Яков Цивьян - Мастерская хирурга
Я был последним, кто узнал о том, что М. собирается в заграничную командировку, что он оформил документы и ждет вызова. Случайность? Нет. Думаю, черта характера. И вот привет «дорогому учителю и наставнику, воспитавшему меня». Закономерно? Наверное, да.
Люди бывают разные. Не составляют исключения из этого правила и мои ученики — они тоже разные. Писать о людях очень трудно. Ведь пишущий — тоже человек, а человеку свойственно ошибаться. И я могу ошибиться. Но не писать о своих учениках я не могу — без них я ничто. Не зря же один мудрец далекой древности сказал примерно так: «Надо и мне завести учеников, чтобы на старости лет было у кого учиться». Правильно сказал мудрец. У хороших учеников многому можно научиться. Да и плохие ученики (хотя говорят, таких нет!) порой преподносят хорошие жизненные уроки.
Попытаюсь все же рассказать о своих учениках.
Клинику я возглавляю более двадцати пяти лет. За это время перед моими глазами прошло множество людей, которых я вправе назвать своими учениками. Это в первую очередь сотрудники, постоянно работающие в клинике, — моя «гвардия». Среди них люди различных научных званий и, естественно, научных возможностей: младшие научные сотрудники, ассистенты, старшие научные сотрудники, доценты, доктора наук, врачи-консультанты, просто врачи, аспиранты, клинические ординаторы. Кроме постоянных сотрудников, в клинике почти всегда бывают научные работники из других институтов. Они знакомятся с работой клиники, с операциями на позвоночнике. Нередкими гостями бывают коллеги из Болгарии, Германской Демократической Республики.
Постоянно в клинике находятся ассистенты, доценты, профессора по линии факультета усовершенствования преподавателей (ФУП), базой которого является моя кафедра. Ну, и студенты — наше будущее!
Естественно, что, когда я говорю о своих учениках, имею в виду постоянных сотрудников.
В наше время «ученый» — профессия массовая. Считается, что это специалист высшей квалификации, способный к анализу, синтезу, обобщениям. Если соглашаться с этим, то все врачи должны быть учеными, так как я считаю, что всякий врач — прежде всего специалист, хорошо знающий свою профессию и хорошо владеющий ею. Хотя хирургия — это рукодействие, все же хирургу нужна голова, и чем она лучше, тем лучше больным.
«Руки хирурга не должны идти впереди головы» — старое изречение, бытующее среди врачей-хирургов.
У хирургической молодежи почти всегда есть стремление как можно скорее занять место у операционного стола в роли оперирующего хирурга. Не составляют исключения и молодые сотрудники моей клиники. Я говорю почти всегда, так как встречаются более адекватные своим возможностям люди. Это стремление закономерно и вообще-то естественно. Хорошо, если оно соответствует уровню мышления этого врача и тот понимает, что делает. А то ведь бывает по-другому.
Приходит ко мне мэ-нэ-эс И.: «Яков Леонтьевич, у меня в палате больная Р. с медиальным переломом шейки бедра. Назначьте меня оперирующим хирургом». Требование довольно категоричное и решительное, несмотря на то, что в клинике в отношении этого строго. Всем хорошо известно, что с просьбами о разрешении оперировать ко мне не принято обращаться. Я сам решаю этот вопрос в зависимости от возможностей каждого сотрудника. И если он действительно готов к операции, то такая возможность ему предоставляется. Главное, интересы пациента. Молча смотрю на И. Он проделжает настойчиво повторять свою просьбу. «Готовы ли вы к этой операции?» — спрашиваю его. Несколько смущен. С ответом не торопится. Молча уходит.
А что значит готов к операции? Это прежде всего отличное, безукоризненное знание общей и хирургической анатомии области человеческого тела, на которой предстоит оперативное вмешательство, безукоризненное знание техники операции, последовательности хода ее, это отличное знание патологии, по поводу которой осуществляется операция, всех существующих методов лечения данного заболевания, это такое состояние, когда голова хирурга действует раньше его руки. Вот тогда хирург готов к операции, тогда он допускается к операционному столу в качестве оперирующего хирурга. Только так и должно быть в клинике. Только так можно подготовить врача-хирурга, который будет приносить пользу больным людям. Только так можно подготовить специалиста высокой квалификации.
Профессия хирурга — трудная профессия. Я глубоко убежден, что профессия хирурга-вертебролога — очень трудная профессия.
