Яков Цивьян - Мастерская хирурга
Мой опыт свидетельствовал о том, что полностью вылечить Анну невозможно. Трудно было рассчитывать на полное устранение симптомов, порожденных рубцовым процессом в позвоночном канале и закупоркой корешковой артерии. Правда, у целого ряда подобных Анне пациентов мне удавалось добиться если не исчезновения, то, во всяком случае, значительного смягчения признаков болезни. На фоне возникающего после операции переднего костного блока, вследствие исчезновения патологических движений, приводящих к постоянному раздражению рубцовой ткани в позвоночном канале, а следовательно, и спинномозговых корешков, значительно уменьшались, а в ряде случаев и исчезали симптомы компрессии спинномозговых корешков. Стоило попытаться хотя бы облегчить состояние Анны.
Я оперировал ее. Операция заключалась в обнажении спереди пояснично-крестцового отдела позвоночника, удалении очень измененных болезненным процессом третьего, четвертого и пятого поясничных дисков и расклинивающем межтеловом спондилодезе. В результате этого пояснично-крестцовый отдел приобрел необходимую прочность, чем была восстановлена опорная функция этого отдела позвоночника, утраченная вследствие бывшей ламинэктомии. В последующем Анне была сделана еще одна операция — операция «подвешивания» стопы. В итоге у Анны исчезли боли в пояснице, она стала неплохо ходить — ходить, а не передвигаться! — без костылей. Иногда у нее бывают боли в ногах. Порой она испытывает трудности с выделением мочи.
Конечно, Анну можно было полностью вылечить от ее недуга, если бы она сразу пришла в клинику и не подверглась той операции, которую ей сделали нейрохирурги.
По просьбе директора одного из институтов ортопедии, расположенного в большом городе европейской части нашей страны, я принял в клинику семилетнюю девочку Лину для обследования и, если окажется посильным, лечения.
При осмотре я увидел исхудавшую, с синюшной сухой кожей девочку, могущую лежать только на боку. Худые, как палочки, ножки и ручки, худое личико с большущими темными глазами, опушенными густыми длинными ресницами. Тельце девочки было согнуто дугой с выстоянием ее вершины кзади на месте соединения поясничного и грудного отделов позвоночника. По средней линии спины, по всей ее протяженности, тянулся довольно широкий, неподвижный, спаянный с подлежащими тканями рубец — след бывшей операции. Искривление позвоночника было столь выраженным, что девочка не могла стоять из-за нарушения центровки туловища и невозможности ее восстановить при потере подвижности позвоночника.
Выяснилось, что девочка была оперирована по поводу опухоли спинного мозга, находившейся в позвоночном канале, к счастью, на поверхности мозга, а не в его ткани. Это позволило полностью устранить изменения, вызванные опухолью, и девочка стала практически здоровой. А через год после операции у нее выявились две тенденции: уменьшение подвижности позвоночника и легкое сгибание его кпереди. Еще через два года искривление позвоночника достигло той степени, с которой она появилась в клинике. К этому же времени практически исчезли движения в нем. Подвижной оставались только шея и самый нижний отдел поясницы.
На протяжении последних полутора лет девочку лечили массажем, гипсовыми кроватками и корсетами, физиотерапевтическими процедурами и лекарствами. Эффекта достигнуто не было.
Случившееся с Линой было еще одним из проявлений описанной мною болезни, которая возникает при несоблюдении профилактики ортопедических последствий ламинэктомии. Произведенная Лине ламинэктомия была совершенно необходимой и оправданной. В данном случае она была единственно возможным оперативным доступом к опухоли спинного мозга, располагавшейся ближе к задней поверхности позвоночного канала. Однако оперировавшие девочку доктора забыли о позвоночнике как органе опоры и движения и не осуществили сразу же после операции хотя бы элементарной профилактики столь обширной ламинэктомии. И вот развилось одно из ортопедических последствий ламинэктомии в виде грубейшей кифотической деформации поясничного и грудного отделов позвоночника с исчезновением подвижности в нем.
