этого ужина, но семейный долг для него не пустой звук.
- Тогда хорошо.
Хоуп подкатила кресло-каталку и широким важным жестом пригласила Сэма в него.
- А без этого никак?
- Никак!
Мальчик окончательно сник и молча уселся. Выкатив кресло в коридор, Хоуп столкнулась с Саттешем, который при виде этой сцены только улыбнулся и приветливо кивнул им двоим, торопясь куда-то по своим делам.
Поравнявшись с дверью палаты для «уходящих», они столкнулись с отцом Луисом, который как раз от туда выходил. В приоткрытую дверь, Сэм увидел, кровать с мальчиком. Он лежал с закрытыми глазами, а рядом сидела его мама и читала книгу. Чуть поодаль в кресле, расположился папа. Лица родителей были полны светлой печали и невысказанной боли, с которой давно свыклись и приняли.
Отец Луис поприветствовал Хоуп, на что она коротко кивнула и ускорила шаг.
Добравшись до лифта, Хоуп настолько распереживалась, что представшая сцена покоробит Сэма, но тот с детской непосредственностью рассматривал кнопочную панель внутри лифта и молчал.
С крыши медицинского центра открывался роскошный вид на весь комплекс, Хоуп подвезла коляску с метровому парапету, на который можно было опереться и осмотреть окрестности.