Об этом я упоминал ранее. Существует много видов деятельности, которые имеют прямое, непосредственное отношение к человеку, его судьбе. Среди них на первое место я бы поставил профессии врача, юриста, педагога. Именно они непосредственно связаны с определением дальнейшей участи человека. Отдавая дань глубочайшего уважения профессиям учителя и юриста, я все же на первое место поставлю профессию врача. Ошибка врача неисправима. За нее человек платит в лучшем случае здоровьем, в худшем — жизнью. По упомянутым причинам профессия врача должна быть не только профессией, но и призванием, а выбор ее должен являться всегда осуществлением жизненного предначертания, жизненного кредо данного человека. Только тогда из этого человека выйдет хороший врач.
Оперативное вмешательство — один из основных методов лечения, которым располагает хирургическая клиника. На значении операции в нашей работе я останавливался ранее. Когда заходит речь о допуске молодого врача-хирурга к операционному столу, возникают противоречия. С одной стороны, молодой хирург когда-то должен начать оперировать. Какую бы предварительную подготовку он ни прошел, операция на больном человеке представляет собой много сложностей, неожиданностей. Это одна сторона вопроса. Другая заключается в том, что учиться оперировать на больном человеке ни в коем случае нельзя. Существующую в некоторых клиниках практику освоения оперативной техники на больных даже под руководством и при участии опытных хирургов нельзя не рассматривать как попрание самой элементарной гуманности. Это порочно и безнравственно. Где же выход?
Выход я вижу в том, что обучение технике операции происходит в процессе ассистирования у знающих, умеющих и опытных хирургов. В течение определенного времени, зависящего от возможностей данного человека, он ассистирует мне или моим помощникам на однотипных операциях. Когда я убеждаюсь, что он хорошо понимает смысл и последовательность операции, что он знает анатомическую норму и патологию, клинику и все прочее, я допускаю его к операционному столу с хорошими толковыми помощниками. Естественно, для этого первого шага на хирургическом поприще подбирается больной с более легкими, не отягощенными осложнениями, проявлениями болезни. А дальнейший рост молодого хирурга всецело зависит от него самого. Решающее значение имеют его общечеловеческие и врачебные качества, насколько он педантичен в выполнении традиций клиники, установок и требований руководителя, насколько он владеет асептикой и хирургической техникой, как он относится к своим пациентам, насколько ему можно доверить больного человека.
Право на операцию, в том числе и моральное, хирург получает не только потому, что в деталях изучил ход операции или обладает ловкими длинными пальцами, хотя это тоже необходимо. Умение правильно определить показания к такой операции, определить ее объем в каждом конкретном случае, знание послеоперационных осложнений, способность их предотвратить и, если они возникли, распознать и лечить, самоотверженно выхаживать послеоперационного больного — все это является критериями допуска хирурга к операционному столу.
В жизнь такие установки руководителю клиники проводить нелегко. Иногда некоторыми такие установки используются совсем не с деловыми целями, а как повод посеять раздор, помешать слаженной работе. Я убежден, что при всех обстоятельствах руководитель клиники должен неукоснительно проводить свои установки в жизнь, в интересах своих пациентов. Помощники должны свято чтить эти установки и выполнять их. Мне думается, если я скажу, что дисциплина в клинике должна быть на грани разумной деспотии шефа, то это будет правильно. Тем и трудна работа в клинике, что до поры до времени она не предоставляет врачу самостоятельности, что он должен подчиняться требованиям руководителя, но зато с какой лихвой это временное отсутствие самостоятельности окупается всеми другими преимуществами работы в клинике. Толковый врач это быстро начинает понимать и ценить, а тот, кто этого не понимает, не должен работать в клинике.
Подготовка молодых научных работников представляется мне сложным вопросом, так как он, кроме чисто профессиональных моментов, затрагивает вопросы морали, этики, психологии и руководимого и руководителя, а также их взаимоотношений. Опыт подсказывает, что очень важное значение имеет правильный отбор людей, «идущих в науку». Чем тщательнее отбор, тем в последующем меньше издержек для людей, тем больше пользы для науки. Это особенно важно, если такой кандидат в научные работники попадает со своей работой в государственный план. Окажись он непригодным для науки — избавиться от него нет возможности. И он, и его работа, к которой он не способен, не имеет желания и не может ее выполнять, висят тяжким грузом и на руководителе этой работы, и на учреждении, в котором он числится. Это ужасное положение! И во имя выполнения плана тянешь такого бездельника. И выходит совершенно никчемный кандидат наук, только для себя почерпнувший пользу из науки.