На спондилограммах, сделанных при обследовании Лины в клинике, были обнаружены все признаки, свойственные заболеванию теперь уже позвоночника. Грудной и поясничный отделы представлялись единой большой дугой. На вершине искривления и вблизи него межпозвонковые пространства были клиновидно изменены. Вершина клиньев была обращена кпереди, а на отдельных уровнях тела смежных позвонков на этих вершинах смыкались до полного касания. Некоторые межпозвонковые диски были обызвествлены — пропитаны солями кальция, что на рентгенограммах выявлялось наличием плотных теней неправильной формы в их задних отделах. Костная ткань тел позвонков выглядела разреженной. На протяжении от четвертого грудного до второго поясничного позвонков отсутствовали остистые отростки, дужки, а в поясничном отделе и суставные отростки — столь обширной была ламинэктомия.
Попытка произвести контрастное исследование позвоночника успехом не увенчалась, контрастное вещество «не пошло» в подоболочечное пространство. Это свидетельствовало о наличии выраженного рубцового процесса в позвоночном канале — рубцового эпидурита.
Исправить искривленное тельце Лины можно было только с помощью операции сегментарной вертебротомии. Операция осложнялась значительно выраженным рубцовым эпидуритом, который, ограничивая подвижность спинного мозга и его корешков в позвоночном канале, мог привести к сильному натяжению спинномозговых корешков и самого спинного мозга в процессе коррекции — исправления деформации. Но иного выхода не было!
Лине предстояла длительная предоперационная подготовка для улучшения ее общего состояния, в частности и упитанности — нужно было накопить хоть чуточку жира. Многократно продумывая ход операции, я беспокоился за поведение спинного мозга на коррекции. Какова будет степень его натяжения? Не наступит ли ишемия — обескровливание его, если натяжение окажется слишком большим. Обдумывая все это, я пришел к заключению, что не буду прибегать к одномоментной коррекции на операционном столе, а ограничусь только рассечением передних отделов позвоночника — сегментарной вертебротомией. И еще меня беспокоил оперативный доступ к столь значительной по протяженности деформации у маленькой и тщедушной Лины.
Прошло несколько недель. Лина окрепла, прибавила в весе. Она освоилась с обстановкой в клинике. Повеселела. Стала более общительной. Перестала бояться меня, и у нас с ней установились вполне дружеские отношения. Был намечен день операции…
…И вот операция длится уже тридцать минут. Я вскрыл грудную клетку Лины слева в промежутке между седьмым и восьмым ребрами без их удаления, а кожный разрез провел книзу и кнутри через край реберной дуги до левой стороны лонного сочленения. Как обычно, проверил ситуацию в плевральной полости и сместил легкое к его корню. Затем по ходу кожного разреза рассек послойно переднюю брюшную стенку и вскрыл предбрюшинное пространство. Отделил — мобилизовал брюшинный мешок и подошел к левой поверхности поясничных позвонков. Вновь вернулся в плевральную полость и отсек левый купол диафрагмы от места его прикрепления по всей его полуокружности.
Все мои действия в плевральной полости крайне осторожны и бережны — вблизи моих рук бьется Линино сердечко. Стараюсь не мешать ему в его весьма важной и ответственной работе. Далее я рассек реберную дугу, развел ее края в стороны, и передо мною открылась вся передняя поверхность поясничного и грудного отделов позвоночника. Мне осталось раскрыть медиастинальную плевру и после этого приступить к сегментарной вертебротомии. На протяжении всего искривленного отрезка позвоночника я сделал десять сечений по уровням межпозвонковых дисков, начиная от пятого грудного и кончая третьим поясничным. Сегментарные сосуды при этом я не перевязывал и вообще не трогал. При сегментарных сечениях приходилось прибегать к помощи тонких долот, так как рубцовые и частично обызвествленные межпозвонковые диски не везде поддавались скальпелю. Осторожное разгибание позвоночника показало, что в нем между образованными в процессе операции сегментами появилась подвижность. Намеченная мною цель достигнута.
В обратной последовательности я стал уходить из большой операционной раны. Вот ушита медиастинальная плевра. Вот подшит купол диафрагмы по линии его сечения. Прочно соединена реберная дуга. Ушита рана в грудной стенке с предварительным расправлением легкого и дренированием плевральной полости. Послойно ушиты ткани в месте сечения передней брюшной стенки. Все. Операция завершена…
