Кэтрин Култер - Портреты гомеопатических препаратов, ( часть 2)
Сдержанность Natrum muriaticum иногда производит впечатление, что человек отстранился от мира сего и не реагирует на окружающее. Кажется, что он держится на расстоянии, как если бы его совершенно не интересовали проблемы других. Но под этой внешней оболочкой (позади «непроницаемой стены») он действительно интересуется и принимает близко к сердцу то, что ему говорят другие («его разум находится под сильным влиянием разговора», Ганеман). По сути, он может страдать даже больше, чем они сами. Другие, в конце концов, всё преодолевают, а Natrum muriaticum продолжает об этом грустно думать.
Однако временами человек этого типа не умеет выразить своё сочувствие и сострадание, если только он не занимается этим профессионально (врач, няня, адвокат и т. д.). Он просто не находит нужных слов и подходящих жестов. В отличие от Phosphorus и Pulsatilla ему трудно «открываться» перед другими. Их боль делает его застенчивым или неловким, иногда возмущённым на весь мир от того, что такие вещи допускаются. Счастливые эмоции, как и печальные, часто отнимают у него дар речи, провоцируя его иногда на неподходящие слова. Он чувствует, что при проявлении эмоций даже с тем, кто ему близок, его язык настолько связан, что он может часами размышлять над письмом жене (мужу), ребенку или любимому человеку, и даже после этого оно получается не таким, как надо. И если Natrum muriaticum влюблен, то выразить любовь — это для него настоящее мучение.
При сдержанности, самосознании и ощущении собственной неловкости у Natrum muriaticum может развиться ультрапуританское отношение к сексу. Какой-то небольшой детский сексуальный опыт или сексуальные отношения взрослых, увиденные в раннем детстве, могут вызвать неприязнь к физическим проявлениям любви. Хотя он влюблён или чувствует сильную привязанность, но к сексуальной связи у него может быть отвращение (Lachesis, Sepia). Даже при отсутствии такого раннего опыта он может быть необычайно деликатным в вопросах любви, питая отвращение к выражениям, намекающим на что-либо непристойное или двусмысленное. Взрослый Natrum muriaticum отказывается смотреть фильмы, изображающие сексуальные вопросы слишком откровенно, а ребенок может при чтении книги прикрывать пальцами слово «любовь» или закрывать глаза при всяком поцелуе на экране. Возможно, ключевым симптомом Natrum muriaticum стоит считать «неспособность помочиться в присутствии других» (Геринг) — без сомнения, аменорея у девушки в возрасте до двадцати лет, которая ненавидит свои менструации и отрицает свою женственность, возникает, частично, по причине той же самой чувствительности к сексуальной жизни.
Как будто в подкрепление уже и так болезненного чувства вины и расплаты за неё в сексуальных делах, Natrum muriaticum является также и наиболее часто используемым средством для успешного лечения лишая гениталий. В то же время по характерной для гомеопатии полярности пациенты, страдающие физическими и психическими нарушениями от отсутствия сексуальной жизни, чаще всего нуждаются в первую очередь в этом препарате и уже затем — в Lachesis и Staphysagria.
Сдержанный Natrum muriaticum производит впечатление сильного человека. Кажется, что, подобно Атланту, он способен держать на своих часто широких плечах и спине весь мир. Но он не настолько силен, как кажется и каким его можно видеть в кабинете врача. Когда он заходит, то выглядит жизнерадостным и приветливым, с румянцем на щеках и хорошим цветом кожи, у него могут быть живая манера общения и остроумие Phosphorus или жизнерадостность Lachesis. Но постепенно его настроение ухудшается, он сникает и кожа лица тяжело обвисает. Выдавая усталость, кожа, особенно вокруг рта, приобретает более темный или бледный оттенок (Борланд говорил, что этот тип часто бывает довольно анемичным: «Этого можно не заметить, потому что он легко вспыхивает и краснеет, но когда возбуждение проходит, проявляется определенная бледность — кровяное давление понижается. У большинства из них слизистые оболочки довольно бледно окрашены»). Пациент не в состоянии поддержать впечатление, которое он пытался произвести. Но он прячет свою уязвимость под фасадом силы скорее из инстинкта самозащиты и страха быть обузой для других, чем стараясь обмануть. В отличие от Lycopodium он себя не обманывает.
Это старание произвести наилучшее впечатление даже наедине с врачом часто проявляется в типичном для Natrum muriaticum симптоме «дверной ручки». Пациент улыбается и настаивает на том, что он чувствует себя прекрасно, спасибо, что ничто ни в прошлом, ни в настоящем его не беспокоит, что он (слава Богу!) всегда был способен выдерживать трудности и печали, которые на него сваливались. И это так и есть. Однако, как раз в тот момент, когда он готов выйти из кабинета врача и уже положил руку на дверную ручку, он оборачивается, слезы наворачиваются на глаза, и, не в силах более переносить свои тяжелые испытания в одиночку, он «раскалывается». С покрасневшим носом, с опухшим лицом от стараний сдерживать свои чувства и со слезами, напор которых (от долгого сдерживания) он больше не в силах остановить, как поток воды, прорвавший дамбу, он изливает свои печали (и наиболее важные признаки своего конституционального типа).
Всё это происходит в тот момент, когда гомеопату уже не нужна информация, — по одному только симптому «дверной ручки» он уже знает, что пациенту требуется именно Natrum muriaticum.
Или, когда при повторном посещении врача его спрашивают о самочувствии после приема лекарства, Natrum muriaticum отвечает: «Хорошо, благодарю Вас» или «Намного лучше, действительно». Затем он колеблется и улыбается слабой улыбкой. Более подробные расспросы помогают установить, что это совсем не так. Какое-нибудь ухудшение физического состояния или появление подавленных и болезненных эмоций причиняют ему беспокойство.
Такое поведение диктуется, прежде всего, его инстинктивным отказом от утешения, даже со стороны врача. Болеющий пациент не ищет сочувствия (Pulsatilla) или уверенности (Phosphorus), но стремится получить совет, как практически помочь себе. Он не хочет обидеть врача, который, в конечном счёте, старается сделать всё возможное, чтобы помочь. И разумеется, всепроникающее ощущение вины, испытываемое людьми этого типа, тоже играет свою роль. Natrum muriaticum думает, что его организм не отреагировал на лекарство так, как надо, и что каким-то образом он обманул ожидания врача. Ему следует напомнить, что нечего щадить врача, который стремится узнать истину и вполне способен нести ответственность за свои действия. И ещё дополнительной причиной может быть его подсознательный страх, что если он со своей стороны не постарается и не почувствует себя лучше, то врач может от него отказаться, и тогда он снова останется один, без всякой надежды и опоры.
Natrum muriaticum также придерживается того суеверного убеждения, что слова могут влиять на реальность. До тех пор, пока что-то не произнесено вслух, это что-то не существует; в то время, как если он говорит, что ему стало лучше, то ему может стать лучше. Это может частично служить объяснением того факта, что ему становится хуже при обсуждении его симптомов: ведь это делает его симптомы более реальными для него самого. Следовательно, его сдержанность является защитным механизмом: определенные глубины психики должны оставаться нетронутыми (имеется в виду не неисследованными, а невысказанными). Часто самым оптимальным решением будет не пытаться докопаться до сути.
Один из коротких рассказов Снупи юмористически иллюстрирует такое отношение: «Ты любишь меня?» — спросила она его. «Да», — сказал он. «Ты правда любишь меня?» — «Нет», — сказал он. Тогда она спросила: «Ты любишь меня?» — «Да», — сказал он. Тогда она больше ничего не спросила.
Однако, если долго молчавший пациент раскрывается перед врачом и выплескивает долго подавляемые эмоции, то он рассказывает всё, часто под аккомпанемент неуправляемых рыданий, от которых вздрагивает всё его тело. Следовательно, это лекарство следует крупным шрифтом занести в «Реперториум» Кента в рубрику: «плачет, рассказывая о своей болезни».
Пациенты-Natrum muriaticum, которые стали взрослыми в 60-х и 70-х годах (десятилетия, когда в ходу были нарушения грамматических норм языка), могут давать клиническую картину, отличающуюся от того, что верно в отношении старших поколений. Поощрявшееся в любых случаях выражать свои эмоции и пользовавшееся подсказками многочисленных книг-самоучителей, терапевтических групп и собраний для консультирования по личным проблемам, которые не рекомендовали хранить молчание в отношении чего-либо, это более молодое поколение эмансипировалось в отместку своему молчаливому прототипу. Представитель данного типа сегодня с такой же свободой (или даже с большей), как и любой другой, может в деталях говорить о своём теле, душе и заботах. Он расскажет любому слушателю о своих мрачных мыслях и своих самых затаенных чувствах, так же как и о дефектах или дисфункциях любого органа. Понятно, что со временем основной характер пациента вновь утверждает себя, и молодой Natrum muriaticum становится сдержаннее.
